Производительность труда в аграрном секторе оставалась низкой, урожайность также была в несколько раз ниже, чем в Европе. Технический уровень повысился незначительно и только в отдельных помещичьих хозяйствах. В среднем техники и минеральных удобрений в конце прошлого века применялось в десятки раз меньше, чем в развитых странах мира.
Товарность сельского хозяйства возрастала, но этот процесс опережал рост производительности труда. За исключением зажиточных и некоторых середняков, большинство общинников продавали часть хлеба, в котором сами нуждались, чтобы заплатить выкупные платежи и другие налоги.
В результате аграрной реформы 1861 г. крестьяне не стали собственниками земли - для этого они должны были выкупить свои наделы. В 1880-е гг. государство постаралось усилить прикрепление крестьян к общине и предотвратить расслоение в деревне, формально собственником надельной земли стала община, которая, впрочем, также не могла продать или заложить свои «владения». В условиях общинной собственности не сложился земельный рынок, затруднено было внедрение интенсивных методов ведения крестьянского хозяйства.
В крестьянском хозяйстве сохранялось малоземелье и чересполосица. Малоземелье даже увеличилось, так как с ростом крестьянского населения размер общинной земли остался прежним. Средний размер надела на душу мужского населения уменьшился с 4,8 дес. после реформы до 2,7 дес. к 1890-м гг. Поскольку на многих крестьянских наделах невозможно было произвести достаточно хлеба, чтобы прокормить семью, крестьяне были вынуждены брать в аренду землю помещиков. Не имея денег, крестьянин должен был отработать на «барской запашке» в счет арендной платы по нормативам 2-3 десятины за 1 десятину арендованной пашни. Такие отработки представляли собой полукапиталистические-полуфеодальные формы экономических отношений:
- полукапиталистические - так как речь шла об экономическом принуждении;
- полуфеодальные - так как крестьяне оставались прикрепленными к земле и к общине, они были ограничены в возможностях уйти в город или предложить рабочие руки другому помещику, не было свободного рынка сельскохозяйственного труда, полноценного земельного рынка.
В результате к концу 1870-х гг. возросло недовольство крестьян, обострился аграрный вопрос, ставший основой будущих общественно-политических потрясений. Периодически низкий уровень сельского хозяйства приводил в сложных климатических условиях к неурожаям. После голодных 1868, 1873-74, 1880 и др. годов, наступил страшный голод 1891-1892 годов, потрясший всю Россию.
Таким образом, суровые природно-климатические условия, обуславливающие приверженность традиционным методам хозяйствования, сохранение помещичьего землевладения при малоземелье крестьян, общинность и патриархальность сознания сельского населения, патерналистская политика правительства и ряд других факторов стояли на пути модернизации русской деревни.
Капиталистическое развитие помещичьего хозяйства также не было свободным. Некоторые помещики пытались приспособиться к рыночным отношениям, превратить поместья в капиталистическое аграрное предприятие с наемным трудом, использовать машины, удобрения, прогрессивные технологии. Отдельные имения становились доходными предприятиями.
Но даже самые передовые помещики применяли отработки и почти бесплатный труд крестьян-отработчиков, дополняя его на отдельных высокотехнологичных участках наемным трудом. Система землепользования, крестьянское малоземелье и прикрепление крестьян к общине и наделу делали неизбежными отработки и предоставляли помещикам возможность получать рабочие руки без капиталозатрат. В то же время структура помещичьего хозяйства, уровень технического развития, применявшиеся методы не позволяли владельцам имений полностью оказываться от такого труда. Крупное земельное хозяйство в большинстве районов России, основанное лишь на наемном труде, оказалось бы нерентабельным, так как производило бы хлеб по цене более высокой, чем цена продажи. Помещикам не хватало навыков предпринимательства, знаний, техники, денег для ее приобретения и оплаты наемных работников. В то же время, сочетание наемного труда, техники и отработок давало неплохие результаты. Лишь в период 1880-х гг., когда снизились мировые цены на зерно, кризисные явления затронули такие хозяйства.
Экономические результаты в имениях, где помещики пытались действовать лишь старыми методами, не желая приспосабливаться к рынку, были еще плачевнее. Такие хозяйства разорялись. Имения закладывались в банки (1870 г. - 2,2% помещичьих хозяйств, 1895 - более 30%), земля переходила к «капиталистым» крестьянам, купцам или более удачливым дворянам.
Авторы некоторых пособий писали о «преобладании в нашей стране» «прусского пути» при длительном сохранении элементов крепостничества, отработочной системы.
Таким образом, завышался уровень развития капитализма в отсталом сельском хозяйстве России. Фактически термин «развитие капитализма» подменялся понятием «развитие сельского хозяйства».
Действительно, путь развития российского помещичьего хозяйства не был путем нормального капиталистического развития. «Прусский путь» развивался в основном в западных губерниях, не знавших общинных порядков. В некоторых регионах, не имевших традиций крепостничества, - Сибири, Северном Кавказе - крестьянское хозяйство достигло определенных успехов, напоминая в своем развитии американское фермерское хозяйство. И все же большая часть земли оставалась у помещиков. Являясь полными собственниками своей земли, они могли получать кредиты под ее залог, крупные землевладельцы пользовались и другими преимуществами.
Очевидное развитие сельского хозяйства России при органическом переплетении и взаимодействии различные черт старого и нового привело некоторых историков к мысли об особом «русском» пути аграрного капитализма.
Некоторые авторы писали о социальном расслоении крестьянства - на бедняков и кулаков. Здесь необходимо различать имущественное расслоение - на бедных, богатых и середняков - и социальное - то есть выделение в крестьянстве особых общественных групп и слоев - сельских наемных рабочих (пролетариев); сельских предпринимателей (буржуазии); крестьян, остававшихся в основном в рамках натурально-потребительского хозяйства и др.
Несмотря на усилия государства, крестьяне пореформенной эпохи постепенно расслаивались по материальному достатку. Но, если до реформы 1861 года основную массу крестьян составляли середняки, то во второй половине прошлого века большая часть крестьян переходила в разряд бедняков. Лишь небольшое количество сельских хозяев успешно увеличивало свой доход. Некоторые из них (0,5-2 %) даже покупали землю разорявшихся помещиков.
Этот процесс шел медленно из-за сохранения общины и общинной собственности на землю, низкого технического уровня сельского хозяйства, пережитков крепостничества.
Социальное расслоение крестьянства по тем же причинам развивалось еще медленнее. Прикрепленные к общине, ограниченные в праве передвижение по стране, не имевшие возможности заложить или продать землю, крестьяне не могли подчас полностью порвать с сельским хозяйством и деревней и поэтому не столько превращались в свободных и лишенных собственности наемных рабочих - пролетариат , сколько в пауперов - нищих пользователей неотчуждаемых наделов. Кроме того, даже быстрое развитие промышленности не могло занять руки миллионов обнищавших аграриев, которые на несколько месяцев в году становились неквалифицированными рабочими, а чаще - безработными. Поэтому основной тенденцией становилась пауперизация российской деревни.
С другой стороны, без кредитов, в условиях нерентабельности сельского хозяйства, затруднено было успешное аграрное предпринимательство, что, как и существование общины, сдерживало развитие сельской буржуазии.
Автор полагает, что от аграрной и других бюджетных реформ тех лет нельзя требовать того, чего они не могли дать в силу реально сложившейся обстановки в России. Реформы были сложным компромиссом между государством и всем обществом, между двумя основными сословиями (помещиками и крестьянами), между различными общественно-политическими течениями. Они многое дали. Но всякие реформы действуют до поры и времени. Так было и с аграрной, другими реформами Александра II. В конце XIX в. они уже исчерпали себя. Страна нуждалась в дальнейших буржуазно-демократических преобразованиях, но после убийства императора получила вместо них контрреформы Александра III, а затем равнодушие Николая II, в силу чего аграрный и другие вопросы обострятся и в январе 1905 г . - в России начнется первая революция.
Глава II Столыпинская аграрная реформа: предпосылки, задачи и итоги
2.1 Сущность столыпинской аграрной реформы
Столыпинская аграрная реформа, о которой в наши дни много творят и пишут, в действительности - понятие условное. В том смысле условное, что она, во-первых, не составляла цельною замысла и при ближайшем рассмотрении распадается на ряд мероприятий, между собой не всегда хорошо состыкованных. Во-вторых, не совсем правильно и название реформы, ибо Столыпин не был ни автором основных ее концепций, ни разработчиком. Он воспринял проект в готовом виде и стал как бы его приемным отцом. Он дал ему свое имя, последовательно и добросовестно защищал его в высшей администрации, перед законодательными палатами и обществом, очень им дорожил, но это не значит, что между отцом и приемным чадом не было противоречий. И, наконец, в-третьих, у Столыпина, конечно же, были и свои собственные замыслы, которые он пытался реализовать. Но случилось так, что они не получили значительною развития, ходом вещей были отодвинуты на задний план, зачахли, а приемный ребенок после недолгого кризиса, наоборот, начал расти и набирать силу. Можно сказать, что Столыпин «высидел кукушкина птенчика» Румянцев М. В. «Столыпинская аграрная реформа: предпосылки, задачи и итоги». - М. 1990. С. 198.
Известно, что Столыпин, будучи саратовским губернатором, предлагал организовать широкое содействие созданию крепких индивидуальных крестьянских хозяйств на государственных и банковских землях. Эти хозяйства должны были стать примером для окружающих крестьян, подтолкнуть их к постепенному отказу от общинною землевладения.
Когда Столыпин пришел в МВД, оказалось, что там на это дело смотрят несколько иначе. Длительный период, когда власти цеплялись за общину как за оплот стабильности и порядка, уходил в безвозвратное прошлое. Подспудно и постепенно брали верх иные тенденции. В течение ряда лет группа чиновников МВД во главе с В.И. Гурко разрабатывала проект, долженствовавший осуществить крутой поворот во внутренней политике правительства. К приходу Столыпина Гурко занимал пост товарища министра, основные идеи и направления проекта уже сформировались, работа продолжалась.
В отличие от столыпинского замысла, проект Гурко имел в виду создание хуторов и отрубов на надельных (крестьянских) землях (а не на государственных и банковских). Разница была существенной. Впрочем, не это было самое главное в проекте Гурко. Образование хуторов и отрубов даже несколько притормаживалось ради другой цели - укрепления надельной земли в личную собственность. Каждый член общины мог заявить о своем выходе из нее и закрепить за собой свой чересполосный надел, который община отныне не могла ни уменьшить, ни передвинуть. Зато владелец мог продать свой укрепленный надел даже постороннему для общины лицу. С агротехнической точки зрения такое новшество не могло принести много пользы (надел как был чересполосным, так и оставался), но оно было способно сильно нарушить единство крестьянского мира, внести раскол в общину. Предполагалось, что всякий домохозяин, потерявший в своей семье несколько душ и со страхом ожидающий очередною передела, непременно ухватится за возможность оставить за собой в неприкосновенности весь свой надел. Проект Гурко представлял собой удобную площадку, с которой правительство могло приступить к форсированной ломке общины. Конечно, Столыпин не мог не считаться с проделанной в министерстве до его прихода работой. Не мог он не учитывать и настроений поместного дворянства, которое по ходу революции оказалось едва ли не единственным классом, верным режиму. В мае 1906 г. на первом съезде уполномоченных дворянских обществ с докладом «Основные положения по аграрному вопросу» выступил Д.И. Пестржецкий, чиновник МВД, принимавший участие в разработке аграрных проектов Зырянов П.А. Земельно-распределительная деятельность крестьянской общины в 1907-1914 г.// Исторические записки. - М.: Наука. 1988. С.148.. Правительство стремилось во что бы то ни стало отмежеваться перед дворянами от думских проектов принудительного отчуждения помещичьей земли, а потому основная часть доклада была посвящена критике таких проектов. Докладчик утверждал, что в целом по стране «за последнее время никакого реального основания для огульного наделения крестьян землею не возникло». Отдельные случаи малоземелья, говорилось в докладе, могут быть ликвидированы при помощи покупки земли через Крестьянский банк или путем переселения на окраины. В общем же должны быть предприняты меры «к улучшению и более полному использованию надельной площади» (введение многопольных севооборотов, лучшая обработка и удобрение земли, переход от общинной к личной собственности, расселение крупных деревень, уничтожение внутринадельной чересполосицы, создание хуторов). «Инициатива по введению улучшений в крестьянском хозяйстве, - подчеркивалось в докладе, - должна составить предмет главнейших забот государства и земства. Следует отрешиться от мысли, что когда наступит время к переходу к иной, более культурной системе хозяйства, то крестьяне перейдут к ней по собственной инициативе. Во всем мире переход крестьян к улучшенным системам хозяйства происходил при сильном давлении сверху» Румянцев М.В. «Столыпинская аграрная реформа: предпосылки, задачи и итоги». - М. 1990. С. 213.
Настроение прибывших на съезд дворян не было единодушным. Некоторые из них были настолько напуганы революцией, что считали необходимым сделать уступки. «Лучше всею сразу, не унижаясь до принудительного отчуждения, заранее удовлетворить требования крестьян...- сказал саратовский земский деятель граф Д.А. Олсуфьев. - Мы должны добровольно идти навстречу к продаже крестьянам земли, сохраняя и за собой часть... Компромисс необходим... Как во время бури бесполезна борьба, так и здесь упрямое отношение будет гибельно для дела» Румянцев М.В. «Столыпинская аграрная реформа: предпосылки, задачи и итоги». - М. 1990. С. 219.
Но эти здравые рассуждения не встретили сочувствия у большинства присутствующих. «Дворянство Рязанской губернии,- решительно возразил Л.Л. Кисловский, - не находится в таком цветущем состоянии, чтобы оно могло делать подарки и приносить жертвы. Наоборот, когда нас выбирали уполномоченными, то нам рекомендовалось заботиться о неприкосновенности частной собственности» Там же. С.223 .
Путаная речь князя А.А. Крапоткина началась с ошеломляющею заявления о том, что надо «запретить народу плодиться». Затем разгорелся спор между крайними и умеренными противниками общины. Когда один из прибалтийских баронов назвал общину «рассадником социалистических бацилл», то А.А. Нарышкин возразил, что в Прибалтике общины нет, а между тем произошла «страшная революция» Там же. С.224.
Однако большинство уполномоченных было настроено решительно против общины. «Община - это то болото, в которое увязает все, что могло бы выйти на простор,- сказал К.Н. Гримм,- благодаря ей нашему крестьянству чуждо понятие о праве собственности. Уничтожение общины было бы благодетельным шагом для крестьянства». Эти же мотивы повторялись в резких нападках на общину В.Л. Кушелева, князя А.П. Урусова, П.В. Попова Там же. С. 232. Община, подчеркивали дворянские представители, должна быть безусловно уничтожена.
Нападки на общину в какой-то мере были лишь тактической уловкой правого дворянства: отрицая крестьянское малоземелье, помещики стремились перевалить на общину всю ответственность за крестьянскую нищету. Кроме того, в период революции община сильно досадила помещикам: крестьяне шли громить помещичьи усадьбы всем миром, имея в общине готовую организацию для борьбы. Даже в мирное время помещик чувствовал себя увереннее, когда имел дело с отдельным крестьянином, а не со всей общиной.
Вопрос о хуторах не вызвал больших прений. Сами по себе хутора и отруба мало интересовали дворянских представителей. Главные их заботы сводились к тому, чтобы закрыть вопрос о крестьянском малоземелье и избавиться от общины. Правительство предложило раздробить ее при помощи хуторов и отрубов, и дворянство охотно согласилось. Правда, 29 депутатов во главе с Д.А. Олсуфьевым представили особое мнение, предостерегая против «схематически-шаблонного, однообразно-догматического решения в центральных учреждениях аграрного вопроса без достаточного внимания ко всем разнообразным бытовым, племенным, географическим и другим особенностям России».
Но эти весьма резонные доводы не встретили понимания, и большинство депутатов поддержало представленные министерством тезисы, тщательно вычеркнув из них слово «малоземелье».
Между тем обстановка в стране была неопределенная. Давление дворян уравновешивалось давлением Думы и крестьянства. После роспуска I Думы ситуация еще более обострилась. В конце августа 1906 г. Столыпин провел мероприятия по передаче Крестьянскому банку части государственных и удельных земель для продажи крестьянам. Тем самым он приступил к исполнению своего замысла, созревшего еще в Саратове. По существу, выражаясь современным языком, речь шла о приватизации части государственного имущества.
Отношения между Столыпиным и Гурко были достаточно плохими. В воспоминаниях товарища министра внутренних дел сквозит презрительно-высокомерное отношение к своему бывшему шефу. По мнению Гурко, он был «полный невежда в экономических вопросах», не имел «достаточной подготовки для того, чтобы справляться со многими фундаментальными проблемами государственной жизни» и плохо председательствовал в Совете министров (не умел резюмировать дебаты и составлять резолюции). У Гурко возникли сильные подозрения относительно дальнейших намерений Столыпина, когда известный латифундист граф А.А. Бобринский передал ему слова, сказанные мимоходом главой правительства: «Вам придется расстаться с частью своих земель, граф».
У страха, как известно, глаза велики. В действительности Столыпин, думается, не допускал и мысли о полной ликвидации помещичьего землевладения. Иное дело - частичное его ограничение. М.П. Бок привела в своих воспоминаниях следующие слова отца: «Не в крупном землевладении сила России. Большие имения отжили свой век. Их, как бездоходные, уже сами владельцы начали продавать Крестьянскому банку. Опора России не в них, а в царе». Это не было сказано случайно, под впечатлением от нескончаемых крестьянских бунтов. Бунты, в конце концов прекратились, но осталось это убеждение, засевшее глубоко в сознании.
В 1909 г., когда обстановка в стране коренным образом изменилась, Столыпин вновь коснулся этого вопроса - в интервью корреспонденту газеты «Волга»: «Вероятно, крупные земельные собственности несколько сократятся, вокруг нынешних помещичьих усадеб начнут возникать многочисленные средние и мелкие культурные хозяйства, столь необходимые как оплот государственности на местах».
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
