Из-за недостаточного количества складских емкостей в ведении НКО СССР основными фондодержателями продовольствия длительного хранения являлись базы и склады наркоматов пищевой промышленности, заготовок и Управления государственными материальными резервами, которые с началом войны предполагалось передать в распоряжение НКО. Двойственное положение гражданских организаций относительно выполнения функциональных задач влияло на сроки и размеры накопления запасов продовольствия для военных округов. Например, мобилизационный фонд для Зап. ОВО в Белоруссии, установленный Управлением продовольственного снабжения Главного интендантского управления Красной Армии, мог удовлетворить потребности войск, дислоцированных в западных областях, всего на 10 суток, а частей тыла на один месяц, что являлось весьма заниженным расчетным показателем. Но имевшиеся запасы по видам продовольствия не соответствовали даже этим требованиям. В апреле 1941 г. в гражданских организациях Белорусской ССР не обеспечивалось содержание муки пшеничной на 23%, масла растительного на 37%, консервов мясных на 35%.
К этому времени в Киевском особом военном округе по линии Управления госрезервов не было заложено на хранение: консервов мясных - 14%, рыбы - 17%, консервов рыбных - 22%, чая - 28%. А в западных областях Украины в мобфондах полностью отсутствовали мука, крупа, жиры, рыба и овес.
В целом по состоянию на 1 мая 1941 г. мобзапас КОВО обеспечивал потребности войск по муке и зерну всего на 42 суток, по крупе - на 60 суток, по мясу и рыбе (в том числе консервам) - на 25 суток, по макаронам -на 18 суток, а по пищевым концентратам лишь на 5,5 суток. Для войск Прибалтийского особого военного округа мобилизационные запасы по наркоматам заготовок прибалтийских республик вообще не были созданы, так как мобфонды для них были утверждены правительством перед самым началом войны.
Недостающее количество продовольствия мобилизационного фонда в приграничных военных округах намечалось заложить на хранение во втором полугодии 1941 г. - начале 1942 г. Однако этот план вызывал глубокие сомнения в возможности его реализации. Решить задачи по полному удовлетворению потребностей в продовольствии Красной Армии в предвоенные годы так и не удалось, поскольку обеспечение войск даже в существовавшем объеме отразилось неимоверно тяжелым бременем для населения. Низкий уровень эффективности сельскохозяйственного производства в стране не позволял полноценно решать ни стратегические, ни социальные задачи. Питание рабочих и колхозных семей было недостаточным как поценности пищи, так и по количественным параметрам потребления. Ниже приводятся показатели годового потребления продовольствия на душу населения в предвоенные годы в СССР по сравнению с некоторыми развитыми капиталистическими странами (см. табл. 4). Из приведенных данных видно, насколько жизненный уровень трудящихся Советского Союза разительно отличался от уровня жизни в ведущих буржуазных государствах.
Таблица 4
Потребление на душу населения продовольственных товаровОб общем обеднении населения свидетельствует и высокий удельный вес расходов на питание из общей суммы доходов. Так, в 1940 г. он составлял: у рабочих - 53,8%, у колхозников - 67,3%. Одной из основных причин такого положения явились изменения в пропорциях распределения продовольствия между рыночными (предназначенными для продажи населению) и внерыночными (для обеспечения армии и др. государственных ведомств) товарными фондами в пользу последних.
В условиях дефицита на многие виды продовольствия для населения были введены нормы отпуска некоторых товаров в одни руки, ограничена продажа из торговой сети предприятиям и учреждениям. В 1939 г. была введена закрытая форма торговли для работников цветной металлургии, угольной и нефтяной промышленности, электроэнергетики, ряда отраслей машиностроения и металлообработки. Причем главную роль в снабжении рабочих и служащих, их семей играла государственная торговля, которая в общем товарообороте страны составляла 62,7, а на кооперативную торговлю приходилось 23%. Значительное место в снабжении города занимала также колхозная торговля.
Наименование продуктов | СССР Рабочие Колхозники | 193- | ' г. | ||||
1937 г. | 1940 г. | 1937 г. | 1940 г. | Германия \ | Англи | ||
Мясо кг | 20,2 | 20,2 | 13,5 | 16,9 | 45,9 | 62 | |
Молоко и мо- | |||||||
лочные про- | |||||||
дукты л | 95 | 77 | 166,8 | 173,2 | 110 | 122 | |
Масло коровье кг | |||||||
2,6 | 2,1 | 0,94 | 0,88 | 8,9 | 11 | ||
Яйца шт. | 36 | 60 | 44 | 44 | 124 | 158 | |
Рыба кг | 9,4 | 7,1 | 2,72 | 1,64 | 12,2 | 21,4 | |
Сахар кг | 14 | 10,5 | 4,1 | 1,8 | 24 | 43,7 | |
Картофель кг | 124,5 | 76 | 198,7 | 142,6 | 174 | 109 | |
Овощи кг | 51 | 52 | 51,8 | 50,4 | 53 | ||
Фрукты кг | 15,5 | 6 | 13,1 | 6,2 | 42 | ||
Мука кг | 130 | 175 | 172,8 | 181,9 | 110,7 | 95,4 |
Помимо отмеченных трудностей и особенностей в обеспечении населения продовольственными товарами в экономической жизни страны имелись и другие серьезные недостатки.
По отчетам наркомторгов союзных республик за 1940 г. видно, что планы розничного товарооборота не выполнялись в РСФСР, Казахстане, Узбекистане, Туркмении, Киргизии, Грузии, Азербайджане. В системе государственной и кооперативной торговли имели место значительные злоупотребления и растраты. Например, в Белоруссии были установлены растраты и хищения на сумму 1,74 млн. руб., по Наркомторгу Туркмении они составили 1,56 млн. руб., по Наркомторгу РСФСР - 31,8 млн. руб. Воровство наносило серьезный ущерб благосостоянию народа.
Несмотря на то, что за 1938-1940 гг. товарооборот на потребительском рынке СССР возрос на 24% (в ценах 1937 г.) спрос на продовольствие по-прежнему значительно превышал предложения. Особенно неудовлетворительным было выполнение плана реализации по мясу, рыбе, сахару, растительному маслу. В Москве и других крупных городах товары раскупались в магазинах тотчас же по их поступлению. Цены на все сельскохозяйственные продукты на колхозных рынках подскочили на 60-100 и более процентов.
В январе 1940 г. были отмечены серьезные перебои с хлебом в Москве, поскольку с 1935 г. количество хлебных магазинов не увеличивалось, тогда как население города возросло за это время более чем на 1 млн чел., и это не считая повышенного спроса на хлеб жителей пригорода.
Не менее болезненно в предвоенные годы осуществлялось обеспечение военнослужащих вещевым имуществом и снаряжением, а населения страны - одеждой, обувью и промышленными товарами широкого потребления. Как известно, при государственном централизованном распределении этих материальных средств
превалирующее значение имели нужды армии. Главная трудность их удовлетворения заключалась в том, что в начале 30-х гг. никаких запасов вещевого имущества Красная Армия не имела, и военнослужащие обеспечивались обмундированием и обувью буквально «с колес».
В последующем с увеличением численности Вооруженных Сил и одновременном увеличении производственных мощностей легкой промышленности процессы текущего обеспечения вещевым имуществом и накопления его запасов на случай войны шли параллельно, но также с большими трудностями. И поскольку создание запасов начиналось практически с нуля, то в первую очередь решалась не качественная, а количественная сторона этой проблемы.
Горький опыт советско-финляндской войны показал, что Красная Армия обмундирована плохо, особенно для зимних условий. В существовавших нормах снабжения военнослужащих вещевым имуществом не было даже ни шапок-ушанок, ни рукавиц, ни валеной обуви. В 1940 г. вопрос о поставках вещевого имущества Красной Армии дважды обсуждался в ЦК ВКП(б) и шесть раз в Экономсовете при СНК СССР. В результате чрезвычайных мер в сжатые сроки удалось создать неприкосновенные запасы валеной обуви и добиться от промышленности выполнения годового заказа для Наркомата обороны. В том же году приказом НКО на снабжение Красной Армии были введены шапки-ушанки. На основании постановления Совнаркома СССР новая форма обмундирования вводилась для генералов. В январе 1941 г. постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) было принято решение об изменении существовавшей формы одежды и норм снабжения. Устанавливалась единая для всех родов войск форма одежды по покрою и расцветке (защитная). Однако в связи с напряжением производства легкой промышленности практическую реализацию этого постановления намечалось закончить только к октябрю 1942 г. Кроме того, при переходе на новую форму одежды так и не были разрешены многие важные технические вопросы по совершенствованию и рационализации обмундирования. Весовая нагрузка на красноармейца в зимних условиях (при наличии ватного обмундирования и полного боевого снаряжения) оставалась равной 33,3 кг, а летом - 30,6 кг. Это превышало нагрузку солдата бывшей русской армии, а также солдат многих иностранных армий.
Тем не менее к лету 1941 г. наличие вещевого имущества текущего снабжения и неприкосновенного запаса в количественном отношении по основным предметам военной одежды почти обеспечивало мобилизационную потребность армии. Вместе с тем, в качественном отношении запасы имущества были не однородными и далеко не лучшего состояния. При проведении всеармейской инвентаризации (по состоянию на 1 февраля 1941 г.) оказалось, что из-за длительных сроков накопления и несвоевременного освежения в НЗ хранилось около 20% одежды и снаряжения со сроками изготовления от пяти до восьми и более лет, имела место некомплектность имущества в запасах. Так, если в комплекте за 100% принималось наличие основного предмета - шинели, то по другим предметам наличие вещевого имущества составляло от 25 до 85%. Например, гимнастерок по отношению к шинелям было 75%, обуви кожаной - 60%, котелков - 38%, вещевых мешков - менее 30%. Наличие такого некомплекта уже предопределяло сложность маневра запасами с началом мобилизационного периода. Проведенная перед войной проверка мобготовности 122 предприятий-поставщиков (более 90% предприятий) показала, что большинство из них не было полностью готово к выполнению плана поставок вещевого имущества на военное время.
Основными причинами этих недостатков были: слабая подготовленность мобилизационных органов наркоматов-поставщиков к мобилизационной работе, недостаток мобилизационных фондов сырья при ограниченном текущем переходящем запасе его для производства некоторых видов имущества, слабая отработка и увязка вопросов сдачи готовой продукции по плану первого года войны и обеспечения предприятий рабочей силой, топливом и транспортом. К началу войны удалось лишь частично исправить положение.
Напряженная ситуация складывалась с одеждой личного состава кадровых войск. К лету 1941 г. военнослужащие были одеты в обмундирование и обувь, находившуюся в носке, как правило, с осени 1940 г. Значительная часть этого имущества вследствие износа нуждалась в замене не позднее июля-августа 1941 г. Собственная же ремонтная база Красной Армии была не в состоянии справиться с объемом ремонта имущества. В войсках не доставало около 9 тыс. портных.
Ускорить процесс обеспечения вещевым имуществом Красной Армии и мобилизационной готовности легкой промышленности практически было очень трудно, поскольку и без того выделяемые средства на нужды обороны за счет сокращения производства товаров широкого потребления были весьма значительны. Вооруженные Силы потребляли 35% всех выпускаемых в стране льняных тканей, 31% шерстяных тканей, 47% грубых шерстяных тканей и 56% яловой обуви.
Естественно, что увеличение военных поставок легкой промышленности остро сказывалось на материальном положении населения. Здесь также ценовая политика правительства была вынужденно всецело подчинена интересам искусственного снижения товародефицита. В январе 1939 г. были введены новые повышенные розничные цены на ткани, нитки, швейные и трикотажные изделия, в марте-декабре были установлены единые по СССР розничные цены по значительному числу непродовольственных товаров (часы, ковры, клеенка, пластмассы, валяная и фетровая обувь и др.). В 1940 г. продолжалось повышение цен на такие непродовольственные товары как спички, хозяйственное мыло, электролампы, кожаная и резиновая обувь, шорно-седельные товары, ряд металлоизделий и другие. Рост дороговизны на товары широкого потребления делал их малодоступными в слоях населения даже со средним заработком. Например, в 1940 г. на приобретение тканей, одежды и обуви тратилось всего около 11,1%, а на культурно-бытовые услуги - 17,5% расходов в бюджете рабочей семьиРазумеется, в условиях постоянного товародефицита и ограниченной распределительной системы деформировались жизнь и быт людей. И если в отношении питания и еще более в отношении промтоваров .
Еще хуже обстояло дело с обеспечением промышленными товарами колхозников. В деревне наряду с государственной торговлей одним из основных каналов, по которому шла реализация промышленных изделий, была потребительская кооперация. И хотя за три предвоенных года сеть магазинов и лавок в ней (по сравнимой территории без западных областей Украины и Белоруссии) увеличилась свыше, чем на 40%, уровень торговли и ассортимент товара на селе был намного ниже, чем в городе, и не соответствовал росту покупательского спроса. Общий объем промышленных товаров в торговом обороте падал из года в год. Так, в 1940 г. 5 автономных республик и 10 областей РСФСР получили рыночные фонды на ткани, обувь, швейные изделия и мебель ниже 1939 г.понижение материального уровня жизни в СССР больше ощущалось деревней, то ухудшение жилищных условий коснулось в первую очередь города.
Уровень обеспечения рабочих и колхозников непродовольственными товарами достаточно наглядно характеризует их потребление на душу населения по сравнению с некоторыми развитыми странами (табл. 5).
Таблица 5
Годовое потребление на душу населения непродовольственных товаровЖилищное строительство при абсолютном увеличении не успевало за темпами роста городского населения. В 1940 г. в городах проживало свыше 63 млн чел. против 26 млн чел. в 1926 г. И несмотря на то, что за три года
Наименование товаров | СССР Рабочие Колхозники | 1937г. Герма- Англия | |||||
1937 г. | 1940 г. | 1937 г. | 1940 г. | ния | |||
Хлопчатобумажн ые ткани м | 6,7 | 6,9 | - | - | 34,3* | 49,4 | |
Шерстяные ткани м | 0,15 | 0,13 | - | - | 3,3* | 5,9** | |
Обувь кожаная пар | 1,15 | 1,1 | 0,46 | 0,44 | 1,1*** | 2,7** | |
Мыло кг | 3,1 | 3,0 | 1,4 | 1,2 | 8,1 | 10,1 |
В годы предвоенной пятилетки в городах и поселках городского типа было введено в эксплуатацию 42 млн. кв. м. жилой площади, нарастал острый жилищный кризис. В среднем на одного горожанина в 1940 г. приходилось 6,3 кв. м. полезной площади жилищ, то есть примерно столько, сколько до 1917 г., и почти в 1,5 раза меньше, чем в середине 20-х гг., а в ряде городов и поселков и того меньше. Так, в домах Горьковского и Московского автозаводов на одного проживающего приходилось по 4 кв. м. Массовое распространение в предвоенные годы получило расселение в коммунальные квартиры. Новые пополнения рабочих, прибывающих из деревень, проживали преимущественно в бараках, полуподвальных помещениях и даже в землянках.
Обострение жилищного кризиса в предвоенные годы было прямым следствием распределения материальных и финансовых ресурсов в интересах форсированного развития промышленности: плановые задания в жилищно-коммунальном строительстве имели второстепенное значение. Поэтому нередко финансовые средства, материалы и рабочая сила снимались с объектов жилищного строительства. Вот одно из характерных распоряжений СНК СССР того времени: «Совнарком СССР разрешает Главлесоспирту при СНК СССР уменьшить объем капвложений на жилищное строительство с 9,3 млн. руб. до 5,5 млн. руб. с соответствующим увеличением капвложений на промышленное строительство».
Одновременно замедлялось и развитие жилищно-коммунального хозяйства. Во многих городах России, Украины и Белоруссии замораживалось строительство водопроводов, бань, прачечных и других коммунальных объектов. По данным Госплана СССР, в 1940 г. план жилищного строительства в системе Наркомхоза РСФСР в целом был выполнен лишь на 54%, строительства водопровода - на 95%, канализации - на 50%.
В сельской местности преобладающим типом жилища был отдельный деревянный дом для каждой семьи. Однако эти дома были лишены простейших коммунальных удобств, а большинство из них - электричества. Благоустройство сел и деревень накануне войны только начиналось.
Низкий уровень общего жилищно-коммунального строительства по стране сказывался и на условиях расквартирования воинских частей и учреждений НКО, которые использовали как собственный казарменно-жилищный фонд, так и фонды местных Советов, различных наркоматов и ведомств, предоставляемые по решениям и постановлениям СНК СССР. К началу войны квартирный фонд Красной Армии составлял 179507 зданий. Большей частью это был старый жилой фонд с печным отоплением. За редким исключением военные городки не имели сплавной канализации.
Особенно резко ухудшились условия расквартирования военнослужащих после изменения Государственной границы СССР в 1939-1940 гг. и с увеличением численности Вооруженных Сил. К февралю 1941 г. только дополнительной казарменной площади требовалось не менее 4 млн. кв. метров (к 8,3 млн. кв. м. наличия). В существовавших казарменных помещениях красноармейцы располагались в основном скученно, подчас кровати заменялись многоярусными нарами. Почти третья часть военнослужащих западных приграничных военных округов располагалась в землянках и времянках, не имея электрического освещения.
Также остро стоял вопрос с размещением госпиталей. По постановлению СНК СССР надлежало приспособить под военно-медицинские учреждения 978 зданий на 19,3 тыс. коек, однако из-за невыполнения планов жилищного строительства и ремонта эта работа шла очень медленно. Так, к марту 1941 г. решения правительства были выполнены только на 12,3%; 57,2% зданий находились в процессе переоборудования, а остальные оставались нетронутыми.
При явно незначительных капитальных вложениях (менее 5% от суммы исполнительной сметы НКО СССР) на строительство складов и баз их сеть и общая емкость далеко не удовлетворяли потребности войск. Складской площади по всем Вооруженным Силам накануне войны не хватало на 313 тыс. вагонов различных материальных средств, в том числе для вещевого и обозного имущества - на 12,6 тыс. вагонов (около 45%). Количество складской площади для хранения продовольствия и фуража обеспечивало 42,2% плановой потребности.
В прямой зависимости от развития еще одной социальной области - здравоохранения - находилось медицинское обеспечение Красной Армии.
Общая больничная сеть в СССР к 1941 г. достигала 500 тыс. коек, из них около 170 тыс. находилось в сельской местности. В стране насчитывалось более 141 тыс. врачей (не считая зубных врачей) и 460 тыс. средних медицинских работников. Подготовка врачей и среднего медицинского персонала осуществлялась в 72 медицинских институтах и 985 медицинских школах и училищах. Однако, если абсолютные показатели развития здравоохранения в стране за последние предвоенные годы прогрессировали, то по уровню медицинских услуг населению частные показатели были довольно низкими. В среднем по СССР на 1 тыс. чел. приходилось 8,2 больничных коек, а на 10 тыс. чел. населения - 7 врачей. Отсюда и начинались сложности с медицинским обслуживанием населения на случай военного времени и военно-медицинской подготовки Красной Армии, основу которой составляла мобилизационная готовность специалистов запаса.
К началу войны в Красной Армии имелось 149 постоянных госпиталей (в системе здравоохранения действовало 13,8 тыс. больничных и 36,8 тыс. врачебных учреждений) с общим количеством коек - 35,5 тыс. При этом 75% всех госпиталей были на 50-200 коек, 23% - от 250 до 600 коек и 2% - от 1000 до 1400 коек.
Большинство гарнизонных военных госпиталей приграничных округов размещались в непосредственной близости к Государственной границе, а окружные военные госпитали - в наиболее крупных промышленных и административно-политических центрах, что ставило под угрозу их живучесть с началом войны.
По мобилизационному плану предполагалось развернуть в прифронтовом тылу и в тылы страны 450 тыс. коек в эвакуационных госпиталях, то есть предполагалось увеличить коечную госпитальную сеть более чем в 12 раз. Этим планом предусматривалось осуществить отмобилизование госпиталей в течение 30 суток. Причем формируемые военными округами эвакогоспитали, как в приграничных, так и во внутренних округах, находились одновременно в ведении НКО, Наркомздрава и ВЦСПС. Такое многовластие, как показывал опыт советско-финской войны, затрудняло руководство госпиталями, ухудшало обслуживание раненых и создавало безответственность в обеспечении лечебных учреждений всеми видами материально-технических средств. Более того, палатками, без которых немыслимо развертывание полевых лечебных и эвакуационных учреждений, медицинские формирования Красной Армии были обеспечены всего на 25-30% расчетной потребности, а санитарными носилками - в среднем на 60%.
Не меньшие сложности были с подготовкой военно-медицинского персонала. Перед началом войны Красной Армии по штатам мирного времени полагалось иметь 17736 врачей, 17200 фельдшеров, 2295 зубных врачей и 3200 фармацевтов. Фактически же укомплектованность кадровым составом была следующей: врачей - 12418 (65%), зубных врачей - 1492 (65%); должности фельдшеров были укомплектованы на 63,7% и фармацевтов - на 58,9%. Из общего числа кадровых врачей 23,1% получили военно-медицинское образование (на военных факультетах и военно-медицинских академиях) и 76,9% - в учебных заведениях Наркомздрава.
При переходе на штаты военного времени военно-медицинскую службу Красной Армии предполагалось укомплектовать специалистами запаса. К лету 1941 г. в стране имелось в запасе 117916 врачей, однако состояло на учете с припиской к войскам и военно-медицинским учреждениям - 90977 врачей. Среди всех врачей-специалистов, состоявших на учете, терапевтов было 40,9%, а хирургов - только 11,9%. Поэтому при переходе на штаты военного времени некомплект в личном составе медицинской службы был неизбежен. Так, в лучшем случае укомплектованность хирургическими кадрами могла быть не выше 52%.
Следует подчеркнуть, что строгой системы комплектования медицинским составом запаса частей и учреждений, развертываемых в военное время, не существовало. В результате имел место механистический подход к приписке специалистов и руководящего состава медицинской службы, без учета их деловых качеств, подготовки и опыта работы. Так, почти на все административные должности предполагалось назначать врачей-специалистов.
Как видно, многие глубокие противоречия социального развития советского общества в предвоенные годы имели прямую взаимосвязь с материальными аспектами оборонного строительства и нашли в них зеркальное отражение. Но если стагнация материального положения населения, которая имела перманентный характер, в той или иной степени сказывалась на благосостоянии народа долгие годы, то острейший материальный кризис охватил Красную Армию сразу с началом войны.
Уже к 15 июля 1941 г. на территории западных приграничных округов было потеряно 136 окружных складов, в том числе продовольственных - 33, обозно-вещевых - 6. Основные причины таких больших потерь материальных средств были связаны, прежде всего, с нерациональным размещением запасов, неприспособленностью хранилищ к экстренной эвакуации, отсутствием транспорта и незащищенностью от воздействия огня противника. Имея недостаточные запасы материальных средств и неся их большие потери, войска попадали в критическое положение и не могли оказывать должного сопротивления противнику.
Таким образом, в предвоенные годы возможности промышленного и сельскохозяйственного производства и система распределения национального дохода и капитальных вложений в стране не могли полноценно удовлетворить материальные потребности ни населения, ни личного состава Вооруженных Сил. Морально-боевой дух красноармейцев и командиров в большей степени зависел от того, как они были одеты, обуты и накормлены, чем от стереотипной агитационной пропаганды и политических «чисток». Тяжелое положение с материальным обеспечением армии в первые месяцы войны повлекло за собой в дальнейшем принятие чрезвычайных мер в экономике и социальной сфере, что легло дополнительным бременем на плечи населения и трудового тыла страны в годы борьбы с фашизмом.
Страницы: 1, 2
