Роль изографа Никиты Павловца в русской истории XVII века

Оглавление

Введение

1. Никита Павловец - сын Ивана Ерофеева. Детство и начало творческой деятельности

2. Из Павлова острога - в Оружейную палату московского Кремля

3. Никита Павловец - «жалованный государев иконописец»

4. Симон Ушаков и его роль в жизни Никиты Павловца

5. Минуты отчаяния и чудесное исцеление

6. Возвращение к семье и последние работы

Заключение

Список литературы

Словарь

Приложения

Введение

В ХVII веке появилось множество мастеров иконописного искусства, большинство из которых были родом не из крупных городов, а из российской глубинки. Для того, чтобы их имена и творения пережили века, нужно было обладать огромным талантом и мастерством владения иконописным письмом.

Вероятно, многих имен художников мы не знаем, они бесследно исчезли в истории.

Тем более приятно осознавать и изучать творчество человека, имя и произведения которого пережили века -- это мой земляк -- Никита Павловец из Павлова Острога, ученик знаменитого мастера Симона Ушакова.

Один из прославленных мастеров иконописи ХVII века «изограф царской Оружейной палаты» ушел из жизни 330 лет назад. Тогда село Павлов Острог в Закудемском стане Нижегородского уезда принадлежало князьям Черкасским и Никита Павловец был упомянут среди восьми сдешних иконников вместе со своим отцом в «отказных книгах» 1642 г. Столько мастеров для того времени было значительным числом даже для городов.

К сожалению, о творчестве Никиты Павловца мало известно на его малой Родине. Попытка найти материалы в Павловском Историческом музее успехом не увенчалась. В музее нет материалов о нашем знаменитом земляке. А так хочется, чтобы о нем знали и помнили мои современники. Сведения о нем пришлось собирать по крупицам из различных источников и, работая с ними, была поставлена следующая цель: проследить жизненный и творческий путь иконописца Никиты Павловца и определить его роль в русской культуре XVII века

Ведущими к этой цели задачами стали:

- изучение источников и литературы по проблеме,

- выявление особенностей творчества Никиты Павловца.

1. Никита Павловец - сын Ивана Ерофеева. Детство и начало творческой деятельности

Образ отца часто возникал в памяти Никиты, когда того не было рядом. Он всегда видел его сгорбленную спину над большими и малыми досками, которым под рукой мастера суждено было становиться святынями. Слева от иконописца лежали бумажные листы прописей с изображениями святых, а справа - кисти в поставце и множество горшочков с разведенными красками. Для Никиты это был особый мир со своим запахом, сосредоточенной тишиной и волшебными превращениями. Наблюдать за руками отца Никита мог часами. Долгие вечера выстаивал отец его перед лампадой на коленях, шепча молитвы и неоднократно кланяясь перед началом росписи каждой новой цки (доски).

С детства Никита был приучен к аккуратности. Бедность, в которой они с отцом жили, сказалась на его добром характере, усидчивости, трудолюбии и ответственности.

С трех лет Никита помогал отцу растирать краски в медной ступке и разводить их на яичном желтке в глиняных цветных горшочках. Иногда отец позволял ему брать серебряную палочку, заставляя многократно повторять на бумаге плавные линии прописей.

Только через много лет занемогший от простуды иконописец, чтобы выполнить в срок заказ, разрешил Никите покрыть охрой фон уже написанной иконы Бориса и Глеба, а заодно и прописать лещадки (плиты, тонкие квадратные кирпичи для выстилки полов). Тогда Никите было девять лет и он выполнил все столь усердно, что наблюдавший за его работой отец прослезился, увидев в этом чудо рождения нового мастера.

Иван Ерофеев сам был искусным иконописцем и, безусловно, хотел, чтобы его талант передался и сыну. До этого момента никогда не позволял он Никите писать за него иконы. Но вот обстоятельства вынудили отца переложить часть работы на сына, доверить ему закончит икону в срок. Каково же было его восхищение, когда он увидел именно то, что хотел. Уроки, которые он давал сыну, не прошли даром. Маленький мальчик помнил все и воплотил свои знания в своей первой, написанной совместно с отцом иконе.

Начинать всегда трудно. Но для Никиты все было интересно и необычно, тем более в первый раз.

С тех пор Никита часто дописывал за отцом фоны икон, нередко прописывал кружевной узор одежд, хотя знаменовал образы и писал лики святых по-прежнему старший мастер.

2. Из Павлова острога - в Оружейную палату московского Кремля

Оружейная палата - государственное учреждение, размещавшееся в Московском Кремле, - к середине XVII века коренным образом меняет свое назначение. Она становится не только местом изготовления, закупки и хранения оружия и воинских принадлежностей, но включает в себя множество различных мастерских для царского, дворцового обихода, в том числе и по созданию предметов искусства. Здесь работали как русские, так и иностранные мастера. С присоединением к Оружейной еще и Иконной палаты почти все лучшие тогдашние иконописцы Московского государства оказались в ведении этого учреждения и, прежде всего, творили на кремлевские храмы и дворцы, для царя, его ближайшего окружения и церковных иерархов. Таким образом, Оружейная палата являлась основным художественным центром страны.

Никиту Павловца взяли в Оружейную палату (видимо выкупив из крепостных у его владельцев) царским указом в начале 1668 года, после смерти в 1666 г. боярина и воеводы Якова (Урусхана) Куденетовича Черкасского (владел Павловым с конца 1644 г.), личным и, видимо, лучшим иконописцем которого он был. Посланник прибыл в Павлово из Москвы и зачитал именной царский приказ: «…Взять в Оружейную палату в иконописцы для его Государевых приказных и верховных иконописных прибылых дел крестьянина села Павлова иконописца Микиту Иванова сына Ерофеева для того, что прежними людьми дел великого Государя делать стало немочно».

Царские изографы писали иконы, «парсуны» (так в то время называли портреты) и книжные миниатюры, украшали фресками храмы и палаты, расписывали знамена, походные шатры, мебель, повозки, а для царских детей - даже игрушки. Огромную роль в собирании талантливых людей и организации их работы сыграл стоявший во главе Оружейной палаты с 1654г. до своей кончины в 1680г. боярин Богдан Хитрово. По мнению специалистов, развитие нового, «живоподобного» стиля нашей иконописи, которое пришлось на вторую половину XVII века, очень многим, если не всецело, обязано именно ему. Нижегородский историк Н.Ф. Филатов высказывал мнение, что Павловец «мог участвовать в составе группы нижегородских богомазов в поновлении фресок древних столичных храмов, написании икон для иконостасов новых церквей.» А в книге Д.Н. Смирнова говорится, что в 1667г. Никита Павловец с учеником Филиппом Павловцем и с «товарищи» расцвечивали (раскрашивали) 1072 места (рисунка) в Царственной Книге, которая «писана в лицах».

3. Никита Павловец - «жалованный государев иконописец»

Постоянным придворным иконописцем Никита становится в относительно немолодом возрасте. О домосковском периоде работы доподлинных сведений очень мало, вообще его подлинные и датированные произведения известны только с 1670 года, поэтому считается, что в нижегородских собраниях икон Никиты Павловца нет.

В вышеупомянутых «отказных книгах» говорится, что в Павлове двор (место под жилым домом) иконников Никиты и его отца Ивана Ерофеева находился на нижнем посаде непашенной слободы, здесь же был и двор иконника Власа Ерофеева, возможно, брата Ивана. Кроме того, в документе записано, что Ивану Ерофееву принадлежали «лавка на дворе отворами на базарную сторону», вероятно, иконная, и полок (помост или стол для раскладки товара на продажу). С их лавки годового оброку взято 21 алтын (одна из самых высоких сумм списка), с полка - два алтына. Перед принятием нашего земляка на государеву службу его дарование было освидетельствовано жалованными царскими изографами во главе с самим Симоном Ушаковым, которые признали что «он, Микита, исконнаго художества в письме мастер добрый». За редкое умение изображать «святых лиц мелким письмом» ему положили ежегодное жалованье в 18 рублей, а также ржи, овса и поденного корма на два алтына в день. Через три месяца В.М.Хитрово добивается выделения Павловцу 70 рублей на «дворовую покупку», т.к. он «взят к Москве неволею и на вечное житье», и двора у него своего нет».

Так Никита Павловец стал «жалованным» (штатным) царским изографом. Следует при этом пояснить, что в Оружейной плате работали не только «жалованные», но и «кормовые» мастера. Ранг последних был ниже, они приглашались по очереди для выполнения отдельных государевых или церковных работ, оплачивались поденно и делились на три степени по мастерству. Из нижегородцев иконописцами Оружейной палаты числились также Петр Афанасьев, Ераст Прокофьев (балахнинец), митрополичьим иконником был Логинко Иванов.

Признанным главой изографов Оружейной палаты тогда был «Пимен Федоров сын зовомый Симон Ушаков», художник-реформатор, отстаивавший право живописца на реалистическое написание ликов и фигур, оставаясь при этом приверженцем исконных русско-византийских иконографических сюжетов. Кстати, в нижегородских «Памятниках церковных древностей» архимандрита Макария есть сообщение, что Воскресенскую церковь с. Павлово долгое время украшали, как вклад Черкасских, свыше десятка икон работы Симона Ушакова (среди них «Казанская икона Божией Матери» - «она особенно чтится жителями села Павлова и часто носится по домам для молебствия»), а старую соборную церковь - образа, выполненные Никитой Павловцем.

4. Симон Ушаков и его роль в жизни Никиты Павловца

Впервые Никита Павловец наблюдал за работой Симона Ушакова в палате Иконописного терема, где Симон Ушаков наносил острой серебряной палочкой на отбеленную сторону доски рисунок будущей иконы, изредка бросая взгляды на развешенные по стенам прописи. Проходили часы, и Никита с глубоким поклоном принимал цку, переживая сильное волнение от сопричастности к таинству появления новой святыни.

Вернувшись в Останкино, Никита прописывал лики мягкими касаниями кисти, стремясь передать пережитое им чувство любви к людям и небу, даровавшему ему эту радость. Он работал с помощниками и зорко следил, чтобы сохранились согласованность и чистота красок, ему приходилось не раз переписывать испорченные помощниками места.

Но он был доволен. Он занимался любимым и самым важным делом в своей жизни, кроме того, он учил уже своих учеников, которые путем проб и ошибок ещё не скоро, но все же достигнут совершенства. Ему не было жаль ни сил, ни времени, когда он видел результат своей кропотливой работы.

Никита вернулся в Москву. Скоро его приказали доставить в Оружейную палату, где за столом, накрытым красным сукном, сидел боярин Богдан Матвеевич Хитрово. Поодаль стоял Симон Ушаков в алом кафтане. Никита рухнул было на колени, но его сейчас же подняли, прошептав: «Не велено». Никита был настолько ошеломлен, что очнулся только тогда, когда Симон Ушаков зачитал указ, котором говорилось, что десятого января 1668 года в оружейную палату Нижегородского уезда взят иконописец села Павлова Никита Иванов. По указу Великого Государя Никите нужно написать на цке образ Всемилостиваго Спаса, пречистую Богородицу и Иоанна Предтечу. И если справится с работой достойно, то будет взят в жалованные государевы иконописцы и получит годовое денежное и хлебное содержание.

Три месяца изо дня в день, с утра до вечера, просиживал Никита за широкой доской, прописывая тонкой кистью образы деисусного чина. Каждый вечер навещал его Симон Ушаков, молча разглядывал сделанное за день. Лишь раз заговорил Симон, осматривая только что завершенный образ Спаса.

-- Искусен ты в живописном иконописании. Но открой свое сердце познанию истины, и мудрость будет водить твою руку. Образы -- это жизнь памяти, памяти о тех, кто когда-то жил, свидетельство прошлых времен, проповедь добродетели. Весь ли род человеческий на одно лицо создан? Все ли святые были смуглы и худы? Смотри, у тебя сколь схожи меж собой лики предстоящих. Невежи лишь хвалят то, что от давности потемнело или пришло в ветхость, написанное же светловидно злоречиво хулят. Но кто из здравомыслящих не посмеется таковому уродству, чтобы темноту и мрак почитать больше света? Всякая вещь в зеркале получает свое отражение, которое с движущимся человеком движется, со смеющимся смеется, с плачущим -- плачет. Не в том ли секрет истинного живописания? - Так говорил учитель наш, государев изограф Иосиф Владимиров. Мы чтим память о его любомудрии. Поразмысль о сказанном, а завтра поутру жди в верхних сенях -- пресветлый князь-боярин Богдан Матвеевич указал свести тебя в казнохранилище, увидишь там парсуны царские и дары заморских гостей. Видно, по нраву пришлось твое мастерство боярину!

Что же чувствовал после этих удивительных слов Никита? Он, наконец, понял, что его работу оценили по достоинству. И оценил не просто кто-то, а человек, знающий в этом толк. Симон Ушаков не ругал Никиту, как отец подчас ругает провинившегося сына, нет. Он лишь указал на его недостатки, показал то, к чему нужно стремиться. Это был дружеский совет, но в то же время совет мастера, учителя, к которому Никита не мог ни прислушаться. Сам Никита Павловец не раз выражал благодарность мастеру за то, что тот открыл ему глаза на искусство живописания. Вместе они рассуждали о том, что сейчас люди в церквях, глядя на образы, любуются цветом, узорчатым рисунком, а раньше вглядывались в суть. Никита сомневался, возможно есть и его вина в том, что земную красоту люди предпочли блаженству мира вечного.

Путь к правде тернист, и не всем, пребывающим в темноте и невежестве, дано постичь цвет, истинно сияющий. Кому, как не Симону Ушакову, говорить такие слова. Он испытал на себе и беды, и страдания, и опалу. Два года был в заключении в Макарьевском монастыре, думал уже, что там и умрет, но вызволил его оттуда государь. Не раз хотели его душу страхом стравить чернецы, но нет! Лишь больше он тогда уверовал в человека! Можно ли предпочесть свет разума тьме кромешной? Нет, нельзя звать к ушедшему, когда новый день на пороге! Есть сомнения? Что ж, новый путь всегда неведом! Простые разумные слова падали в душу Никиты каплями дождя в сухостой. Прорастала уверенности в правоте Симона Ушакова, выстраданной в муках и трудах, но все страдания были у Никиты еще впереди, он не знал о них и доверялся словам человека, который прошел через все это и теперь хочет предостеречь его от возможной опасности.

Талант и личный авторитет Ушакова были велики, а потому даже лучшие тогдашние мастера старались учиться у него, подражали ему в манере. Однако Никита Павловец попадает в Москву уже таким опытным мастером со своей яркой индивидуальностью, таким творцом красоты во всем, что он сразу же получает полное признание от сотоварищей, высокопоставленных заказчиков и самого государя Алексея Михайловича, и ему не приходится ничего ломать в своем творчестве. Во всех работах, в том числе и совместных с самим С. Ушаковым и другими, он сохраняет свою манеру письма, отличающую его среди многих жалованных иконописцев Оружейной палаты.

5. Минуты отчаяния и чудесное исцеление

Летом 1671 года Москва была охвачена пожарами. К концу июля пожары осветили Белый город. За одну ночь выгорела вся Покровка. Сгорел в эту лихую пору и дом Никиты. Изограф поздно узнал о своей беде - неделями мастера Оружейной палаты защищали от огня Кремль. И когда Никита пришел к своему дворовому месту, то узнал его лишь по обгорелой березе, которая некогда высилась перед воротами хором. В поисках жены Никита обегал весь город - безрезультатно. Годами налаженная жизнь рухнула в одно мгновение.

Никита остался один на один со своим горем. Поселившись в Макарьев-Желтоводском монастыре под Нижним Новгородом, куда его долго не соглашались отпускать бояре, но уступили при условии, что Никита не пострижется в иноки и останется по-прежнему иконописцем Оружейной палаты. Он долго жил там в безвестности, но и там продолжал расписывать стены, уходя в работу с головой. И работа спасла иконописца, вырвала его из забытья, в котором он временно находился.

Никита был одним из авторов уникальной для Нижегородского края древнерусской фресковой росписи, сохранившейся до сих пор.

Монастырская стена была увенчана Михайло-Архангельской церковью. Никита расписал проход под ней, длинный арочный свод которого поражал звонким цветом голубизны с рудо-желтыми звездами. По стенам тянулись изображения чудотворца Макария в житиях. Особенно завораживала сцена, изображавшая Макария, склоненного над порубленными и иссеченными телами иноков-сотоварищей. Старец застыл придавленный горем. Лик его суровила скорбь. Огромные сухие глаза горели огнем гнева. Здесь не было в помине ни смирения, ни кротости. Со стены кричало само многоликое человеческое горе.

-- Сколько ж страданий должен был вынести сам изограф,-- рассуждали люди, -- коль смог столь страстно передать боль другого? -- и разбирали по складам киноварную вязь подписи: «В лето 1439-го году наидоша на обитель агаряне, злочестивый Мухаммед от Казани, и разориша обитель, братию посекоша, а самого преподобнаго плениша».

За это время Никита стал ниже ростом и втягивал голову в плечи, содрогаясь от кашля, прикрывал ладонями рот. Голос стал тихим и хриплым. Так бы и провел Никита остаток жизни в монастыре, однако разыскал его старый друг, Георгий Терентьев, который привез несказанно-радостную весть, что его жена жива, что ее подобрали и выходили добрые люди.

Жизнь подарила ему радость, о которой Никита не мог уже и мечтать.

6. Возвращение к семье и последние работы

В этот же день Никита добился у анхимандрита Тихона разрешения вернуться в Москву, а вернувшись наконец-то увидел жену. Симон Ушаков выделил денег Никите на постройку новых хором, а когда работа была завершена, Никита снова стал днями пропадать в Оружейной палате. С первым весенним теплом начался ремонт поврежденного паводком кменного моста через реку Неглинная. Никите приказали незамедлительно приступать к росписи башни-всхода на мост со стороны Красной площади. Под его руководством было три иконописца: Артемий Иванов, Меркуша Яковлев и Герасим Ильин, но главный огромный образ Знамения под аркой писал сам Никита.

В 1672 по заказу В.М. Хитрово была построена церковь в Братцеве, которую украсили иконная ряда лучших изографов, в том числе Никиты Павловца. В 1673 году вместе с Ф.Зубовым (кстати после кончины С.Ушакова в 1686г. он станет руководителем цеха царских изографов) Н.Павловец написал икону «Живоносный источник» государю в хоромы и образ Пресвятой Богородицы Боголюбской «против чудотворного образа, что в Сретенском соборе».

«Расписывал и знамя для донских полков с изобржением на одной стороне Покрова Пресвятой Богородицы, а на другой - Живоначальной Троицы». В сотрудничестве с Ушаковым Павловцу в 1674 году поручено написать следующие иконы: «образ Спаса Вседержителя, стоящий в молении Никон да Андроник, образ Алексея Человека Божия, образ Варлаама Хутынского». Чуть позже в «росписи жалованных иконописцев» отмечено, что Павловец «пишет образ Спасов Вседержителя на престоле седяща - к великому государю вверх».

Страницы: 1, 2

В соцсетях