В течение долгого времени, но довольно устойчиво правительство придерживалось указа 1656 г., хотя роль его в пополнении пограничных гарнизонов со временем ослабевала. Причина этого крылась не столько в многочисленных и серьезных по тону челобитных дворян центральных уездов о сыске беглых крестьян, сколько в реальных формах самого крестьянского движения, опасность которого правительство осознавало. Побеги крестьян приняли массовый и в известной мере организованный характер. В южные города были посланы сыщики. Опасаясь повторения крестьянской войны, правительство разослало грамоты воеводам Белго-родского полка, требуя выслеживать беглых около застав, сторожей, по лесам и займищам. И все же правительство не могло игнорировать нужды обороны границ, отдельные из действующих норм крепостного права специфически преломлялись в условиях пограничных уездов. Сен-тябрьские указы 1676 г. меняли обычную норму, по которой свободный человек, женившийся на крепостной женщине, переходил в распоряжение владельца жены. Служилых людей окраинных городов, женившихся на беглых крестьянских вдовах и девках, указы 1676 г. запрещали отдавать в крестьянство по женам. Отменялось и взимание выводных денег.
Время, протекшее с указа 1656 г., частые войны и тяготы пограничной жизни подорвали ряды служилых людей, пришедших на черту до 1653 г. и закрепленных на ней по указу 1656 г. Война с Турцией остро поставила вопрос о формировании гарнизонов в городах пограничной полосы. Важнейшим мероприятием стал разбор служилых людей 1675 г. В ответ на челобитные испуганных этим помещиков правительство подтвердило силу указа 1656 г. В таком положении дело сохранялось до нового указа 8 февраля 1683 г. Ему принадлежит видное место в ряду законодательных мер второй половины XVII в. Полного текста указа до сих пор нет. Наиболее обстоятельное изложение его содержания дает Н. Новомбергский. Ему же принадлежит попытка проследить судьбу указа. Установлены дальнейшие добавления к указу и использование его в Наказе сыщикам 1692 г.
Основные положения указа 1683 г. сводятся к следующему: «Из городов Севского и Белгородского полков, которые в черте и по черте и за чертою, а ведомы в Разряде... беглых дворцовых и помещичьих крестьян», в отношении которых будет установлено на основании записей в строельных, записных и разборных книгах и в смотренных списках, что они пришли на черту и записались в полковую, городовую, копейную, рейтарскую и солдатскую службу после разбора служилых людей 1675 г., отдавать в крестьянство и холопство прежним помещикам и вотчинникам по суду, крепостям, писцовым и переписным книгам.
Беглых крестьян и холопов, записанных в государеву полковую и городовую службы, в копейщики, рейтары и солдаты до разбора и в разбор 1675 г., в крестьяне и холопы не отдавать, «потому что служили они многие годы и были в полку и иные ранены». Беглых крестьян, которые в городах Белгородского и Севского полков записаны в посадах или в тягле или живут в захребетниках, а в городовую и полковую службы по разбору 1675 г. не записаны, отдавать помещикам и вотчинникам с 1653 г. по указу 1656 г. А беглых, осевших в тех же городах у помещиков в крестьянах и бобылях, возвращать прежним владельцам по крепостям «бессрочно по Уложению». Воеводам и приказным людям «учинить заказ крепкой под жестоким страхом» впредь в городах Белгородского и Севского полков беглых холопов и крестьян не принимать, в службу и в тягло не писать. За нарушение -- наказание, пени и зажилые деньги в пользу владельцев крестьян. То же и помещикам за прием беглых -- наказание, взыскание зажилых денег, а крестьян за побег бить кнутом нещадно. Без грамот из Рязряда воеводам на служилых людей суда не Давать и не возвращать владельцам. Все прежние решения о беглых крестьянах, в том числе по указу 1656 г., согласно указу 1638 г., остава-лись в силе.
Нормы указа 1683 г., предусматривающие кары за прием беглых крестьян помещиками южных уездов, связаны с процессом проникнове-ния туда помещичьего землевладения Маньков А.Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. - М.: Наука. - С. 83-84. . Вся запрети-тельная часть указа 8 февраля 1683 г. и кары за его нарушения отражали общую тенденцию законодательства второй половины XVII в. к усилению ответственности за прием беглых крестьян, а равно к усилению репрессий в отношении крестьян-беглецов. Аннулировав право сыска крестьян попавших в разборные списки 1675 г. в интересах обороны южных границ, правительство в качестве компенсации вернулось к норме Уло-жения 1649 г. в отношении сыска бежавших на черту и поселившихся там в крестьянах, которые ранее были под защитой закона 1656 г.
Но компенсация была явно неравномерной, поскольку удельный вес феодального землевладения на юге России до 70-х гг. был незначителен,
В такой коллизии интересов государства и помещиков центра преобла-дающими были интересы государства. В грамотах воеводам Белгородского и Севского полков предписывалось оповестить по городам, что записан-ные в службу по 1675 г. остаются на месте и возврату в крестьяне не подлежат. Норма указа 1683 г. в форме указа валовым писцам из Приказа Большого дворца была распространена на дворцовые уезды по черте.
Контроль за деятельностью сыщиков и тем самым за исполнением указа 1683 г. возлагался на воевод пограничных городов. В действитель-ности были случаи, когда воеводы, «стакався» с помещиками, отдавали им служилых людей вопреки указу 1683 г. Но и само правительство допускало отклонения от указа в сторону расширения его нормы. В 1690 г. было официально отказано П. Обезьянинову в иске относительно двух крестьян. Указ по этому делу 1 декабря 1690 г. кроме частного определе-ния по делу Обезьянинова содержал общее установление, согласно кото-рому помимо записанных в службу до разбора и в разбор 1675 г. необходимо было оставлять в местах нового поселения и их детей. Распространение иммунитета записанных в службу до 1675 г. на их потомство получило окончательное закрепление в принятом в Разряде Наказе сыщикам 1692 г.
Тенденция расширения границ указа 8 февраля 1683 г. получила вы-ражение в последующем разборе служилых людей, когда в разборные книги заносились вновь прибывшие в города по черте беглые крестьяне. В Статьях о разборе ратных людей городов Севского полка 1686 г. требовалось писать в солдатскую службу вновь прибывших гулящих людей, беглых холопов и крестьян, если относительно их нет челобитья и живут они своими домами на пустых или оброчных землях. В этом ряду стоит и другой указ под той же датой -- 8 февраля 1683 г., -- по которому беглые, приписанные к московским стрелецким полкам до 3 мая 1681 г. (мир с Турцией), не подлежали сыску: «... и то они заслужили ранами своими и кровми». Расширение и изменение отдельных норм указа 8 февраля 1683 г. в наиболее полной мере сказалось в Наказе сыщикам 4 мая 1692 г Пушкаренко А. А. Обычное право позднефеодальной эпохи // Социально-политическое и правовое положение крестьянства в дореволюционной России. - Воронеж, 1983. - С. 21--23..
В 1692 г. было положено начало одному из наиболее массовых сысков беглых крестьян и холопов. По отдельному указу сыщики посылались в
города Белгородского и Севского полков. Им были даны Статьи, Наказ 4 мая 1692 г. и Наказ 2 марта 1683 г..
Наказ 1692 г. состоял из семи статей. Ст. 1 содержала указания, касавшиеся приступа к сыску и организации его. Содержание ст. 2 составил указ 8 февраля 1683 г. Источником ст. 3 Наказа служил указ 1 декабря 1690 г. по делу П. Обезьянииова. Но если указ 1690 г. говорил о передаче служебного иммунитета от отцов детям, то ст. 3 Наказа 1692 г. узаконивала передачу такого иммунитета от дедов и братьев, распростра-няя норму на выходцев из служилой среды, в силу разных обстоятельств попавших в крестьяне. Ст. 4 применяла ту же норму в отношении крестьян, записанных в разборные книги 1680 г. Ст. 5 Наказа 1692 г. отменяла ранее осуществленные возвраты помещикам беглых крестьян, если они или их отцы и деды записаны в службу в разбор 1675 г.; таких крестьян предписывалось возвращать в службу. Наказ тем самым отменял весьма существенную для феодалов норму указа 8 февраля 1683 г. Ст. 6 и 7 касались сыска беглых комарицких солдат, т. е. крестьян Комарицкой волости, сочетавших военную службу с земледелием.
Институт наследственной службы, сложившийся de facto в 50--70-х гг., вскоре получил оформление и de jure. В итоге некоторая часть крестьян и холопов стала проникать в ряды низшего разряда служилых людей по отечеству -- детей боярских. Такое положение дела обеспокоило дворян и правительство. В конце 70-х гг. в Статьях о смотре и разборе детей боярских появилось едва ли не первое запрещение писать крестьян детьми боярскими: «... и холопей боярских, и стрелецких, и казачьих, и неслу-жилых никаких чинов и пашенных мужиков отнюдь никого детьми боярскими у верстанья не называли и поместными и денежными оклады их не верстать». Тем более актуальной такая задача стала в 70--90-е гг., в обстановке распространения крупного и среднего поместного землевла-дения в южных районах государства. Все это определяло особенности Наказа сыщикам 1692 г. как законодательного акта и особенности дея-тельности сыщиков. Наряду с сыском крестьян, бежавших от помещиков, важной функцией становился сыск среди служилых людей, иначе гово-ря -- ограждение статуса корпорации служилых людей по разбору 1675 г. и их потомства.
Частичная в 1683 г. и полная, включая прямых и боковых родствен-ников, в 1692 г. консолидация служилых людей городов Белгородского и Севского полков разбора 1675 г. и законодательное ограждение их непри-косновенности были одним из звеньев подготовки борьбы за выход к Черному морю. В этих условиях правительство в гораздо большей мере, чем когда-либо, потеснило интересы помещиков в вопросе сыска беглых крестьян в городах по черте. Но, одновременно подтверждая срок сыска беглых с 1675 г., почти 20 лет спустя после этой даты правительство обнаруживало тем самым свое нежелание укреплять в дальнейшем без-опасность границ государства силами беглых крестьян и холопов. Указы 20 марта 1656 г. и 8 февраля 1683 г. имели применение не только на территории городов по черте, но и в практике сыска беглых в окраинных поволжских и сибирских городах.
Расширение площадей пашни не только в частновладельческих, но и в государственных землях южных окраин ставило правительство перед
необходимостью предпринимать обратные меры перевода служилых людей по прибору в крестьяне на десятинную и иную государеву пашню. Об этом говорит грамота 29 августа 1682 г. воеводе Богородицка Дани-лову. По указу 24 марта 1680 г. было велено перевести пушкарей в крестьяне на десятинную пашню. Видимо, пушкари не хотели терять своего положения, чем и вызвано направление грамоты два года спустя после указа. Грамота запрещала «писаться» пушкарями, а не крестьянами. Объяснялось это тем, что в Богородицке десятинной пашни было много а крестьян -- мало. Грамота ссылается и на другой указ 27 августа 1682 г., обязывающий занять на десятинной пашне кроме пушкарей стрельцов и посадских людей и выполнить его предписание. Указ был послан из Приказа Большого дворца в Пушкарский приказ.
Законодательное определение своего исходного срока сыска беглых крестьян и холопов связано с группой западных уездов -- Смоленским, Дорогобужским, Рославльским, Вольским и другими, которые перешли к России по Андрусовскому перемирию 1667 г. Уже в ходе военных дейст-вий с Польшей правительство приняло меры ограждения интересов местной шляхты от попыток захвата воинскими людьми крестьян в качестве пленных. Указ 30 июля 1654 г. из Разряда Приказу княжества Смоленского запрещал служилым людям под страхом наказания «белорусцов Бельского, и Дорогобужского, и Смоленского уездов и крестьян-ских жен и детей имать к Москве и в деревни ссылать...». Грамота воеводе Вязьмы И. Хованскому обязывала учредить заставы по дороге из Смоленска, препятствующие провозу пахотных крестьян в качестве плен-ных. По челобитью властей оршенских монастырей дана «сберегательная грамота» в полки воеводам об охране крестьян оршенских монастырских деревень. Охрана в районах военных действий русского и белорусского крестьянства от грабежа и закабаления служилыми людьми, осуществля-емая в интересах местных феодалов, отвечала запросам самого крестьян-ства, которое оказывало поддержку русской армии Казанцев Б. Н. Законодательство русского царизма по регулированию крестьянского отхода в XVII--XIX вв. // Вопросы истории. 1970. № 6. С. 22. .
Решение вопроса о сыске и прикреплении крестьян западно-русских уездов стало возможным только по окончании войны с Польшей. Прежде всего было предпринято описание земель и населения присоединенных к России уездов. В 1668 г. с этой целью был послан переписчик Данила Чернцов. И когда последовало новое челобитье «всей смоленской шлях-ты» об указе относительно беглых крестьян, то по царскому указу на челобитье шляхты было отвечено: «Крестьянам их быть за ними крепким по переписным книгам 176 году».
Однако, прежде чем вопрос был окончательно решен, правительство под влиянием текущих обстоятельств принимало различные постановле-ния. Определяя новый срок сыска беглых крестьян, бежавших от смолен-ской шляхты, правительство одновременно принимало меры против по-бегов крестьян в обратном направлении -- из подмосковных уездов в Смоленскую землю. Сроки сыска беглых в том и другом направлениях оказались разными. Смоленская шляхта (имелось в виду дворянство не только Смоленского, но и Бельского, Рославльского и Дорогобужского уездов) просила для себя равных прав с подмосковными помещиками. В ответ было принято решение вершить сыск беглых смоленских крестьян по Уложению, но не взыскивать за зажилые годы. Когда по другому челобитью той же шляхты в 1683 г. в города центральных уездов и южной засечной черты был послан сыщик Потап Дурной, ему предписывалось возвращать беглых смоленской шляхте с 1654 г., но вскоре сыщику было послано распоряжение В. В. Голицына отдавать крестьян по переписным книгам 1668 г. В то же время по предписанию думного дьяка Е. Украинцева сыск беглых Дорогобужского уезда надлежало производить с 1654 г. В 1685 г. снова всплыл срок сыска беглых с 1668 г., опять-таки по приказу В. В. Голицына. Отсюда очевидно, насколько не был подготовлен в правительстве вопрос о сыске беглых крестьян в смоленских уездах. И лишь с появлением указа 25 августа 1698 г. о прикреплении крестьян смоленского шляхетства по книгам 1668 г. этот вопрос можно считать окончательно решенным.
Указ 1698 г. предписывал крестьянам Смоленского, Дорогобужского, Бельского и Рославльского уездов числиться за своими владельцами по переписным книгам Данилы Чернцова 1668 г. Бежавших из этих уездов до 1668 г. прежним владельцам ни по каким крепостям не возвращать. Не подлежали возврату и крестьяне, бежавшие в смоленские уезды из замосковных уездов, если они были занесены в книги 1668 г. Прежние установления об иных сроках сыска беглых отменялись.
Таким образом, лишь к самому концу XVII в. был окончательно установлен и законодательно закреплен для территории западно-русских уездов, переданных России по Андрусовскому перемирию 1667 г., опре-деленный режим сыска беглых крестьян и холопов. Режим отвечал классовым интересам дворян Смоленского и прилегающих уездов, не ущемляя одновременно интересов феодалов центральных уездов, в име-ниях которых осело значительное число крестьян, бежавших из смолен-ских уездов в войну 1654--1667 гг. Здесь видим компромиссное решение, связанное с попыткой примирить интересы различных групп господству-ющего класса. Основными были интересы феодалов центральных уездов. Да и в целом направление и характер законодательства о правовом статусе крестьян и холопов в пограничных районах юга и юго-запада страны определяла сложная коллизия, вызванная потребностью усиления оборо-ны государства и защиты интересов дворянства преимущественно цент-ральных уездов Маньков А.Г. Законодательство и право России второй половины XVII в. - М.: Наука. - С. 134.
.
Во вновь присоединенных районах немалая часть земель переходила в разряд дворцовых. Дворцовые земли служили резервом для испомещения главным образом рядовых служилых людей с целью укрепления обороны края. Такие процессы происходили и на западных окраинах. По указу 25 октября 1682 г. в ответ на челобитную беспоместной и малопоместной шляхты надлежало беспоместным рейтарам и шляхте Смоленского, Бел-городского и других уездов выделить по три двора крестьянских и бобыльских, а малопоместным придать к прежним их дачам по два двора с землей из дворцовых волостей Дорогобужского и Бельского уездов. Под угрозой наказания указ предписывал шляхте хозяйство «не запустошить», а в отношении крестьян запрещал продажу, мену, заклад и разорение крестьянского хозяйства. Основу такого запрета составляло то, что смоленская шляхта получала землю и крестьян на поместном праве.
Непременным вопросом Статей, пожалованных царским правительст-вом украинским гетманам после воссоединения Левобережной Украины
с Россией, был вопрос о сыске крестьян и холопов, бежавших из русских уездов на Украину. Требуя возврата с Украины беглых крестьян, прави-тельство вместе с тем шло на частичные уступки верхушке казачества старшинам и украинским помещикам в вопросе об украинцах, попавших в плен в прошлые войны и превращенных в крепостных крестьян русских помещиков. В глуховских статьях 1672 г. при избрании гетмана И. Самойловича и в статьях 1687 г. при избрании гетмана И. Мазепы оговари-валось, что пленные из украинцев остаются в России, но те, которые ушли в «малороссийские городы», «не учиня никакова воровства», остаются на своих прежних местах.
Этими основными мерами исчерпывалась правительственная политика второй половины XVII в. в области сыска и прикрепления крестьян на юго-западной окраине государства. На востоке России большим районом, куда устремлялся поток беглых крестьян, главным образом из поморских уездов и частично из Заонежья, Поволжья и Прикамья, была Сибирь. В Сибири в связи с развитием феодально-крепостнических отношений наблюдались принципиально те же явления правительственной политики в отношении сыска и прикрепления крестьян, что и в иных районах страны. Вынуждаемое необходимостью освоения и заселения восточных окраин, царское правительство до середины XVII в. смотрело сквозь пальцы на бегство тяглых людей в Сибирь. Производился лишь частичный возврат владельческих крестьян по челобитьям вотчинников и помещиков. Во второй половине XVII в. наметились некоторые перемены. Как отме-чено в литературе, общая политика усиления крепостного режима поста-вила в программу дня вопрос о правительственном сыске беглых крестьян и холопов в Сибири. Указ с боярским приговором 1669 г. предписывал: «...всех поморских городов беглых крестьян, сыскав, выслать в русские городы по-прежнему... И впредь никаких беглых людей и крестьян не принимать». Закон распространялся на частновладельческих крестьян. Для крестьян, осевших на государевой земле, допускалось исключение -- их было велено переписать и списки выслать в Сибирский приказ. Так возник сыск беглых 1671 г. Подобно сыску других окраин государства, он принял определенные организационные формы и имел свой исходный срок, каковым стал сентябрь 1669--август 1670 г. Масштабы сыска, как показывают данные А. А. Преображенского, были значительны, но ко-нечные результаты его, если иметь в виду отправку сыскных крестьян на прежние места, невелики. На этом сыск беглых не прекращался. Норма-тивные акты в последующее время появлялись в виде грамот воеводам сибирских городов.
