Именно эта деловитость, простота и безыскусственность придают особую ценность природоведческой информации, содержащейся в Новгородской первой летописи старшего и младшего изводов. Только в начале XVIII в. записи о необычайных природных явлениях почти исчезнут из Новгородских летописей.
Самый древний из всех сохранившихся русских летописных сводов - Новгородская первая летопись старшего извода до наших дней дошла не полностью. Утрачены начальные 16 тетрадей этого труда, состоявшего из 37 тетрадей. Сохранившаяся часть Синодального списка открывается 1016 г. и заканчивается 1352 г. В летописи события до татарского нашествия, судя по почерку, были описаны в XIII в. и в этом виде дошли до наших дней, без редакторских поправок последующих переписчиков, нередко подвергавших прежние летописи значительным сокращениям. При этом порой исчезали и сведения о природных явлениях. Так, если в Новгородской первой летописи подробно описаны стихийные бедствия 1230 г., то в Новгородской четвертой о них нет ни одного слова. Отмечен лишь великий голод.
Даже в Новгородской первой летописи младшего извода некоторые сведения поданы более скупо, чем в более древнем Синодальном списке. Однако этот список имеет исключительное значение, особенно для характеристики необычайных метеорологических явлений во второй половине XIV и первой половине XV в. .
С середины XII в. начинается летописание во Владимиро-Суздальском княжестве, содержание которого известно из Владимирских сводов 1175, 1189-1193 и 1212 гг., они сохранились в составе Лаврентьевской, Радзивилловской и Московско-Академической летописей, составляющих 1-й том Полного собрания русских летописей.
Лаврентьевская летопись открывается "Повестью временных лет". С 1111 по 1205 г. внимание ее создателя обращено на события как в Южной, так и в Северо-Восточной Руси. Затем в основном фиксируются события в Ростове Великом, Владимире и Твери. В составе сводов, отразившихся в Лаврентьевской летописи, много сведений об экстремальных природных явлениях и небесных знамениях. В середине XII в. возникает летописание в Ростове Великом, которое продолжалось и в последующие столетия. В том же веке зарождается летописание во Владимире, а затем и в Суздале. И владимирское и ростовское летописания, насыщенные также сведениями о событиях в других землях Руси, являются важнейшими источниками для реконструкции климата как в XII, так и в XIII в. Природоведческие зарисовки содержатся на страницах Летописца
Переяславля Суздальского. Составленный между 1214-1218 гг., этот древнейший русский свод интересен уникальными сведениями о природных явлениях в Северо-Восточной Руси с середины XII в. по 1213 г. В 1143 г. в нем отмечены солнечное затмение и полярные сияния. Под 1214 г. составитель Летописца поместил сообщение о "гладе великом" во всей Суздальской земле и подчеркнул при этом, что по причине неурожая "много зла сотворися". Летопись Переяславля Суздальского содержит природоведческую информацию не только о Северо-Восточной Руси, но и о Киеве.
Содержание этого свода перекликается с Радзивилловской летописью. Радзивилловская летопись названа по имени владельца этого списка Януша Радзивилла, от которого она поступила в Кёнигсбергскую библиотеку. В 1758 г., во время семилетней войны, летопись была возвращена в Россию и поступила в Петербургскую Академию наук. Летопись украшена 617 миниатюрами, многие из которых изображают необычайные природные явления, включая засухи, нашествие саранчи, землетрясения, ложные солнца, лунные и солнечные затмения и другие небесные явления.
Красочные, яркие миниатюры Радзивилловской летописи особенно привлекательны тем, что в основе их лежат более древние сюжеты, украшавшие Владимирский свод 1212 г. и другие летописи, не дошедшие до наших дней.
Для характеристики особенностей климата XTI-XIII вв. в Юго-Западной Руси особенную ценность представляют Киевский свод 1198-1199 гг., Летописец Даниила Галицкого и Галицко-Волынская летопись, которые вошли в состав Ипатьевской летописи. Этот уникальный свод дошел в списке XV в., составленном, вероятно, в Пскове. Он принадлежал Ипатьевскому монастырю в Костроме и был открыт Н.М. Карамзиным в годы работы над "Историей государства Российского".
Кстати, этот капитальный труд, как и "История Российская с самых древнейших времен" В.Н. Татищева, привлекаются в данном исследовании как первоисточники, поскольку они содержат сведения из не дошедших до наших дней древнейших летописей и других исторических документов. В частности, Татищев при создании своего исследования использовал Летопись Нифонта, которую М.Н. Тихомиров относит к XII в., а также Раскольничий пергаментный летописец, оканчивавшийся 1197 г. и, возможно, предшествовавший Ипатьевскому своду. Кроме того, существовала Иаокимовская летопись, написанная на "новгородском наречии". Все это делает "Историю Российскую" важным дополнительным источником сведений об экстремальных природных явлениях и обусловленных ими голодных годах на Руси.
Не следует забывать, что до наших дней дошло всего лишь несколько сотых процента книжного, а точнее, рукописного наследия Древней Руси. В огне вражеских нашествий погибли многие драгоценные летописные своды и тысячи рукописных книг, как переводных, так и оригинальных. Знание книг на Руси считалось важнейшей человеческой добродетелью. Одна из русских заповедей XI в. гласила: "Продай все самое дорогое имущество и купи книги". Книги рекомендовалось читать "прилежно", внимая всем сердцем и прочитывая "словеса" двукратно. Книги рассматривались древними летописцами как носители "незабытной" памяти о прошлом страны и ее народа, как одно из главнейших средств познания мира и окружающей жизни. Чтение книг должно было научить наших далеких предков "жить в правде и делать добро". В "Слове о книжном почитании" говорилось: "Книги же читай со вниманием, чтобы научиться обличать противящихся истине и научить непонимающих, не славохотия ради ".
Русские летописцы всех веков служили высоким идеалом человечности и любви к Отечеству. Они не приняли междоусобиц войны времен феодальной раздробленности, создали цикл обличительных произведений о княжеских преступлениях.
Заботясь "о незабытной памяти" русского народа, они берегли свои записи больше, чем жизнь, и слали исторические наблюдения коллегам из других земель Руси. Служа прежде всего истине, они обрекали себя на мученичество, изгнание и порой платили самой жизнью, как игумен Печорского монастыря Корнелий, создатель одного из Псковских сводов.
По словам одного из создателей Новгородской четвертой летописи, русские летописцы всех времен не боялись "показаться неугодными" власть имущим и со времен начала русского летописания описывали, ничего не тая, "все бренное, земное", "все происходящее, доброе и худое, что и другим после них образцом будет". Священный долг летописцы видели в мужестве писать историю "без прикрас".
"И мы этому учимся, - отмечает автор Новгородской четвертой летописи, - не проходить мимо того, что случилось в наши дни, чтобы властители наши, узнав об этом, внимали бы таким делам: пусть молодые почитают старцев, и одни, без опытнейших старцев, ни в каком земском правлении не самочинствуют, ибо красота града есть старчество".
Беззаветное служение идеалам человечности, добра, любви к ближнему, любви к Отечеству являлось высочайшей нравственной задачей русской истории и литературы от первых летописцев до Татищева, Карамзина, Соловьева, Ключевского, Толстого, Чехова, Горького...
Древнерусские документальные источники ценны не только записями о погоде, но и сведениями об уровне естественнонаучных знаний наших далеких предков. Крещение Руси, сыгравшее известную положительную роль в деле сближения с византийской культурой, открыло путь церковной литературе. Широкое распространение получила грамотность среди русских людей, которые кроме пергамента писали на бересте и досках. В исторических исследованиях имеются сведения о том, что в Киевской Руси велись "погодные хроники".
Летописцы и книжники оставили целый комплекс сведений об астрономических, геофизических, атмосферных явлениях. Опираясь на народные представления о природе и на некоторые античные идеи, проникшие на Русь с переводной литературой, они пытались осмыслить окружающий мир. Так, авторам книги "Еноха" мир представлялся состоящим из семи небес, первое из которых являлось своего рода "метеорологической кладовой", где сосредоточены облака, дожди, снега и льды.
В "Толковой палее" делается попытка объяснить механизм возникновения некоторых метеорологических явлений. В славянском переводе богословских сочинений Иоанна Дамаскина дается характеристика четырех времен года. В "Шестодневе" Иоанна Экзарха объясняется механизм образования дождя. В частности, отмечается, что солнце испаряет с поверхности моря воду, которая, поднимаясь ввысь в виде пара, преобразуется в капли. Бури и ветры раздробляют тучи и заставляют извергаться осадки на землю. В том же сочинении дается представление о пяти климатических зонах, в том числе о полярных, где из-за жестоких морозов люди не живут, и о тропической зоне, необитаемой из-за жары. К югу и северу от тропической зоны находятся зоны умеренного климата, где "ни зело студне, ни зело топле". Обращают на себя внимание мысли автора о том, что температура воздуха с высотой понижается и что вода в морях перемещается под воздействием ветров.
Бурно развившаяся на Западе в средние века астрометеорология не оказала существенного влияния на развитие древнерусских представлений об атмосферных явлениях. Вместе с тем известно, что русский ученый Георгий Дрогобыч, получивший университетское образование в Болонье, опубликовал предсказание погоды на март - октябрь 1483 г., составленное по астрологическим данным. Этот "прогноз" вышел отдельной брошюрой в Риме и, по мнению немецкого метеоролога Г. Гельмана, являлся документом, весьма важным и интересным для истории метеорологии в России.
Следует заметить, что для книжного знания, развивавшегося в привилегированной части общества, характерна подчиненность его задачам прославления догматов церкви и ее авторитета. Оно коренным образом отличалось от экспериментальных знаний о явлениях природы, из века в век накапливавшихся простым русским народом.
Русский крестьянин, всей своей жизнью связанный с землей, с древних времен учился наблюдать за природой и с каждым веком накапливал все больше знаний, научился сопоставлять накопленные наблюдения, находил "корреляционные связи" между погодой зимой и летом, между метеорологическими явлениями осенью и весной, пытался по приметам предвидеть погоду как на малый, так и на большой срок.
По мнению В.К. Кузакова, еще в языческой Руси возникла "служба погодовещания", отражавшая результаты многовекового накопления русским крестьянином наблюдений за природой и содержавшая первые попытки предвидения погоды. Эта народная "служба погодоведения", развиваясь и обогащаясь, существовала на протяжении многих столетий.
Однако возвратимся к начальной эпохе русского летописания. Анализируя его становление, нельзя не обратить внимание на то, что век от века своды несут все более и более подробную информацию природоведческого характера. Если в сводах XI в., которые в основном создавались в Киеве, отмечено 25 экстремальных природных явлений, то в XII в. их число возросло в 5 раз. Если в XI в. было всего два летописных центра - Киев и Новгород, то в XII - первой половине XIII в. началось летописание во Владимире, Переяславле Южном, Переяславле Залесском, Чернигове, Суздале, Смоленске, Рязани, Галиче, Пскове, Твери, Ростове Великом, Владимире-Волынском. Эти природоведческие записи вошли в состав многих сводов и дают возможность судить об особенностях погоды во многих землях Руси. Этот рост центров русского летописания был приостановлен татаро-монгольским нашествием на русские земли. Были стерты с лица земли или опустошены Рязань, Владимир, Торжок, Киев, Чернигов. Но летописание не заглохло. Именно своды, созданные в Новгороде, Пскове, Ростове Великом, Галиче, Твери, донесли до потомков волнующие известия о временах чужеземного вторжения и о тех бедствиях, которые усугублялись экстремальными природными явлениями.
В XIII в. по сравнению с предшествующим столетием в летописях отмечено несколько меньше экстремальных природных явлений. Однако вряд ли следует объяснять это только разгромом ряда летописных центров, в том числе Киева и Владимира. Ни на юго-западе, ни на северо-востоке Руси нити летописания не прерывались. Наблюдениями летописцев была по-прежнему охвачена огромная территория Древней Руси - от Днестра до Волги и от Киева до Карелии и Белого моря. Уменьшение числа экстремальных природных явлений, отмеченных летописями, объясняется в первую очередь тем, что после катастрофического 1230 г. два следующих десятилетия в климатическом отношении, вероятно, были близки к норме. Стабилизация атмосферных процессов в 30-40-х гг. зафиксирована не только на Руси, но и в Западной Европе.
Более благоприятной была в климатическом отношении и вторая половина XIII в. В это время в летописях и западноевропейских хрониках не отмечено особо опасной концентрации экстремальных природных явлений и связанных с ними голодных лет, в частности подобных тем, какие имели место в XII в. Это свидетельствует о том, что не следует недооценивать природоведческую информацию русского летописания во второй половине XIII - начале XIV в. Бесспорно, что разгром ряда главных городов Руси, являвшихся летописными центрами, нанес огромный ущерб русской культуре и науке. Но русская общественная и историческая мысль не утратила сознания великой ответственности за судьбу русского народа и русских земель. Об этом свидетельствует прежде всего Новгородская первая летопись старшего извода, повествующая как о выдающихся событиях в жизни Северо-Западной и Северной Руси, так и о необычайных природных явлениях, таких, как, например, раннее наступление морозов в 1251 и 1291 гг., засухи 1298 г., и многочисленных голодовках и необычайной дороговизне на хлеб.
Именно во второй половине XIII в. создаются такие жемчужины русского летописания, как Лаврентьевская и Ипатьевская летописи, составители которых подарили потомкам лучшие списки "Повести временных лет" всех трех редакций. Это великое историческое произведение не только напоминало соотечественникам о былой славе великой Руси, но и звало "народ русский" к единству, к сопротивлению поработителям и угнетателям русских земель. И Новгородская первая, и Лаврентьевская, и Ипатьевская, и Густынская, и Псковские летописи особенно подробно останавливаются на сопротивлении русских городов поработителям, при этом не забывая сообщать о природных явлениях той поры.
В Новгородской первой летописи весьма подробно описывается мятеж новгородцев против переписи населения иноземцами - "окаянными татарове сыроядцами" в 1259 г. Затем летописец, очевидец событий, отмечает: "Того же лета канун Бориша был бысть мраз велик по волости, но господь не хотя места сего святой Софии оставить пуста, отврати ярость свою от нас и призре оком милосердия своего, кажа нас на покаяние, но мы грешный аки псы обращаемься на свои бльвотины, не помышляюще казни божия, яже на ны приходить за грехи наша".
Итак, даже в эти трагические, тяжкие для Руси годы природа наряду с людьми остается живым действующим лицом истории. Вспоминая о землетрясении, возврате холодов и голоде 1230 г., составитель одной из псковских летописей добавляет, что от этих "потрясений до взятия Рязанского и Володимирского от татар 8 лет".
Под 1261 г. Софийская первая летопись подробно живописует о том, как жители Ростовской земли избавились от "лютого томления" басурманского, изгнав "поганых" татар из Владимира, Суздаля, Ярославля и Переяславля. О том, что за этим восстанием последовала расправа, повествует и Софийская первая и Густынская летописи. В последней летописи под 1261 г. отмечено, что "татаре много зла тогда русской земле сотвориша и вся грады русские разметаша, а иные пожгоша". Под 1284 г. Ипатьевская летопись отмечает, что не только на Руси был мор, "но и в ляхох тое же зимы, но и в татарах тоя же зимы изомре все кони и скоты, и овце, все изомре, не остася ничего же".
Ипатьевская летопись под 1279 г. открывается сообщением о том, что голод был во всей земле - и на Руси, и в Польше, и в Литве, и "в Ятвязех". Та же летопись сообщает о катастрофических природных явлениях не только на Руси, но и в Западной Европе, и в частности, что в 1285 г. в "немцих" вышло море и затопило землю. От наводнения погибло 60 тыс. человек, было разрушено 111 каменных церквей, "опрочь деревянных". Летописцы XIII в., повествуя о восстании против иноземцев, о набегах татарских войск, о борьбе с немецкой и шведской агрессией, о строении церквей, важнейших политических, экономических, культурных событиях в жизни земель, не забывают при этом рассказывать о великих бурях, затяжных дождях, необычных грозах, ранних морозах, засухах, эпидемиях и голоде, периодически постигающем жителей Новгорода Великого, Пскова, Старой Руссы, Ладоги, Владимира, Ростова Великого, Смоленска, Ярославля, Твери, Рязани, Галича, Кракова и различных земель Руси. Лучшие традиции общерусского летописания нашли дальнейшее развитие в летописании Москвы, где эта работа началась в начале XIV в.
Для характеристики экстремальных природных явлений в XIV в. весьма важен первый общерусский летописный свод 1408 г., который известный русский историк Н.М. Карамзин назвал Троицкой летописью. При создании этого важного исторического произведения были использованы летописи Ростова Великого, Твери, Рязани, Смоленска, Москвы, часть из которых не дошла до нашего времени. Судьба самой Троицкой летописи оказалась трагической. Она сгорела в 1812 г. в Москве вместе с драгоценным собранием рукописей Московского общества истории и древностей российских. Однако к этому времени многие ее разделы и фрагменты были введены в научный оборот, что позволило выдающемуся советскому историку М.Д. Присёлкову реконструировать этот бесценный исторический памятник. Для целей нашего исследования особенно важно, что история русской жизни, включая экстремальные природные явления с XIV в., освещена, по мнению исследователей, "в записях почти современных на всем протяжении этого отрезка времени и, безусловно, современных для конца XIV и начала XV в. без последующих сокращений и редакционных обработок". Это придает особое значение содержащимся в летописи метеорологическим записям, которые М.Д. Присёлковым были восстановлены по сохранившимся выпискам в трудах Н.М. Карамзина, изданиях Черепанова, Чеботырева и Тимковского. Дополненные данными Симеоновской, Тверской и Воскресенской летописей, они дают возможность восстановить в общих чертах ход погоды в XTV в. в Северо-Восточной Руси. В заключительной части летописи содержится около 60 записей о наводнениях, бурях, пожарах, жестоких зимах и других природных явлениях. Многие из них особенно замечательны своей подробностью, яркостью, живописностью природоведческих зарисовок. Под 1371 г. в Троицкой летописи повествуется о климатических явлениях, во многих чертах напоминающих засуху 1972 г.
