Из истории болезни: этапы формирования политического пространства современной Украины
Формирование современной государственной территории Украины происходило в рамках Российской империи -- СССР и включало в себя ряд этапов. Первый (конец XVI -- конец XVII вв.) характеризуется вычленением из состава Речи Посполитой территории Малороссии (Среднего Приднепровья) и началом колонизации Слобожанщины (Восточной Украины), в которой малоросский элемент участвовал вместе с великоросским.
Второй (вторая половина XVIII -- XIX вв.) имел характер ускоренного колонизационного освоения Северного Причерноморья (особенно после 1783 г.). Здесь малороссы обосновываются также одновременно с великороссами. На этот этап приходится и присоединение к Российской империи Правобережья Днепра (Полесье, Подолье, Волынь).
Третий (до середины ХХ в.) ознаменовался включением в состав СССР Восточной Галиции (1939 г.), Северной Буковины, Южной Бессарабии (1940 г.) и Закарпатья (1945 г.), а также передачей Крымского полуострова в административное подчинение УССР (1954 г.).
Нетрудно заметить, что на всех этапах история различных украинских регионов складывалась по-разному. Если на восток и юг украинцы продвигались в процессе переселенческой колонизации, то западные этнические украинские земли отбирались у государств, в состав которых они входили более или менее долгое время (Правобережье -- у Речи Посполитой; Галиция -- у Польши; Северная Буковина и Южная Бессарабия -- у Румынии; Закарпатье -- у Чехословакии).
Различия исторической судьбы сформировали у населения разных украинских регионов ментальные и культурные особенности, которые проявляются в актуальной политике.
«Сила отталкивания» от России, одна из ключевых составляющих украинского самоопределения, ослабевает по мере движения с запада на восток. Русофобские, «националистические» настроения сильны в Галиции, слабее -- на Правобережье, близки к нулю в Слобожанщине и Северном Причерноморье. Один из создателей Руха Сергей Конев охарактеризовал эту динамику следующим образом: «Человек, шагающий с желто-синим флагом по улицам Львова, вызывает у прохожих искренние симпатии, в Житомире -- нормальный интерес, а в Херсоне -- вполне возможно, настороженность, а то и возмущение». Украинский правозащитник и политолог Владимир Малинкович отметил, что различное восприятие России и русских сохраняется у «западенцев» и «схидняков» даже в диаспоре, причем последние, считающие русских «своими», объясняют такую позицию как раз общей с ними судьбой.
Примечательно, что доля русского населения по мере продвижения от украинского Запада на восток и юго-восток, наоборот, возрастает. Казалось бы, территория более активных русско-украинских контактов должна характеризоваться повышением градуса межэтнической конфликтности. А происходит как раз наоборот. Это свидетельствует о том, что т.н. русско-украинские противоречия не носят межэтнического характера, но коренятся в культурно-исторической сфере. При этом линия культурно-исторического раскола проходит не по российско-украинской государственной границе. Ее следует искать в пределах территории независимой Украины.
Симптомы болезни: разломы и трещины
Наиболее очевидным разломом Четвертой державы является раскол ее социально-политического пространства на Запад и Восток. Достаточно вспомнить о результатах президентских выборов 1994 г., когда граждане Украины к востоку от Днепра во втором туре поддержали Леонида Кучму, а на Правобережье и Западе голосовали преимущественно за Леонида Кравчука. При этом накануне первого тура выборов, согласно данным Научно-практического центра АПН Украины, сторонники Кучмы значительно превосходили приверженцев остальных шести кандидатов в президенты по уровню негативного отношения к украинской независимости и опережали даже электорат официального кандидата «левых», социалиста Александра Мороза, в неприятии «рыночных» экономических реформ. Противоположный полюс по этим двум показателям занимал первый президент Четвертой державы -- Кравчук.
А вот результаты, полученные в 1994 г. социологами Львовского и Мичиганского университетов. В ходе проведенного ими исследования было установлено, что положительно оценивают изменения, происшедшие после обретения Украиной независимости, 74,8% львовских и только 14,8% донецких респондентов. Близки к оценкам жителей Донецка настроения крымчан. Осенью 1995 г. социологическая служба «Крымсоцис» на вопрос: «Хотели бы Вы жить, как прежде, в едином государстве, каким был Советский Союз?» получила 77,1% положительных ответов и только 7,9% отрицательных. Удовлетворены политикой Украины по отношению к Крыму лишь 5,5% респондентов, категорическое «нет» сказали 58,7%.
Предварительные результаты парламентских выборов лишний раз подтвердили существование геополитического разлома украинской территории по линии «Запад -- Восток». На Западе (прежде всего в Галиции и прилегающих к ней областях) набирали голоса партии «национальной» ориентации, а на Востоке -- в основном коммунисты.
Раскол на Запад и Восток -- наиболее явная, но не единственная проблема, угрожающая монолитности социально-политического пространства современной Украины.
Так, Л.Чекаленко-Васильева определяет как проблемные регионы Львовскую область, Закарпатье, Южную Украину (территория предполагаемой «Новороссийской республики»), Крым (пророссийский сепаратизм и крымскотатарская проблема), Восточную Украину (зона «русского фактора»), а также Северную Буковину и Южную Бессарабию, на которые до недавнего времени открыто претендовала Румыния.
Иной принцип районирования Украины предлагает крымский социолог Валерий Темненко. В соответствии с процентом украинцев, считающих родным языком украинский, он выделяет три группы территорий: 1-я (14 областей, 21 млн. чел.) -- с наиболее высоким уровнем распространения среди украинцев украинского языка (свыше 95%); 2-я (8 областей и город Киев, 20 млн. чел.) -- со средним показателем языкового индекса (от 75% до 95%); 3-я (2 области и Автономная Республика Крым, 11 млн. чел.) -- с наиболее низким индексом (от 50% до 65%). По мнению Темненко, «на уровне «корневой толщи» Украина является федеративной структурой с тремя четко обозначающимися федеративными составляющими».
Решусь предложить свой вариант районирования Украины, основанный на культурно-историческом анализе, который позволяет выделить следующие регионы: Малороссия (примерно совпадающая с границами земель, отошедших к России в 1686 г.), Слобожанщина (зона активной колонизации конца XVI -- первой половины XVIII вв.), Северное Причерноморье вместе с особым культурно-историческим регионом -- Крымским полуостровом (зона активной колонизации второй половины XVIII -- XIX вв.), Правобережье (территория, вошедшая в состав Российской империи в результате разделов Польши), Галиция и Северная Буковина (присоединены к СССР в 1939-40 гг.), Закарпатье (присоединено к СССР в 1945 г.).
Легко заметить, что не все исторические регионы Украины имеют четко выраженные этнокультурные отличия друг от друга.
Так, Слобожанщина, Северное Причерноморье и Крым сливаются в единую этнокультурную зону -- Новороссию. Пределы этой зоны не ограничиваются украинскими землями. Приднестровье, Северный Кавказ, Подонье и Поволжье, Южный Урал, Северный Казахстан также являются землями восточнославянской переселенческой колонизации второй половины XVI -- XX вв. Все они расположены в границах степного ландшафта.
Точно так же можно говорить о культурно-историческом единстве Галиции и Северной Буковины. Здесь фактором ландшафтного единства являются Карпаты, у северо-восточного склона которых и расположилась Западно-Украинская этнокультурная зона (к ней тяготеют также территории Волынской и Ровенской областей, которые до 1939 г. находились в составе Польши, а в XII-XIV вв. составляли вместе с Галицией территорию средневекового Галицко-Волынского княжества).
А вот Закарпатье, лежащее к юго-западу от Карпат, является особым этнокультурным регионом. Любопытно, что обособление Закарпатья проявилось и в истории края. Галиция и Буковина входили в австрийскую часть Австро-Венгрии, а Закарпатье -- в венгерскую (Венгрия подчинила себе этот край -- Угорскую Русь -- еще в XIII в.). В состав УССР Закарпатье попало позже остальных материковых регионов -- только в 1945-м.
Украинское Правобережье можно рассматривать как своеобразный этнокультурный буфер между Новороссией, Западной Украиной и Малороссией.
Регион Малороссии является лишь реликтовым осколком Киевской Руси. Возможно, именно поэтому не население столицы Четвертой державы формулирует социальный заказ высшим эшелонам украинских политиков -- эту задачу выполняет сегодня население Западной Украины.
Именно для жителей Западной зоны характерна четко выраженная европейская внешнеполитическая и цивилизационная ориентация. Здесь нашла наиболее живую поддержку идея «национальной» (в нынешней официальной трактовке) украинской государственности. Западная Украина тянет за собой по «незалэжному», прозападному курсу все остальные украинские регионы. Но ноша эта неимоверно тяжела, и результаты продвижения не те, на которые рассчитывали на заре независимости ее поборники. Поэтому вновь, как в перестроечные годы, оживает особый вид внутриукраинского сепаратизма -- галицийский. С началом его возрождения наблюдатели связывают становление молодой Социал-национальной партии Украины, имеющей западноукраинский региональный характер. Журналист Олег Поступ итожит свой обзор сепаратистских настроений в Галиции такими словами: «Периферийно-европейский менталитет галичан боится евразийского менталитета Украины на восток от реки Збруч». Провал на парламентских выборах 29 марта 1998 г. таких избирательных объединений, как УНА и Национальный фронт, также свидетельствует о том, что галицийская пассионарность истощается.
Сладкое лекарство: федерализация
Перспектива федерализации Четвертой державы, казалось бы, естественно вытекает из своеобразия слагающих ее регионов. Но при более пристальном рассмотрении эта идея едва ли может быть признана конструктивной. Это признается многими украинскими политологами. Сергей Власов и Валерий Поповкин справедливо полагают, что федерализация способна поставить под вопрос само существование украинского государства. С явной осторожностью к этой идее относится Людмила Чекаленко-Васильева. Даже заявивший о «корневой федеративной структуре» Украины Валерий Темненко считает, что «невозможно представить реального украинского политика, который бы принял самоубийственное решение о «вытаскивании», подъеме, легализации этой «корневой» структуры на уровень явно существующей социально-правовой поверхности явлений».
Действительно, политическое оформление особости украинских регионов неизбежно приведет к углублению и расширению существующих между ними культурно-исторических и геополитических трещин. Именно поэтому идея федерализации всегда бралась на вооружение слабейшей стороной: до 1990 г. -- Галицией в ее борьбе против СССР, с 1990 г. -- Новороссией или отдельными ее регионами в борьбе против «украинского национализма». Вполне возможно, что Галиция в скором времени вновь вернется к идее федерализации, на этот раз -- для борьбы с Новороссией.
Федерализация Украины тем более опасна, что, несмотря на международное признание украинской независимости, проблема сохранения территориальной целостности Четвертой державы полностью не снята. Неожиданным образом это проявилось в ходе подписания Хартии об особом партнерстве между Украиной и НАТО. Тогда, несмотря на попытки украинской дипломатии получить от альянса твердые гарантии безопасности, в окончательный текст документа были включены положения куда более обтекаемые: о «поддержании суверенитета и независимости» Украины и о «консультациях» в случае возникновения внешних угроз Четвертой державе. Тем самым в косвенной форме альянс признал существование реальных территориальных претензий к Украине со стороны ее соседей.
Существует и политико-правовая основа для таких претензий -- пресловутый пакт «Молотова--Риббентропа». Кампанию осуждения пакта активно инициирует Румыния.
Показательно, что в Румынии перспектива провозглашения независимости Украины была встречена настороженно. Румынский парламент еще накануне проведения Всеукраинского референдума о независимости (1 декабря 1991 г.) заявил, что до румыно-украинских переговоров о судьбе Северной Буковины и Южной Бессарабии результаты всенародного голосования на этих территориях, входивших до 2-й мировой войны в состав Румынии, следует считать недействительными. Румыния последней из государств -- соседей Украины заключила с ней договор о дружбе, сотрудничестве и добрососедстве. При этом общественное мнение и влиятельные политические силы Румынии вовсе не смирились с фактом заключения этого договора, который рассматривается ими как необходимая уступка, призванная открыть перед страной двери в НАТО.
Традиционно непростые отношения Украины с Польшей не дают никаких гарантий, что и в Варшаве уже в ближайшее время не вспомнят о «восточных польских территориях, аннексированных преступным сталинским режимом».
Существует потенциал территориальных претензий к Украине и у других ее соседей -- фактически у всех, кроме, пожалуй, Белоруссии. Венгрия и Словакия способны обосновать претензии на Закарпатье, Турция -- на Крым или даже на все Северное Причерноморье. Претензии Российской Федерации могут варьироваться в зависимости от внешнеполитического курса, проводимого ее руководством, от предъявления прав на сохранение военно-морской базы Черноморского флота в Севастополе до притязаний на всю территорию Украины...
Картина получается тревожной. Для удовлетворения аппетитов всех возможных претендентов на земли Четвертой державы -- имеющих, однако, в сфере своих потенциальных претензий собственные «пятые колонны» -- не хватит и двух территорий Украины.
Распад единого украинского государства спровоцирует борьбу за наследство почившего «хворого парубка». Борьбу, в которой шансы Российской Федерации на свою долю «украинского наследства» вовсе не выглядят предпочтительными и бесспорными. Да и кто определит эту долю, особенно при нынешних внешнеполитических реалиях в мире и внутриполитических -- в РФ?
Горькое лекарство: Новороссия
Новороссийская этнокультурная общность еще находится в стадии становления, которому к тому же препятствует то обстоятельство, что территория Новороссии рассечена на части границами новых независимых государств. Эта ситуация способствует распространению среди населения Новороссии острой ностальгии по СССР. В таком деформированном виде проявляется пока еще не до конца осознанное стремление новороссов к политическому единству.
Итак, Новороссия молода. Это и хорошо -- за ней будущее, и в то же время не очень -- ждать от нее зрелых действий пока преждевременно.
Тем не менее, Новороссия уже знает, чего она НЕ ХОЧЕТ. Здесь расположены «Красный электоральный пояс», Приднестровская и Крымская республики, разворачивается славянское Сопротивление дерусификации Северного Казахстана и Северного Кавказа, идет возрождение казачества на Днепре, Дону, Кубани, Тереке, Урале. Здесь деление на «русских», «украинцев», «белорусов» утрачивает всякий смысл, а «национальное государство» видится не иначе, как единое государство в границах 1991 г.
Апологеты Четвертой державы боятся оформления украинской части Новороссии в самостоятельную и единую политическую силу. В период становления независимости перспектива создания на юге и востоке Украины автономных образований (речь шла о т.н. «Причерноморской» или «Новороссийской», а также «Донецкой» или «Донецко-Криворожской» республиках) вызвала в рядах самостийников настоящую панику. В «сепаратизме» были обвинены даже участники совещания руководителей южных областей и Крыма (сентябрь 1991 г.), носившего подчеркнуто лояльный по отношению к независимой Украине характер. Оказалось, что весь шум был поднят в результате деятельности в Николаеве двух (!) функционеров конституционно-демократической партии, агитировавших за федерализацию Украины.
«Новороссийский синдром» не прошел и после первых лет независимости. Так, для львовского географа Шаблия Новороссия -- «имперское, унизительное для Украины название», однозначно «сепаратистская» идея, а новороссы -- «придуманный субэтнос». Шаблий усматривает «модификацию идеи Новороссии» даже в планах создания на территории Одесской области свободной экономической зоны. Стоит ли после этого удивляться патологической ненависти самостийников по отношению к автономному Крыму?
Даже призрак Новороссии ввергает самостийников в ужас. Трудно представить, какой переполох начнется, когда Новороссия материализуется, осознает и громко заявит о том, чего она ХОЧЕТ, выдвинет собственных политических лидеров и собственные политические идеи.
Рецепт: через Новороссию -- к славянскому и евразийскому единству
Один из основателей теории Новороссии Евгений Морозов сделал, на мой взгляд, абсолютно правильный вывод о том, что великорусская эпоха, сменившая в свое время древнерусскую, на наших глазах сменяется эпохой новороссов, которые становятся доминантой общерусской этнической общности.
Для Украины новороссийская идея заключается прежде всего в расширительном толковании идеи национальной: не узкоукраинский «национализм», проповедуемый долларовыми национал-демократами, а осуществление идеи славянского единства должно стать смыслом существования независимой Украины. Нет ни одного другого славянского государства, в пределах которого проживали бы компактно и были бы укоренены и восточно-, и западно-, и южнославянские этнические общности. Украина находится в центре Славянского мира. Так кому же, если не ей, заняться обустройством этого мира?
Современной независимой Украине никуда не деться от участия в славяно-тюркском, христианско-исламском диалоге, поскольку для нее это -- и внутренний диалог. Способ ведения его с помощью автоматов, культивируемый с подачи заокеанских подстрекателей от Адриатики до Таджикско-Афганской границы, едва ли приемлем. Иной его характер должен базироваться на признании очевидного факта: Украина является евразийским государством, ее место -- в Евразии, культурно-исторической общности, формировавшейся не одно тысячелетие. Территория современной Украины неоднократно становилась центром Евразийского пространства и имеет перспективу вновь им стать, если сумеет выработать справедливые и естественные принципы взаимоотношений с евразийскими народами, регионами и государствами -- более справедливые и естественные, чем те, что насаждаются сегодня Москвой.
Осознание такой роли и соответствующие ей действия могут укрепить внутриполитическое единство украинского пространства, позволят определить настоящих, а не мнимых друзей, превратить нынешние геополитические проблемы в преимущества. Но все это невозможно без того, чтобы украинский сегмент Новороссии не занял подобающее ему место в рамках Четвертой державы.
Не случайно Новороссия была названа в предыдущем разделе «горьким лекарством». Его (лекарства) применение заставит отказаться от многих иллюзий и нежизнеспособных прожектов, являющихся родовыми признаками украинского самостийничества. По сути дела, речь идет о перерастании Четвертой державы в иное государственное образование. Однако без этого горького лекарства «хворый парубок» рискует не дожить до совершеннолетия. Но может ли настоящий патриот Украины, честный украинский националист предпочесть остаться верным своим иллюзиям ценой гибели государства, а скорее всего -- и народа, его населяющего?
Страницы: 1, 2
