Работы, проводившиеся в ряде научно-исследовательских институтов в годы войны, приблизили медиков к пониманию причин заболевания. Изучение этиологии септической ангины затруднялось тем обстоятельством, что ни на одном из лабораторных животных не удавалось воспроизвести картину заболевания. Только человек заболевал септической ангиной. Существовало мнение, что это заболевание связано с авитаминозом, однако работами, проведенными в 1943 г., эта теория была окончательно опровергнута. Добровольцы, бывшие на полноценном питании, получали перезимовавшее просо, изъятое из очагов септической ангины Ульяновской области, несмотря на отсутствие авитаминоза, заболели септической ангиной. Само собой ученые знали, что только голод заставлял людей собирать для питания ядовитое зерно, но открытым текстом по понятным причинам об этом не писали. По совету Наркомздрава СССР 31 декабря 1943 г. был подготовлен специальный приказ № 38 уполномоченного ГКО "О мероприятиях по предупреждению и борьбе с септической ангиной". В соответствии с ним был проведен учет полей с неубранным осенью урожаем в Куйбышевской, Саратовской, Ульяновской областях, Ставропольском крае и др. Смертоносные поля были взяты под строгую охрану.
В июле 1945 г. ученым медицинским советом Наркомздрава РСФСР было принято для этого заболевания название "алиментарно-токсическая алейкия", что намного точнее характеризовало болезнь. Однако, и после этого причиной летальности по-прежнему записывали септическую ангину, поскольку пострадавшие жаловались на боль в горле. На самом деле под септической ангиной скрывалась лейкопения -- заболевание, связанное с отравлением кроветворной системы, а проще говоря, белокровие. Весной 1947 г. массовые заболевания так называемой септической ангиной были отмечены в 30 областях, краях и республиках России и ряде областей Казахстана. В апреле в Горьковской области было учтено 5 тыс. больных, в Челябинской -- более 2,8 тыс. Тяжелое положение было в Куйбышевской, Курганской, Новосибирской, Саратовской, Чкаловской, Ярославской, Западно-Казахстанской (Казахская ССР) областях, Башкирской и Удмуртской АССР. Сведения о заболеваемости септической ангиной и смерти от нее противоречивы. С мест сообщали в центр о тысячах опасно больных, а в справке председателя Совмина РСФСР констатировалось, что в 1945 г. заболело 193 человека, из них умерло 42; в 1946 г. соответственно -- 615 и 90; в 1947 г. -- 2857 и 224. Но и по этим данным видно, что в 1947 г. смертность была в несколько раз выше, чем в 1946 г.
4. Голод и дети
Чтобы спасти детей от смерти, некоторые родители увозили их подальше из голодных мест и оставляли в городах. Прокурор Латвийской республики сообщал Генеральному прокурору СССР, что за последние дни февраля 1947 г. участились случаи, когда родители подбрасывали детей в возрасте от 2-х лет и старше, иногда сразу двоих-троих из одной семьи. С детьми оставляли записки с указанием года рождения, имени и фамилии ребенка и кратким объяснением: "Кормить нечем...". Бросив детей на вокзале, около милиции или детприемника, родители скрывались. За февраль месяц было подобрано 49 таких детей. По Крымской области было зарегистрировано 52 случая оставления детей, по Воронежской -- 15. О том же были сообщения из Ленинградской, Орловской и других областей. Родители надеялись отыскать и вернуть детей по окончании голода, только далеко не всем это удавалось.
Тяжело складывалась судьба осиротевших в войну детей, взятых на воспитание. В семьи колхозников Калужской области было принято на воспитание более 4,6 тыс. детей-сирот. Зимой 1947 г., не имея хлеба на пропитание, опекуны подавали заявления с отказом от их дальнейшего содержания и приводили детей в отделы народного образования. По Хвастовичскому району было подано 38 таких заявлений. В этом районе трех сирот Калинкиных, отец которых погиб на фронте, а мать умерла, воспитывал дедушка, инвалид II группы. В связи с отсутствием хлеба и картофеля, чтобы хоть как-то спасти внучат, он отказывался от их содержания и просил ускорить определение детей в детдом. В том же районе и по той же причине колхозница Сычева просила забрать от нее 4-х сирот, отец которых погиб на фронте, а мать подорвалась на мине. Много аналогичных заявлений об отказе от патронирования по причине полного отсутствия в хозяйствах хлеба было подано по Борятинскому, Дзержинскому, Детчанскому, Думичскому, Износковскому, Ульяновскому и др. районам. Разместить всех детей в детдомах область не имела возможности. Такое наблюдалось и в других местах.
Быстро распространившейся по стране детской беспризорностью занималось Министерство внутренних дел СССР. По состоянию на 1 ноября 1947 г. органами МВД было устроено 360 тыс. беспризорных и безнадзорных детей, подобранных с улиц и железнодорожного транспорта. Из них 125 тыс. детей были направлены в детские дома, 25,5 тыс. -- в школы ФЗО и ремесленные училища, 51 тыс. -- на работу в промышленность и сельское хозяйство, 14,5 тыс. -- в детские трудовые воспитательные колонии МВД и 144 тыс. детей было возвращено родителям.
Разросшаяся в военное время государственная сеть детских учреждений очень скоро была переполнена и не вмещала всех нуждавшихся в призрении сирот. Наспех создавались новые детдома, дома младенцев, детские воспитательные колонии для успевших совершить мелкие правонарушения. В конце 1947 г. для приема беспризорных и безнадзорных детей имелось 1504 детских комнаты милиции и 341 детский приемник-распределитель МВД. Количество мест в приемниках было доведено до 28,7 тыс.
В голодное время далеко не всегда детский дом, больница или дом ребенка были спасительным местом для искавших пропитания, лечения и приюта детей. Детские учреждения, входившие в систему министерства просвещения и здравоохранения были особенно подвержены расхищению продуктов питания и промтоваров, предназначавшихся детям. Помимо хищений и систематического урезывания отпускаемых по специальным фондам продуктов, из детского котла незаконно снабжалась вся администрация с обслуживающим персоналом и члены их семей. Нередко с ведома заведующих, разворовывались и продавались на рынках детская одежда и обувь. Ответом на произвол администрации и голодное существование было массовое бегство детей из такого рода учреждений.
В городах медицинское обслуживание детей ухудшилось, а в сельской местности -- почти полностью отсутствовало. Детская смертность от воспаления легких, туберкулеза, острого расстройства питания превышала 20% общей численности умерших в I квартале 1947 г. Углубленный осмотр детей школьного возраста выявил свыше 30% инфицированных туберкулезом. Одной из основных причин роста смертности детей было крайне неудовлетворительное питание в лечебно-профилактических учреждениях: отсутствие молока, низкосортные продукты и их заменители. Иркутский городской комитет ВКП(б), обеспокоенный ростом заболеваемости и смертности среди детского населения города, 7 апреля 1947 г. постановил ежедневно выделять молоко на 7 тыс. ослабленных детей школьного возраста из расчета 0,5 л на человека, организовать детскую столовую на 1500 человек, обязать горсобес перечислять горздравотделу из внеминистерских средств 100 тыс. руб. на оплату питания детей в столовой по медицинским показаниям, просить облисполком выделить добавочно 500 детских пайков для дистрофиков, находившихся на лечении в детской больнице.
Нетерпимая обстановка сложилась в учреждениях для самых маленьких. В доме малютки № 2 г. Кирова регулярно недодавали детям установленную норму питания. "Сэкономленные" продукты присваивались. Голодание детей, несвоевременное оказание медицинской помощи, вызывали высокую заболеваемость и смертность. За 9 месяцев 1947 г. из 150 детей заболели 73, из них умерло -- 60, в том числе от дистрофии -- 16 детей. Для сокрытия высокой смертности было организовано тайное погребение 53-х трупиков. В Тотемском районе Вологодской области по той же причине умерли от истощения 87 детей из 153 поступивших в дом ребенка.
Расследование таких преступлений проводилось следователями по важнейшим делам прокуратуры РСФСР. Преступники получали длительные сроки лишения свободы. Заведующая дома малютки № 2 г. Кирова Блинова была приговорена к 20 годам, сестра-хозяйка Дорофеева -- к 15-ти, повар Григорьева -- к 10 годам заключения в исправительно-трудовых лагерях. Для предотвращения воровства в июле 1947 г. Генеральным прокурором СССР был издан приказ № 167 "Об усилении борьбы с хищением и разбазариванием промышленных и продовольственных товаров и другими злоупотреблениями в детских учреждениях". В процессе исполнения приказа органами процессе исполнения приказа органами прокуратуры были вскрыты многочисленные факты хищения продуктов и других материальных ценностей в детских яслях, домах, больницах. Были привлечены к судебной ответственности и осуждены за кражу работники детских учреждений в Белоруссии, Молдавии, Таджикистане, на Украине, Дагестанской и Татарской АССР, Ивановской, Куйбышевской, Саратовской, Тюменской, Челябинской и других областях. Однако и после серьезного мероприятия продолжались хищения и злоупотребления в детских учреждениях. Причиной тому являлся не столько голод, сколько особенности государственной системы социального обеспечения, где бесконтрольность создавала все условия для хищения, взяточничества, очковтирательства.
5. Психические расстройства на почве голода
Заболевание дистрофией нередко приводило не только к физическому истощению организма, но и к сильнейшим изменениям в психике и поведении человека. Взаимоотношения с окружающими менялись в сторону повышения раздражительности, нарастания психических расстройств от пищевых галлюцинаций до потери рассудка. Следственный отдел прокуратуры СССР в 1946-1947 гг. завел специальную папку для фактов людоедства на почве голодания и массовых отравлений граждан суррогатами пищевых продуктов.
Прокурор Измаильской области Украинской ССР сообщал в г. Киев, что в с. Васильевка Болградского района Измаильской области дочери Ф. и Л. К-вы употребили в пищу труп умершей от истощения матери. Врачебным освидетельствованием было установлено, что обе крайне истощены и никаким продовольствием не располагали. Были даны указания о немедленном их задержании и привлечении к уголовной ответственности. В этом же письме незадачливый прокурор спрашивал вышестоящее руководство, по какой статье квалифицировать действия арестованных. На основе данных уголовного розыска 1 марта 1947 г. Министр внутренних дел СССР С.Н. Круглов секретной почтой разослал письма Сталину, Молотову и Берии с описанием случаев людоедства в Запорожской, Сталинской, Харьковской областях УССР. В Молдавии было зарегистрировано немало случаев поедания трупов людей голодными, а также убийства детей с целью употребления в пищу. Исчезновение людей, особенно детей и подростков, было зарегистрировано в 1947 г. в Воронежской, Курской, Ленинградской, Московской и других областях.
В течение 1947 г. с мест поступали донесения о массовых пищевых отравлениях. В г. Ярославле было отравление рабочих и членов их семей растительным маслом, использовавшимся в технических целях при выработке лаков и красок на заводе "Победа рабочих". В колхозе им. Молотова Хохловского сельсовета Смоленской области вследствие употребления в пищу мяса павшего скота произошло заболевание 22-х колхозников, которые были госпитализированы. В Кировской области председатель колхоза "Авангард" вместе с председателем ревизионной комиссии купил на рынке 93 кг муки из отходов зерна и льносемени. Купленную муку они выдавали колхозникам в счет оплаты трудодней. От употребления в пищу хлеба из полученной муки, имели место тяжелые отравления у 66 человек взрослых и детей. В Щуровском районе Татарской АССР в колхозе "Ленинский путь" 87 человек были отравлены мукой из смеси пшеничных отходов с протравленным зерном, отпущенным на общественное питание косцам и трактористам.
Голод был одной из основных причин роста самоубийств в 1946-1947 гг. В обстановке всеобщего обнищания люди переставали надеяться на помощь со стороны государства. Голод притуплял сострадание к ближнему, обострял чувство безысходности. Очередное повышение цен, потеря хлебной карточки, денег, невнимание со стороны начальника, а тем более окружающих могли подтолкнуть физически и морально ослабевшего человека к последнему шагу. Низкооплачиваемые многодетные вдовы болезненно воспринимали повышение пайковых цен на хлеб осенью 1946 г. Многим не хватало зарплаты на то, чтобы выкупить хлеб по карточкам. Крепильщица кузнечного цеха завода "Подъемник" (г. Москва) Е.Я. Кирпичева, имевшая 3-х детей и получавшая 500 руб. в месяц, заявила в профсоюзном комитете: "Мне трудно было кормить детей до повышения цен, а теперь остается только повеситься. В действительности женщины с детьми держались до последнего. Пока был жив хоть один ребенок, мать не смела накладывать на себя руки. Чаще кончали самоубийством молодые одиночки, иногда даже прошедшие войну.
Бюро Кировского обкома ВКП(б) 9 апреля 1947 г. на своем заседании обсудило вопрос "О фактах самоубийства на кордной фабрике и механическом заводе". Партийное руководство было обеспокоено тем, что в течение месяца на двух заводах города покончили жизнь самоубийством три молодые работницы: Шумских, Харина и Якурнова. Областной комитет партии пришел к выводу, что самоубийство девушек являлось следствием бездушного бюрократического отношения руководителей предприятий к материально-бытовым нуждам людей. В заводских общежитиях было грязно, мыло и сменное белье выдавалось рабочим редко, многие не имели верхней одежды и обуви. Обеды в столовых были низкого качества и дорогие. Выдача зарплаты систематически задерживалась. Тяжелое материальное положение заставляло некоторых рабочих заниматься перепродажей хлебных карточек, хищением вещей и денег у соседей. В постановлении бюро обкома были предупреждены руководители заводов о том, что если они не наведут должного порядка в общежитиях и не улучшат материальное положение рабочих, то будут сняты с занимаемых постов и привлечены к партийной и судебной ответственности.
Послевоенная нужда ломала не только женщин, но и бывалых мужчин. В парке культуры и отдыха г. Таганрога 15 октября 1947 г. на суку дерева был обнаружен висевший труп рабочего-молотобойца кузнечного цеха завода "Красный котельщик" С.А. Корокоц. Осмотром места происшествия было установлено, что Корокоц покончил жизнь самоубийством через повешение. В кармане найдено написанное его рукой заявление на имя начальника кузнечного цеха Шереметьева: "Я неоднократно обращался к вам за помощью, так как у меня вытащили хлебные карточки и месяц живу без хлеба. Вы же послали меня к черту. Вы работников ставите хуже собаки...". Предварительное расследование установило, что Корокоц поступил на завод всего месяц назад, а до того работал на заводе им. Молотова. В Советской Армии служил 7 лет и в 1945 г. был демобилизован. Он потерял свои хлебные карточки и не имел квартиры. Об этом факте был информирован секретарь Ростовского обкома ВКП(б) Патоличев, который поручил доложить ему результаты расследования с тем, чтобы в последующем обсудить на бюро. Факты, связанные с гибелью рабочих, не оставлялись без внимания. Находили "виновных", привлекали к партийной и даже судебной ответственности, а положение не менялось, т. к. основная причина -- острая нехватка продуктов питания -- оставалась в тени. Перед этой проблемой были бессильны партийные и советские чиновники. Решения местных властей были направлены на соблюдение элементарной законности при распределении продуктов питания по карточкам и поддержание общественного порядка. Это все, что они могли сделать.
6. Голод и переселенцы
Массовые переселения людей редко обходились без голода. Не миновали его переселения 40-х годов. В экстремальные условия были поставлены плановые переселенцы, спец. выселенцы с Северного Кавказа, западных и других областей СССР, бывшие кулаки и колхозники, высланные по указу от 2 июня 1948 г. В войну и послевоенное время, воспользовавшись постановлениями правительства, не от хорошей жизни, переселились на "освобожденные" территории более 56 тыс. семей колхозников, из них 28,8 тыс. -- в сельское хозяйство Грозненской, Крымской, Ленинградской, Саратовской областей, 27 тыс. -- в рыболовецкие колхозы и рыбную промышленность Астраханской, Архангельской, Мурманской, Камчатской областей и Хабаровского края.
Калининградскую область было переселено 11,6 тыс. семей колхозников из Белоруссии, Центра и Поволжья России. Все они получали небольшую денежную и продовольственную ссуду для обустройства, которая скоро кончалась. Вопреки обещаниям в местах вселения их ожидала разруха. Несмотря на запреты и угрозы некоторые сразу потянулись назад, а с началом голода в 1946 г. волна переселенцев хлынула в обратном направлении. До 1947 г. в Курскую, Орловскую, Ростовскую области, Краснодарский край, на Украину вернулось 28 тыс. семей, где их ожидали новые испытания.
В ЦК ВКП(б) и Совмин СССР поступали тревожные сигналы и принимались срочные меры к прекращению массового самовольного выезда переселенцев из колхозов мест вселения. В Калининградской, Крымской и Саратовской областях было проведено взыскание с самовольно выбывших переселенцев непогашенной ими государственной ссуды и кредита. На местах была проведена проверка материального положения переселенцев. Постановлением Совмина РСФСР от 5 марта 1947 г. № 172 "О хозяйственном устройстве переселенцев" был намечен ряд мероприятий, обеспечивавших прекращение обратных выездов переселенцев и закрепление их на новых местах. Запоздалость этих мер была очевидной.
Русские и украинские переселенцы голодали в Грозненской и Крымской областях, а изгнанные из родных мест чеченцы и крымчане в Средней Азии, на Севере и других необжитых местах. Высланные размещались в селах отдаленных районов. Измотанные заготовками колхозы и совхозы не обеспечивали питанием своих работников, не говоря о прибывших. Государственная продовольственная помощь не спасала от дистрофии остронуждающихся колхозников, а тем более спецпереселенцев, которые не имели домов, огородов, скота. В мае 1946 г. в Бородулинском районе Семипалатинской области Казахской ССР, в ответ на сигналы о массовых фактах нарушений при распределении продовольственной помощи в колхозах, была проведена проверка. Выяснилось, что среди спецпереселенцев (чеченцев и немцев) существовала практика уравниловки в выдаче спецпайков без учета наиболее нуждающихся семей. Работники спецкомендатуры районного отделения МВД, зная о массовых случаях смертности спецпереселенцев от истощения, никаких мер к предотвращению этих явлений не принимали и не информировали об этом партийные и советские органы. В колхозах им. Кирова, "Начало", "Многополье", "II Пятилетка", "Новый путь", "Новая жизнь", "Новая деревня", "Украинец", "Переменовка" было выявлено 154 семьи с истощенными взрослыми и детьми, из них коренных семей -- 28, остальные семьи спецпереселенцев. В следующем году продовольственное положение спецпереселенцев ухудшилось. По состоянию на 10 февраля 1947 г. в Северо-Казахстанской области находилось в тяжелом материальном положении 1328 семей (6230 человек) спецпереселенцев, в том числе 658 человек болели дистрофией.
