Государственные деятели, политические и духовные лидеры России в XVI-XVII вв.

Введение

Вся наша история складывается из отдельных лиц, без исторических деятелей нет истории. Именно благодаря ярким, выдающимся личностям натурам изучение данной науки становится не только полезным, но и интересным и увлекательным занятием. Люди - творцы истории, под чьей властью находиться её ход, придача определенного направления историческому процессу. Именитые деятели истории, чьи имена навсегда останутся в нашей памяти, позволяют представить и оценить эпоху, с которой связана их деятельность, более наглядно и объективно, пропуская время и события через себя. Именно по этой причине я решила писать реферат на тему «Государственные деятели, политические и духовные лидеры России в 16- начале 17 веков». Изучение истории становиться не принужденным делом, а позволяет мирить простых граждан с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явление во все времена; утишает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали ещё ужаснейшие, и государство не разрушалось; оно питает нравственное чувство и праведным судом свом располагает душу к справедливости, которая утверждает наше благо и согласие общества [3].

16 век - это время богатое историческими событиями, порой некоторые из них кажутся необычайно жестокими и таинственными, как например, опричнина, учреждение патриаршества, начало книгопечатания на Руси, да и в целом время правления Ивана Васильевича Грозного, пронизано заговорами, террористическими мероприятиями, тайнами. А кто же, как не люди той эпохи сделали её настолько интересной для будущих поколений.

Историческая наука, как и отдельные её деятели есть зерцало бытия и деятельности народов, завет предков к потомству, дополнение и изъяснение настоящего и прогнозирование будущего. История, отверзая гробы и поднимая мертвых, влагая им жизнь в сердца и слово в уста, из тления вновь созидая царства и представляя воображению ряд веков с их отличительными страстями, нравами, деяниями, расширяет пределы нашего собственного бытия; её творческую силою, мы живем с людьми всех времен, видим и слышим их, любим и ненавидим; ещё не думая о пользе, уже наслаждаемся созерцанием многообразных случаев и характеров, которые занимают ум или питают чувствительность [3]. Личность каждого тесно связана с отечеством, именно по этому в моем реферате освящены жизненный путь и деятельность лидеров 16 - начала 17 веков, их основные заслуги, вклад в отечественную и мировую историю, взаимодействие и влияние на других людей и события. Для выполнения данной цели необходимо подобрать достаточное количество материала, внимательно ознакомиться с ним, выделить основное, скомпоновать по определенной классификации и создать новый текст, то есть провести аналитико-синтеическую переработку различных документов.

Глава 1. Государственные деятели

1.1 Скуратов-Бельский Григорий Лукьянович (Малюта) (? - 1573)

Прозвище Малюта значит «маленький», «низкорослый», а Скуратовыми звали либо его отца, либо деда, видимо у мужчин в этом роду была плохая кожа( «скурат» - «вытертая замша». Его имя стало символом средневековой жестокости. Этот человек выступает на равных с самыми знаменитыми злодеями. Михаил Булгаков говорил о нем: «Ни Гай Кесарь Калигула, ни Мессалина уже не заинтересовали Маргариту, как не заинтересовал ни Олин из королей, герцогов, тюремщиков, доносчиков, изменников, безумцев, сыщиков, растрителей. Все их лица слились в одну громадную лепешку, и только дно сидело мучительно в памяти лицо, окаймленное действительно рыжей бородой, лицо Малюты Скуратова…». Как только его не называли: царским палачам, «верным псом государевым», политическим авантюристом, «мужем каменносердечным».В то же время о его биографии известно совсем мало, неизвестно когда и где он родился, как точно он выглядел, где похоронен, такая ситуация совсем не удивительна, в 1568 году по приказу Ивана Грозного в России официально оборвали летописание.

Скуратовы - дворянский род, происходящий, по сказаниям древних родословцев, от польского шляхтича Станислава Бельского, по другим источникам Малюта родом из крещеных татар; либо он был мелкопоместным дворянином, служащим в крепости Белой под Смоленском. Другие утверждают, что Скуратовы происходят из Переяславля-Залесского. Ключевский считает, что Малюта происходит из знатного рода московских бояр Плещеевых. Как и когда оказался Скуратов в Москве неизвестно. Думный дворянин с 1570 по 1572 года, государственный, военный и политический деятель, приближенный Ивана 4 Грозного с 1569 года, глава опричного террора. Выходец из среды провинциального дворянства, он довольно медленно врастал в систему государственного управления, и первое время был больше на второстепенных ролях. В 1567 впервые упомянут в документах в 1567 году, где Григорий Бельский участвует в походе на Ливонию, но занимает там самую низшую должность «головы» (сотника) в одном из полков. Во время начавшихся опричных репрессий 1569-1570 он резко выдвинулся в число самых приближенных к Ивану Грозному опричников благодаря «бездумному следованию царских прихотей». Совершал налеты на дома московских бояр, воевод, дьяков, отбирая у них жен и дочерей для потехи царя и его приближенных. Малюте царь поручил в 1569 «зачитывать вины» старицкого князя Владимира Андреевича перед его убийством. В декабре того же года Малюта лично участвовал в расправе над митрополитом Филиппом Колычевым, «сведенным» с митрополии в 1568 и сосланным в Тверской Отроч монастырь за то, что он отказал царю в благословении на опричные казни и всячески осуждавшего царский опричный произвол. Малюта прибыл в монастырь, распорядился связать митрополита прямо во время его службы в Успенском соборе и сам лично задушил его.

Московский митрополит Филипп Калычев так отзывается об опричнине: «Полк сатанинский, собрался на пагубу христианскую». Князь Андрей Курбский в одном из своих писем Грозному писал: «…собрал себе со всея Русские земли человеков скверных и веяниями злостными испорченных». Вопреки распространенному мнению, Скуратов не стоял у истоков опричнины, согласно Пискарьевскому летописанию, опричнина была создана по совету «злых бояр» Алексея Босманова и Василия Юрьева. Именно им царь приказал проводить отбор в ряды опричников, причем отсев был огромный: из 12 тысяч кандидатов в опричнину попали всего 570 человек. Малюта попал в Александровскую слободу, но в «черном братстве» занимал самый низший пост - был параклисиархом (пономарем). Опричники выполняли функции политической полиции - вели следствие и карали «изменников», проявляя при этом поистине изобретательную жестокость: четвертовали, колесовали, сажали на кол, поджаривали на огромных сковородах, зашивали в медвежью шкуру, травили собаками. Одетые в униформу - черные рясы, на черных лошадях, опричники привязывали к своим седлам собачью голову и метлу, как символ своего стремления, вымести с Руси измену, убивая таким образом ежегодно до 40 человек. В «Синодики опальных» - списки казненных, составленные в конце правления Ивана Грозного, в нем помещалась статья следующего содержания: в поместье опального дворянина Ивана Челядина-Федорова Малюта убил 39 человек, подозреваемых в заговоре. Совершались налеты на дворы опальных вельмож, у них отбирались жены и дочери «на блуд» царю и его приближенным. В 1569 году царь поручил Скуратову арестовать своего двоюродного брата Владимира Андреевича Старицкого.

Именно Малюта заложил основы политического сыска в России, при Скуратове свыскное ведомство не подчинялось ни Боярской думе, ни опричному правительству - фактически руководителем «Пыточного двора» являлся сам царь. В обязанности Скуратова входили организация тотальной слежки за политическими неблагонадежными, в выслушивании «изветчиков» (доносчиков). Главное орудие опричных следователей была пытка «Были сделаны для мук особенные мечи, железные клещи, острые ногти, длинные иглы; разрезывали людей по суставам, сдирали с них кожу, выкраивали ремни из спины» [3]. Все это происходило по причине постоянного страха царя за свою жизнь и трон.

Казни следовали одна за другой. Рядом с церковью Николы на Берсеневке, на месте, где находились палаты Скуратова, было обнаружено около сотни черепов. В 1569 году Малюта получил секретную информацию о том, что архиепископ Пимен и бояре желают Новгород и Псков отдать литовскому королю них Сигизмунду 2 Августу. Дознание вел Скуратов, подозреваемых жгли «повесили за руки и подожгли у них на челе пламя, затем осужденных бросили в прорубь». В «Синодиках опальных» есть запись: «По Малютиной сказке в ноугороцкой посылке убили тысящу четыреста девяностно человек ручным усечением, и с пищали отдельно пятнадцать человек, им же имена сам Скуратов Господи веси». Собственноручно уничтожить такое количество людей он просто физически не мог, следовательно, это результат деятельности карательного отряда, под его руководством. С тех времен сохранилось выражение «которыми улицами ехал Малюта Скуратович, и теми улицами кура не пила»- то есть ничего живого не сохранилось.

Парадоксально, но имеено он сыграл решающую роль в процессе ликвидации опричнины. Постепенно правительство начало терять контроль над ситуацией в стране, опричники убивали по своему желанию, якобы от имени царя, на самом же деле по своим собственным прихотям и желаниям. Опричники представляли собой хорошо организованную военную структуру, ликвидировать кровавых палачей можно было только ещё большей кровью. 25 июня 1570 года на Красную площадь было выведено на казнь 300 человек, обвиненных в заговоре, не без содействия Малюты, 184 человека царь помиловал, 116 велел замучать. Начал казнь сам Малюта, собственноручно отрезав ухо у одного из главных обвиненных - «канцлера» Ивана Висковатого. Окончательное разочарование царя в опричнине произошло весной 1552 года, во время полного сожжения Москвы крымцами, защитить которую опричное войско не смогло. После следствия о причине катастрофы, Малюта Скуратов был назначен главнокомандующим и третьим опричным воеводой. В 1572 войско «кромешников» было распушено и употребление слова «опричнина» запрещено.

А. Толстой в «Князе серебряном» так описывает Малюту: «Наружность его вселяла ужас в самых неробких…Казалось, никакое великодушное чувство, никакая мысль, выходящая их круга животных побуждений , не могла проникнуть в этот узкий мозг, покрытый толстенным черепом и густой щетиной. В выражении этого лица было что-то неумолимое и безнадежное…Он нравственно уединил себя от людей, жил посреди их особняком…перестал быть человеком и сделал из себя царскую собаку, готовую растерзать без разбора всякого, на кого Иоанну ни вздумалось натравить её». Скуратов забавлялся тем, что придумывал новые, ранее неведомые на Руси казни. Но вот его дипломатические качества были крайне слабыми, из-за его переговоров Русь чуть не потеряла Астрахань.

Когда Григорий Лукьянович возглавил царскую армию во время отечественной войны с Ливонией, то погиб в первом же сражении 1января 1573 года во время взятия ливонской крепости Вейсенштейн (ныне Пайде в Эстонии), что ярко характеризует его полководческие способности. Он не искал высоких чинов и поместий, после смерти Скуратова его вдова получала пожизненно пенсию, уникальный случай по тем временам. Малюта обладал поистине «собачьей преданностью». Похоронили Скуратова с почестями в «цитадели православия» - Иосифо-Воламском монастыре. Царь «дал по холопе своем по Григорье по Маляте Лукьяновиче Скуратове вклад в 150 рублей - больше, чем по своему брату Юрию или по жене Марфе». В 1577 году Штаден записал: «По указу Великого князя его поминают в церквах и по сей день…».

У Скуратова не было прямых наследников по мужской линии, однако трех своих дочерей он пристроил весьма удачно. Одна из дочерей Малюты Скуратова - Мария - была выдана замуж за боярина, будущего царя Бориса Годунова и стала впоследствии царицей, другая - Екатерина, будущая отравительница М.В.Скопина-Щуйского, за Димитрием Ивановичем Шуйским, избранным во время смуты царем (князь Дмитрий считался наследником престола, поэтому теоретически Екатерина тоже могла стать царицей). В январе 1570 в связи с подозрением Новгорода в измене Малюта руководил грабежами и погромами в городе. Были вырезаны тысячи жителей. Все это сохранилось в народной памяти («Не так страшен царь как его Малюта»). Некоторые факты его биографии обросли вымышленными легендами, в том числе об обнаруженном Иваном Грозным «отсутствии девства» у княжны Долгорукой и приказе царя немедленно утопить «юницу», что - якобы - было беспрекословно выполнено Малютой. После победы крымского хана Девлет-Гирея над русским войском Малюта по поручению царя вел следствие с целью выяснить причины поражения, в 1572 вел дипломатические переговоры с гонцом из Крыма. В конце 1572 во время Ливонской войны царь вместе с войском вступил в Эстонию. Малюта был в одном из полков и погиб в бою при взятии замка Вейсенштейн (ныне г. Пайде в Эстонии) 1 января I573. По приказу царя тело было отвезено в Иосифо-Волоколамский монастырь. Родственники Скуратова продолжали пользоваться царскими милостями, а его вдова получала пожизненную пенсию, что было уникальным фактом в то время. Решительность и жестокость, с которыми Малюта выполнял все поручения царя, вызывали гнев и осуждение у окружающих. Образ послужного и бездушного исполнителя бесчеловечных приказов царя раскрыт в исторических песнях русского народа, на века сохранившего в своей памяти имя палача и душегуба Малюты Скуратова. В эпоху, когда палачи востребованы, они возникали как по заказу, Малюта Скуратов был лишь одним из первых.

1.2 Адашев Алексей Федорович (? - около 1563)

Сын незначительного по происхождению служилого человека Федора Григорьевича Адашева, прославил свое имя во время царствования Ивана Грозного. Впервые Адашев упоминается в 1547 году на царской свадьбе в должности ложничего и мовника, то есть он стелил брачную постель государя и сопровождал новобрачного в баню. Большим влиянием на царя Адашев стал пользоваться вместе со знаменитым благовещенским священником Сильвестром после страшных московских пожаров (в апреле и в июне 1547 г.) и убиения возмутившимся народом царского дяди князя Юрия Глинского. Эти события, рассматриваемые как кара Божия за грехи, произвели нравственный переворот в молодом впечатлительном царе. Вот что говорит он сам: "Вошел страх в душу мою и трепет в кости мои, смирился дух мой, умилился я и познал свои согрешения". С этого времени царь, нерасположенный к знатным боярам, приблизил к себе двух неродовитых, но лучших людей своего времени, Сильвестра и Адашева. Иван нашел в них, а также в царице Анастасии и в митрополите Макарии, нравственную опору и поддержку своей испорченной с детства природы и направил мысли свои ко благу России.

В 1550 г. Иван 4 пожаловал Адашева в окольничие и при этом сказал ему речь, по которой всего лучше судить об отношениях царя к его любимцу: «Алексей! взял я тебя из нищих и из самых молодых людей. Слышал я о твоих добрых делах и теперь взыскал тебя выше меры твоей ради помощи душе моей; хотя твоего желания и нет на это, но я тебя пожелал, и не одного тебя, но и других таких же, кто б печаль мою утолил и на людей, врученных мне Богом, призрел. Поручаю тебе принимать челобитные от бедных и обиженных и разбирать их внимательно. Не бойся сильных и славных, похитивших почести и губящих своим насилием бедных и немощных; не смотря и на ложные слезы бедного, клевещущего на богатых, ложными слезами, хотящего быть правым: но все рассматривай внимательно и приноси к нам истину, боясь суда Божия; избери судей правдивых от бояр и вельмож». Во внутренних делах государства деятельность Адашева можно характеризовать словами Курбского: «был он общей вещи зело полезен», «Если бы все подробно писать об этом человеке, то это показалось бы совсем невероятным посреди грубых людей; он, можно сказать, был подобен ангелу». По словам Костомарова «Адашев случайно попал в число тех, которых Иван приблизил к себе ради забавы». В этой среде Алексей Федорович Адашев резко выделялся умом, честностью и высокой нравственностью. Как позже писал хорошо знавший его а. М. Курбский «Посреди грубых людей, он можно сказать, был подобен Ангелу»[2]. Под влиянием Сильвестра, Иван предался Адашеву всей душой. Царь пожаловал Алексея Федоровича в почетный чин опального и поручил ему важный Челобитенный приказ. Оттуда Адашев вскоре перешел в Казенный приказ, где за успешную службу получил чин государственного казначея.

Время так называемого правления Сильвестра и Адашева было временем широкой и благотворной для земли деятельности правительства (созвание 1-го земского собора для утверждения судебника в 1550-м году, создание церковного собора Стоглава в 1551 г., покорение Казани в 1552 г. и Астрахани (1554 г.); дарование уставных грамот, определивших самостоятельные суды общин: большое разверстание поместий, упрочившее содержание служилых людей в 1553 г.).

Несомненно, что Иван Васильевич, одаренный от природы блестящими способностями и необыкновенно проникнутый сознанием своей самодержавной власти, играл в этих славных событиях не пассивную роль, как говорят некоторые историки, но во всяком случае он действовал по совету с Сильвестром и Адашевым, а потому за последними надо признать великие исторические заслуги.

Выдавалась и дипломатическая деятельность Адашева по ведению множества возлагавшихся на него переговоров: с казанским царем Шиг-Алеем (1551 и 1552), ногайцами (1553), Ливониею (1554, 1557, 1558), Польшею (1558, 1560), Данией (1559). Значение Сильвестра и Адашева при дворе создало им и врагов, из коих главными были Захарьины, родственники царицы Анастасии. Его враги особенно воспользовались неблагоприятно для Адашева сложившимися обстоятельствами во время болезни царя в 1553 г.

Опасно заболев, царь написал духовную и потребовал, чтобы двоюродный брат его князь Владимир Андреевич Старицкий и бояре присягнули его сыну, младенцу Дмитрию. Но Владимир Андреевич отказался присягать, выставляя собственные права на престол по смерти Иоанна и стараясь составить себе партию.

Сильвестр видимо склонялся на сторону Владимира Андреевича. Алексей Адашев, правда, присягнул беспрекословно Дмитрию, но отец его, окольничий Фёдор Адашев, прямо объявил больному царю, что они не хотят повиноваться Романовым, которые будут управлять за малолетством Дмитрия.

Иоанн выздоровел и уже другими глазами стал смотреть на прежних друзей. Равным образом сторонники Сильвестра потеряли теперь расположение царицы Анастасии, которая могла подозревать их в нежелании видеть сына ее на престоле. Однако царь на первое время не обнаружил враждебного чувства, или под радостным впечатлением выздоровления, или из боязни затронуть могущественную партию и порвать старые отношения, и даже в том же 1553-м году пожаловал Федора Адашева боярской шапкой.

Поездка царя в Кириллов монастырь, предпринятая в том же 1553-м году с царицей и сыном Дмитрием, сопровождалась обстоятельствами, также неблагоприятными для Адашева: во-первых, дорогой скончался царевич Дмитрий, и тем исполнилось предсказание Максима Грека, переданное царю Адашевым. Во-вторых, Иоанн увидался во время этой поездки с бывшим коломенским владыкой Вассианом Топорковым, любимцем отца Ивана 4, и, конечно, беседа Вассиана была не в пользу Сильвестра и его партии.

С того времени царь стал тяготиться своими прежними советниками, тем более, что он был дальновиднее их в делах политических: Ливонская война была начата вопреки Сильвестру, который советовал завоевать Крым. Болезненная подозрительность Ивана, усиливаемая наговорами враждебных партии Сильвестра людей, вражда сторонников Сильвестра к Анастасии и ее родным, неумелое старание Сильвестра сохранить влияние на царя грозой Божия гнева произвели постепенно полный разрыв Иоанна с его прежними советниками.

Страницы: 1, 2