По сведениям А. Левшина, поколение Аргын в конце XVIII в. имело 17 родов, размещенных на территории Среднего жуза [7 А. Левшин. Описание Киргиз-казачьих орд и степей ч. III]; 1817 г. семью из этих родов управлял султан Кудаймендиев, остальные десять оказались вне этого султанства, учрежденного над аргынцами. Много аргынских аулов находилось среди найманов и кыпчаков, составлявших отдельные султанства. Несколько родов поколения Аргын в начале XIX в. перешли на территорию оренбургских казахов и образовали затем Восточную часть Малой орды. Аргынцев можно было встретить и на землях Большой орды, В таком положении находились и все другие поколения и крупные роды. Родовая принадлежность того или иного члена общества вовсе не служила основным критерием отнесения его к той или другой административной единице. Ближайшее рассмотрение показывает, что в состав административно-родовой единицы входила лишь компактная часть рода, объединенная территориально-кочевой общностью. Многие члены этого же рода, кочевавшие в составе других родов внутри лаже одного и того же султанства, не были; ли подчинены власти того административного рода, откуда они происходили. Сам факт пользования защитой рода, независимо от того, из какого рода они происходили, устранял прямое влияние всякой другой власти. Но если оторвавшиеся от рода кочевники не поступали под власть других административно-родовых подразделений, оставаясь как бы “свободными”, то они продолжала считаться частью своего рода, что давало право носителям власти в роде относиться к ним при необходимости как к своим подданным. В подтверждение сошлемся на два важных факта. При западно-сибирских городах, деревнях и казачьих станицах проживало немало казахских семей, ставших почти оседлыми (жатаки), число которых за счет притока из кочевых районов с каждым годом увеличивалось. Они выходили из различных родов Среднего жуза. Несмотря на то, что они уже полностью оторвались от своих родов, даже от кочевого скотоводства, и смешались в гуще разно-родцев, они ежегодно посещались родовыми биями, которые разбирали их споры н взаимные претензии, родовыми налоговыми агентами [8 Бекмаханов “Присоединение Казахстана к России”. Москва 1957 год. ЦИА КазССР ф. 4 оп 1 д. 3704, л 57].
В данном случае родовыми начальниками двигала не забота об интересах своих однородичей-жатаков, а исключительно стремление к наживе. В районе Гурьева находилось несколько сот казахских бедняков, вышедших из разных родов Младшего жуза (Тазы, Иссык, Табын, Кете, Адай, Шеркеш, Есентемир). Пограничные органы власти решили выселить их оттуда и предложили правителям родов, откуда они вышли, забрать их в своп кочевья. Из числа более 300 семейств 135 так и остались на старом месте, поскольку они не получили от своего рода“помощи” и “по крайней бедности не могли сами откочевать”. Характер связи родоправителя с оторвавшимися от рода, но “свободными” членами определялся тем, насколько она была выгодна, могла служить делу наживы. К указанным беднейшим аулам казахов, расселенным в районе Гурьева, вряд ли когда-либо приходили родовые бии, старшины и“заботились”об их делах. Но едва появлялась возможность обложить родичей какими-нибудь сборами, как они тут же прибывали для разбирательства споров, с наставлениями и советами. Такое положение составляет одну из характерных особенностей общественно-политической жизни казахов вообще, административного устройства в частности. Следовательно, мнение, что в основе разделения населения казахского общества первой половины XIX в. лежали родовые принципы, может быть принято с известной оговоркой, что при этом имеется в виду не только и не столько родовая принадлежность того или иного члена общества, сколько территориально-кочевая общность и компактность расселения. Поскольку на практике такая компактность сохранялась в основной части родов пли их разветвлений, то административная единица могла выступать под оболочкой доминирующего рода. Однако это относится к форме, тогда как внутренним содержанием административного деления населения была территориально-кочевая общность.
Прежде чем перейти к тем изменениям, которые были связаны с ведением “Устава”1822 г. , следует остановиться еще на одном важном вопросе. Нами было отмечено, что каждый род и родовое отделение имели свои основные пастбищные стойбища, признанные обществом в процессе их освоения или закрепленные за ним официальной высшей властью. В системе пастбищной территории и основных сезонных стойбищ особая роль принадлежала зимним стоянкам. На зимних кочевьях возводились жилища, хозяйственные сооружения, нередко возделывались поля и т. д. Места зимней стоянки кочевников являлись как бы местами оседлости неоседлого населения. Они ревностно оберегались владельцами и отличались большей определенностью в системе пастбищного пространства. Кочевые коллективы как бы ни дробились в другие времена года, куда бы ни уходили в поисках пастбищ, временных заработков, к зиме возвращались к своим зимним кочевьям и проводили все зимние месяцы почти на одном месте. Правительственные органы использовали эту особенность режима хозяйствования кочевников в административном переустройстве казахов.
“уставом”1822 г. предусматривалась организация трех административных звеньев: округов, волостей, и аулов. Аул как низовая административная единица имел в своем составе от 50 до 70 кибиток. Из аулов составлялись волости, а последние входили в состав округов. Рассмотрим каждое из этих звеньев в отдельности. Каждый округ имел определенную территорию. По этому поводу в “Уставе” было сказано: “Каждый округ имеет определенные надлежащим разграничением земли, и жители другого округа не переходят на оные без точного позволения местного начальства. Одно это должно было привести
к известной ломке старого порядка. Прежде кочевые коллективы в процессе хозяйствования проходили сотни, а иногда и более тысячи верст, углубляясь в кочевья других родов и жузов. Само по себе кочевое скотоводство было немыслимо без освоения огромных пастбищных угодий, лежащих в различных направлениях. Теперь“Уставом”1822 г. предусматривалось распределение казахского населения по округам, имеющим границу, переход которой позволялся только с разрешения органон власти [9 Бекмаханов “Присоединение Казахстана к России”. Москва 1957 год. ]. При организации округов за основное брались зимние кочевья, которые имели более территориально-определенный характер, и родовая компактность расселения. В самом начале было установлено не вводить каких-либо изменений в расположение (зимнее кочевье) родов, существовавшее до принятия“Устава”, помимо этого учитывалось желание родов войти в состав того или иного округа. Главной заботой правительственных органов являлось склонение казахов к окружной системе устройства. Заранее разработанных конкретных планов открытия и ввода округов не было. Один за другим командировались в аулы небольшие отряды с чиновниками из пограничной администрации для разъяснения народу необходимости принятия новой системы. По мере согласия кочевых групп возникали новые и новые округа. Следует учесть, что хотя Казахстан считался формально зависимой от царской России страной, тем не менее он еще не утратил полностью своей самостоятельности. В глубине степи господствовали султаны и бии, проводившие независимую политику. Более или менее послушными являлись кочевые коллективы, непосредственно примыкавшие своими
кочевьями к пограничной линии. Такое положение создавало известные трудности в осуществлении Устава в части ввода нового административного устройства. В 1824г. кочевые владения бывшего хана Букея посетил начальник Омского областного управления полковник С. Б. Броневский. Во владениях бывшего хана Валия побывал подполковник Григоровский. В расположение основной группы поколения Найман были командированы отряд из 30 казаков и мулла. В том же году во владении хана Букея образовался Каркаралинский округ, хана Валия–Кокчетавскии. Вслед за ними были открыты округа: Баян-аульскйй (1826 г. ), Аягузский (1831 г. ), Акмолинский (1832 г. ), Уч-Булакский (1833 г. ) и Аман-Карагайский (1834 г. ). В 40—50-х годах появились Кокбектинский, Кушмурунский и Алатауский округа, завершившие организацию нового- административного деления Они охватили также значительную часть Большого жуза. Уч-булакский округ уже в конце первой половины XIX в был упразднен с передачей волостей, в состав Акмолинского и Кокчетавского кругов. На месте Кушмурунского округа впоследствии был организован Атбасарский округ, а Аягузский округ переименован в Сергиопольскии с некоторыми территориальными изменениями.
Часть кочевых коллективов изъявила добровольное желание принять у себя новее устройство. В этом имели значение различные обстоятельства: а) стремление освободиться от междоусобицы и барымты, которые тяжелым бременем ложились на плечи народа, б) привычка многих прилинейных аулов к пограничным порядкам; в) желание части феодальной знати опереться на царское правительство в борьбе со своими противниками и г) понимание наиболее дальновидными начальниками кочевых коллективов неминуемости присоединения к России. В 1824 г. в Омск прибыла депутация из рода Аргын - владения султана Джумы и бия Шона. Она передала пограничному начальнику просьбу знати разрешить роду организовать у себя отдельный округ согласно“Уставу”. Подобные же ходатайства поступили от султана Досана Ханбабина, управлявшего Бура-Наймановской группой (1823 г. ), от султана Сюка Аблайханова, властвовавшего среди части уйсуновских родов.
Лагерь противников нового устройства в основном возглавлялся некоторыми крупными султанами, боровшимися за восстановление ханской власти, за свои старые привилегии и права. Им удалось в известной степени увлечь за собой недовольные колониальной политикой аулы. Сопротивление монархистов к концу первой половины XIX в. было подавлено. Официальная церемония по случаю организации округа н назначения старшего султана сопровождалась военным парадом, угощениями.
Органы власти и управления
Генерал-губернатор и Омский областной начальник осуществляли высшее управление Средним жузом. Дальнейшая практика потребовала создание специального органа по управлению казахами В 1838г. был создан такой орган—Пограничное управление сибирскими киргизами, —состоявший из Пограничного начальника, председателя Пограничного управления, четырех советников и других чинов, причем первые два чина назначались указом императора Пограничный начальник (в чине генерал-майора) был наделен гражданской и военно-полицейскими функциями, а Пограничное управление, возглавляемое председателем (в чине полковника), осуществляло“исполнительное, хозяйственное и судебное” управление1 Окружной приказ формировался из старшего султана (председателя), двух русских заседателей, двух заседателей от “почетных казахов”, а также канцелярии и толмачей При этом органе предусматривалась команда из прилинейных казаков. Старший султан избирался на 3 года султанами жуза, заседатели-казахи избирались на 2 года биями и старшинами. Старший султан и заседатели-казахи утверждались областным начальником. Окружной приказ был наделен широкими полицейско-судебными функциями, он должен был
“ охранять тишину и порядок”в степи, брать под стражу и предавать суду, производить следствие по уголовным делам, снаряжать карательные отряды, употреблять все средства для искоренения грабежей, барымты и неповиновения властям Предусматривались и иные задачи забота о просвещении, трудолюбии и “хозяйственных выгодах всех и каждого” и проч. Округа по территориальной принадлежности подразделялись на прилинейные и пограничные (т е. граничащие с “непокорными России землями”), законодатель ставил цель увеличивать количество прилинейных и “сколько можно меньше” образовывать пограничных округов. Но принцип организации органов управления в округах был единый (некоторые изменения произошли в последующие десятилетия) Так, например, с шестидесятых годов на должность старшего султана могли быть избраны заслуженные лица несултанского происхождения (заседатели и волостные управители, почетные казахи, прослужившие на “классных”выборных должностях по 9 лет), расширился круг лиц, участвующих в избрании старшего султана, в их число были включены все бии и по 20 депутатов от каждой волости Было введено избрание на должность старшего султана двух кандидатов: один “утверждался в должности по усмотрению начальства, а другой кандидатом по ней”. Власть в волости возлагалась на султана-управителя, избираемого “с согласия” общества на неограниченный срок, был утвержден принцип наследования этой должности по прямой нисходящей линии и первородству. Волостной управитель утверждался в должности областным управлением В дальнейшем на должность волостных управителей было разрешено избирать лиц несултанского происхождения, но “пользующихся особым уважением народа” и имеющих заслуги. Позже законодатель уточнил порядок избрания волостного управления: правом избирать были наделены, кроме “почетных казахов”, по 5 выборщиков от каждого аула из “зажиточных казахов” Выборы проходили в присутствии старшего султана округа Волостной управитель был наделен полнотой власти над кочевниками волости, ему вменялось в обязанность выполнение предписаний окружного приказа, исполнение судебных приговоров (без судебных функций), ответственность за “спокойствие и тишину в волости” Аулы возглавлялись старшинами, избираемыми общинниками на 3 года, с обязательным утверждением их в окружном приказе Старшина управлял аулом“на праве сельского старосты”, подчиняясь волостному управителю (султану), откочевывал с согласия султана, сохранял “тишину и порядок во вверенном ему ауле” Судебным органам и подсудности казахов законодатель уделил особое внимание Была сужена компетенция суда биев и ограничено действие норм обычного права, введена подсудность имперскому законодательству, разграничены уголовные и гражданские правонарушения, конкретизированы судебные функции административных и судебных органов. Правонарушения подразделялись на 3 категории- уголовные, исковые и по жалобам на управление. К уголовным преступлениям законодатель относил государственную измену, убийство, грабежи, барымту, явное неповиновение властям В дальнейшем вносились существенные дополнения, в частности, расширился круг уголовных дел (измена, убийство, барымта, разбой, “возбуждение против правительства, явное неповиновение официальным властям”, должностные преступления, подделка кредитных бумаг и монет, поджог”ложная присяга при рассмотрении дел на основе имперских законов); казахи, кочующие вне пограничных линий, за некоторые преступления (измену, убийство, грабеж, барымту) подлежали военному суду.
Исковыми делами законодатель считал все иные правонарушения, в том числе кражу, а также гражданские споры. Такая классификация правонарушений имела в виду выделить особо опасные преступления, направленные на ослабление колониальной политики и аппарата управления. По категории уголовных дел должно было производиться предварительное следствие. Следствие и суд должны были осуществлять окружной приказ на правах уездного суда и на основе имперских законов. Надзорной инстанцией являлся областной суд. Исковые дела рассматривали традиционные суды би-ев на основе норм обычного права. Жалобы на решения бийских судов могли подаваться“областному начальству” (§ 218), которое должно было решать споры на основе норм обычного права. Решения биев по гражданским спорам на сумму до 2 тыс. рублей подлежали окончательному утверждению окружным приказом, до 5 тыс. —в Пограничном управлении, свыше 5 тыс. рублей—в Правительственном Сенате. При рассмотрении биями дел о краже предписывалось применять дополнительно к санкциям обычного права “наказание розгами”, а освобожденных от телесных наказаний подвергать аресту от 7 дней до 1 месяца. Связь бийских судов с официальными органами власти и надзор за их деятельностью со стороны последних привели к фактическому огосударствлению основной их части. В их решениях находили отражение интересы колониальных властей, тем более, что жалобы на решения биев разбирались окружными приказами с приглашением “старших почетных биев”.
Роль имперских законов постепенно возрастала, зачастую волостные управители сами осуществляли функции бийских судов. Особое значение в политической жизни казахов имело отнесение барымты к преступлению, дела о барымте рассматривались окружным приказом на основе имперского законодательства. Однако такая серьезная мера не привела к искоренению барымты, наоборот, число дел о барымте резко возросло.
Наблюдалась эволюция в системе наказаний бийских решений, появились новые их виды: содержание под арестом, ссылка в Сибирь, избиение розгами, удаление из рода“порочных” людей.
В целом в судебной системе стало заметно усиление роли общих судов и имперских законов, сужение роли бийских судов и их сближение с официальными судебными органами. “Устав о сибирских киргизах” 1822 г. ограничил свободу кочевий, он способствовал развитию полукочевых хозяйств и смешению родовых коллективов.
Местная власть сосредоточилась в руках бийско-байской группы, власть тюринцев (султанов) была ограничена, ибо только официально избранные на должность султаны обладали властью. В ходе применения положений “Устава” в жизнь постепенно сократилось и количество избираемых султанов. Изменилось и правовое положение казахов: они стали российскими подданными как кочевые инородцы, проживающие в “области сибирских киргизов”'. “Устав” закреплял колониальное положение Казахстана, создал послушный аппарат управления из казахских феодалов, приравняв их (старших султанов, заседателей и волостных управителей) к российским чиновникам, служившим за вознаграждения и чины. Султанам “вверяется от Российского правительства местное управление”, —записано в “Уставе” (§ 56). Ввод “Устава” расколол феодальную верхушку казахского общества на лагерь пророссийской ориентации и оппозиционно настроенную часть. При всей своей колонизаторской сущности объективно реформа способствовала развитию земледелия, оседлости и торговли среди местного населения, ослабила феодальные раздоры и междоусобицу, подорвала политическую диктатуру тюринского сословия, содействовала сближению казахского и русского народов [10 История государства и права КазССР т. I Алматы 1982г. ].
Страницы: 1, 2
