И все же датировать события, связанные летописцем с жизнью и деятельностью Кия, можно. Задачу облегчает, во-первых, система четкой хронологической последовательности, в которой выдержано изложение исторических событий во вводной части “Повести временных лет”, а, во-вторых, наличие параллелей киевской легенде в иностранных письменных источниках.
Одна из них находится в первой части “Истории Тарона” Зеноба Глака, в которой рассказывается о происхождении рода Мамиконянов в Армении. Впервые армянскую запись киевской легенды об основании городов в стране полуни Куаром, Мелтеем и Хореаном ввел в научный оборот академик Н. Я. Марр в 1922 г... Он датировал “Историю Тарона” VII в. Исследование этого памятника, осуществленное в последнее время, позволило уточнить время его написания— конец VI —начало VII в. Киевская легенда, как считают историки, могла проникнуть в Армению через славянские поселения, издавна существовавшие на Северном Кавказе.
Следовательно, верхним хронологическим рубежом жизни и деятельности Кия, если исходить из датировок записи киевской легенды в армянских источниках, является конец VI—начало VII в. Примерно так же можно определить его и на основании летописи Нестора. После рассказа о Кие в ней идет речь о приходе болгар на Дунай, появлении белых угров в Европе и борьбе славян с аварами, которые, по словам летописи, чуть было не захватили византийского императора Ираклия. Все эти события произошли в конце VI—первой половине VII в. Следовательно, деятельность князя Кия относится к более раннему времени.
Косвенными данными для определения времени правления Кия могут быть сведения о приеме его византийским императором. Нестор не смог указать имени этого цесаря, что дало полную свободу для различных предположений. Одни историки видели в этом императоре Ираклия, другие— Маврикия, третьи — Юстиниана, четвертые —Константина Великого. Наиболее обоснованной представляется точка зрения Б. А. Рыбакова, считающего, что изложенные в рассказе Нестора сведения могли быть характерными только для одного периода византийской истории, а именно для конца V—первой половины VI в. , когда империя принимала на службу славянских вождей и предпринимала энергичные меры для укрепления своих северных границ. Уже начало VI в. отмечено крупными вторжениями славянских племен в пределы империи. Согласно cвидетельству ПрокопияКессарийского славяне почти ежегодно совершали набеги на Византию, иногда достигая предместий Константинополя. Захватив богатую добычу, они возвращались на левый берег Дуная. Чтобы обезопасить империю, Юстиниан 1 принимает срочные меры по охране дунайской границы. Не бездействует и византийская дипломатия. В наемные войска открывается широкий доступ славянам; один из них, по имени Хильбудий, даже назначается стратигом Фракии. Интересные сведения об этом славянине сообщил Прокопий Кессарийский. “Был некто Хильбудий, близкий к императорскому дому, в военном деле человек исключительно энергичный и настолько чуждый жажды стяжательства, что вместо величайших богатств он не приобрел никакого состояния. На четвертом году своей единодержавной власти император, назначив этого Хильбудия начальником Фракии, поставил его для охраны реки Истра, приказав ему следить за тем, чтобы жившие там варвары не переходили реку.... Спустя три года после своего прибытия Хильбудий по обычаю перешел реку с небольшим отрядом, славяне же выступили против него все поголовно. Битва была жестокая, пало много римлян, в том числе и их начальник Хильбудий”. Своеобразным продолжением рассказа Прокопия Кессарийского о Хильбудие является надгробная плита, обнаруженная близ Константинополя. В имеющейся на ней надписи упоминается “Хильбудий сын Самбатаса”. Исходя из того, что Самбатас—название Киева византийских источников, можно предположить, что в этой надписи, которая датируется 559 г. , речь идет о Киеве.
Широкое вторжение славян в пределы империи было ослаблено в 40-е гг. VI в. из-за распрей, возникших между двумя крупнейшими союзами _племен—антами и склавинами. Этим не замедлила воспользоваться византийская дипломатия. В 545 г. к антам были отправлены послы, объявившие о согласии императора уступить славянам нижнедунайскую крепость Туррис и близлежащие земли при условии, что они будут охранять северную границу империи от гуннов. Анты приняли предложение Юстиниана 1, и с этого времени источники не упоминают о выступлении антов против Византии.
Знакомясь с рассказом Прокопия Кессарийского о Хильбудие и антах, не трудно заметить в нем много общих черт с рассказом Нестора о Кие. Разумеется, это обстоятельство не дает основания отождествлять Хильбудия с Кием, но позволяет с большим доверием относиться к летописному сообщению. Не исключено, что с целью разобщения антов и склавинов Юстиниан 1 был вынужден принять в Константинополе с великими почестями полянского князя Кия. Оснований для такого предположения, как нам кажется, нисколько не меньше, чем для утверждения, что визит Кия в столицу Византии произошел около 602 г. при императоре Маврикии, когда анты также находились в союзнических отношениях с империей. Наиболее вероятным временем жизни Кия или же того князя, который скрывается за этим топонимическим именем, — как считает Б. А. Рыбаков, является время императора Юстиниана 1 (527—565) или же его ближайших предшественников, в частности Анастасия Дикора (491-518).
К каким бы решениям проблемы происхождения Киева ни приходили исследователи на основании письменных источников, они всегда нуждались в подтверждении их археологическими данными. Это понимали уже первые исследователи исторической топографии древнего Киева. Н. И. Петров пытался подтвердить вывод о готском происхождении Киева находками римских монет, сторонники норманской теории ссылались на обнаружение в Киеве скандинавских вещей, исследователи, отстаивавшие двухтысячелетний возраст Киева, обосновывали это наличием на его территории поселений и могильников зарубинецкой культуры.
Вряд ли может быть сомнение, что в решении проблемы происхождения Киева ведущее место принадлежит археологическим материалам. Однако и в этом случае исследователей ожидают многие трудности. Главная из них заключается в том, что в культурных напластованиях Киева встречаются материалы практически всех археологических эпох и культур, и какие из них имеют непосредственное отношение к начальной истории города, не ясно. И тем не менее трудная задача выяснения времени возникновения Киева может быть решена с помощью археологических источников. Надо только соблюдать при этом следующие непременные условия: 1. Проблема происхождения Киева должна решаться на материалах, происходящих из исторической части города.
2. Материалы эти должны иметь культурную преемственность с более поздними материалами, другими словами, быть первым звеном в непрерывной цепи их историко-культурного развития.
3. Раннее киевское поселение, в котором следует искать исторические корни Киева, должно относиться к тому этапу социально-экономического и общественно-политического развития восточных славян, при котором возможно появление городских форм жизни.
Исходя из сказанного, нет никаких оснований начинать отсчёт истории Киева с поселений так называемой зарубинецкой культуры, датируемых последними столетиями старой эры—первыми столетиями новой. Во-первых, материалы этого времени ни хронологически, ни культурно - исторически не смыкаются с последующим этапом, во-вторых, практически отсутствуют в исторической части города, и, в-третьих, относятся к первобытнообщинной эпохе в истории славян, когда о возникновении городских форм жизни не может быть и речи.
Анализ археологических материалов первой половины 1 тысячелетия н. э. обнаруживает характерную тенденцию. Поселения, которые появились в разных районах территории будущего Киева в последних веках до н. э. , достигают наивысшего развития во II—III вв. н. э. , после чего наблюдается постепенное угасание их жизни. Материалы IV в. встречаются очень редко, материалов первой половины V в. на территории Киева мы практически не имеем.
В конце V —начале VI в. на территории Киева появились поселения, материальная культура которых значительно отличалась от материальной культуры поселений предшествующего этапа. В сравнении с территорией распространения находок первой половины 1 тысячелетия н. э. , превосходившей Киев периода его наивысшего расцвета, материалы VI—VII вв. , концентрировались - в древнейшей части Киева. Они покрывают сравнительно небольшую площадь топографически близких гор—Замковой, Детинки, Старов киевской, а также какой-то части Подола, т. е. тех районов, которые к явились ядром Киева IX—XIII вв... Впервые находки третьей четверти 1 тысячелетия н. э. были обнаружены в районе Старокиевской горы в конце XIX в. Это были антропоморфные и пальчатые фибулы, изготовленные из бронзы и низкопробного серебра, серебряные браслеты с утолщенными концами, золотые бляшки, украшенные зернью и инкрустацией, фибулы с выемчатой эмалью и др. Датируются эти вещи в пределах VI—VII вв. , из чего можно сделать вывод, что в это время в районе Старокиевской горы существовало значительное и достаточно развитое поселение. Вопрос о том, к какому культурному слою Старокиевской горы следуете относить найденные ювелирные изделия, был решен после обнаружения и исследования древнейшего киевского городища (Д. В. Милеев, Ф. Н. Молчановский, М. К. Каргер). Многолетние археологические исследования показали, что его укрепления ограничивали небольшую двухгектарную часть Старокиевской горы: начинались от современной Андреевской церкви, пересекали усадьбу Государственного исторического музея и заканчивались над Гончарным оврагом. Хронология открытых укреплений относится к числу наиболее важных и трудных вопросов ранней истории Киева. Лепная керамика, обнаруженная на дне рва, сама не имеет четких временных определений. М. К. Каргер полагал, что ее можно относить к VIII—IX вв. , а иногда и к более раннему времени. Сейчас выясняется, что ее действительно следует датировать более ранним временем, вероятно, не позже VII—VIII вв. , но этот вывод говорит лишь о том, что в эти века укрепления уже (или еще) функционировали, и не дает ответа на вопрос, когда же они были возведены? В свое время Б. А. Рыбаков (на основании анализа письменных источников и исторической ситуации) пришел к выводу, что наиболее вероятной датой сооружения “городка” Кия является VIв. Несмотря на то, что мнение это разделяется не всеми исследователями, на сегодняшний день оно, бесспорно, самое аргументированное, находящее подтверждение также и в археологических источниках. Исследования последних лет выявили на Старокиевской горе не просто отдельные находки VI—VIIвв. , но и целые комплексы: жилища с печами, хозяйственные сооружения, ямы. Керамика, находившаяся в них, относится к группе корчакских древностей, нижний хронологический рубеж которых уходит в конец Vв... Особенно много такой керамики находилось в жилище, раскопанном в 1971 г. ниже подошвы фундамента древнейшего каменного дворца Киева, находившегося вблизи Государственного исторического музея УССР. Исходя из типологии, разработанной исследователями раннеславянских древностей, ряд сосудов из этого жилища можно отнести к самому раннему этапу эволюции форм керамики корчакского типа, а именно к концу V— началу VIв. В археологической литературе хорошо известен ряд ранних находок, происходящих из Замковой горы и ее окружения. Это четыре медные византийские монеты императоров Анастасия 1 и Юстиниана 1, два небольших остродонных амфориска херсонесского производства, бронзовая фигурка льва.
Стационарные раскопки, осуществленные на Замковой горе в 30—40-е гг. XX в. выявили также и культурный слой, материалы которого датируются третьей четвертью 1 тысячелетия н. э.
Изучение керамики показывает, что, хотя большая часть её несомненно относится к VII—VIII вв. , отдельные фрагменты могут быть датированы концом V—VI вв. Они принадлежат лепным тонкостенным сосудам, в тесте которых заметны примеси слюды. Поверхность их слегка шероховатая, цвет серый или коричнево-серый. Такая керамика известна в ранних памятниках корчакского типа. После археологического анализа рассмотрим Киев как столицу Древнерусского государства.
Политическая история Киева IX—Хвв. неразрывно связана с процессом образования и укрепления Древнерусского государства, объединения вокруг Киева всех восточнославянских земель. В IXв. завершился определенный этап истории древнего Киева, когда он возглавлял одно из нескольких государственных образований восточных славян, прямых предшественников Древнерусского государства. О них упоминают арабские авторы Х в. Истархи и Ибн-Хаукаль—Куявия, Славия и Артания. Этот этап характеризовался более высокой степенью объединения восточнославянских летописных “племен”—княжений, дальнейшим развитием их государственности, каждое из них включало целую группу “племен”. Эти раннегосударственные образования представляли собой не просто племенные союзы, а княжества, выступающие внутри страны и во внешних сношениях как политические организации, по преимуществу имеющие территориальные и социальные (князь, знать, народ) членения. Генезис данных образований восходит к VIII в.
Киев в этот период являлся политическим центром “Русской земли” —государственного образования, созданного в Среднем Поднепровье. В него входили полянское, северянское и частично древлянское княжения. “Русская земля” явилась политическим и территориальным ядром будущего обширного Киевского государства. Ведущая политическая роль “Русской земли” объясняется прежде всего интенсивным экономическим развитием этой территории с середины 1 тысячелетия н. э. Выросшая экономическая и военная мощь “Русской земли” вывела молодое государство в ряды ведущих стран средневекового мира. Проявлением могущества Руси были два успешных похода на Византию в первой половине IX в. Один из них был направлен на восточное побережье Крыма “от Корсуня до Корча”, где был разгромлен Сурож, другой—на малоазиатские владения империи, когда русские дружины прошли вдоль побережья от Босфора до города Амастриды. Оба похода завершились мирными соглашениями русов с местными византийскими властями. Среди условий договоров были приостановление военных действий, возврат захваченного имущества, бережное обращение с православными храмами, выдача пленных, крещение вождя русов видным византийским иерархом и др.
Значительной вехой во внешнеполитической истории Руси IX в. был визит посольства к византийскому императору Феофилу в 838 г. и в 839 г. к франкскому королю Людовику Благочестивому в Ингельгейме. Этот факт был зафиксирован в Вертинской хронике епископом Пруденцием. Задачей посольства в Византии было, вероятно, установление мирных отношений между Русью и Византией, нарушенных нападениями русов на Крым и Амастриду. В Византии посольство от кагана русов встретили благожелательно, так как установление дружеских отношений с Русью соответствовало целям империи. Титулом “каган”, которым император Феофил называл правителя Руси, величали киевских князей и позднее. Он встречается в “Слове о законе и благодати” (Владимир Святославич) и среди софийских граффити (Святослав Ярославич).
О могуществе Киева в этот период ярко свидетельствует поход Аскольда на Византию в 860 г... Русский флот в составе 200 судов неожиданно ворвался через Босфор к Царьграду и 18 июня осадил его. Только поднявшаяся буря спасла столицу империи. Этот поход отразился в современных событию проповедях патриарха Фотия, с ужасом говорившего о том, что Константинополь едва не погиб от русских мечей. Он отмечал также рост Киевского государства: “пресловутый народ рос, поработив области вокруг себя и возомнив поэтому о себе высоко, поднял руку на царство ромеев”. Венецианский хронист Иоанн Дьякон утверждал, что русы ушли “с триумфом”.
Вскоре, вероятно при императоре Василии 1 (867—886), между Киевом и Царьградом произошел обмен посольствами, был заключен мир и даже какая-то часть русов (возможно, члены княжеской дружины) крестилась. Константин Багрянородный писал, что Василий 1, “богатыми дарами, золотом, серебром и шелковыми одеждами привел народ росов, воинственный и безбожный, к переговорам и, заключив с ними мирный договор, убедил их принять святое крещение и устроил (это дело) таким образом, что они приняли архиепископа, посланного патриархом Игнатием. Архиепископ, который явился в страну этого народа, был там принят доброжелательно”.
Одновременно с походом на Византию русские дружины в том же 860 г. совершили поход на побережье Табористана (южный Прикаспий).
Создание и создатели древнеславянского государства.
Проблема возникновения Киевской Руси является одной из важных и актуальных в отечественной историографии. Уже летописец Нестор в “Повести временных лет”, отвечая на вопрос “Откуда есть пошла русская земля? ”, рисует картину расселения восточнославянских племен на стадии зарождения у них государственности. Перечисляя отдельные группы славян, он называет их поименно—поляне, древляне, северяне, вятичи, словены и др. , а там, где пытается дать им социальную характеристику, —княжествами. После смерти полянского князя Кия, замечает летописец, “почаша родъ ихъ княженье в поляхъ, а деревляхъ свое, а дреговичи свое, а словъни свое в Новъгородъ, а другое на Полотъ, иже полочанъ”. “Род” здесь выступает в понимании династии. Названные в летописи княжества, или союзы восточнославянских племен, относятся к VI-VIII вв.
Ведущую роль в становлении Древнерусского государства сыграло Полянское княжество с центром в Киеве. Первым полянским князем летопись называет Кия, который вместе с братьями Щеком и Хоривом и сестрой Лыбедью основал Киев. Летописцы приводят две версии в отношении личности Кия, существовавшие в то время в устной традиции. Согласно первой Кий был перевозчиком на Днепре, согласно второй—князем. Нестор писал, что Кий ходил в Царьград, его с почестями принимал византийский император, имя которого летописцу было неизвестно. Возвращаясь из Византии, Кий имел намерение осесть на Дунае, где построил городок, но под натиском местных племен вынужден был отказаться от своих планов и возвратиться в Киев. После смерти Кия Полянское княжество перешло к его наследникам. В основе этого рассказа, как полагают советские историки, лежат действительные исторические события, происходившие в VI в.
О преемниках Кия летописей не рассказывает ничего. Возможно, такие сведения и содержались в тексте до первой редакции “Повести временных лет”, но позднее, при неоднократных переработках летописи, выпали. Не исключено, что их умышленно изъял редактор—сторонник теории норманнского происхождения Древнерусского государства, поскольку эти сведения противоречили его взглядам.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
