Усадьба Архангельское - (реферат)

Дата добавления: март 2006г.

    Усадьба Архангельское
    СОДЕРЖАНИЕ
    ВВЕДЕНИЕ
    ИСТОРИЯ УСАДЬБЫ
    ДВОРЦОВО-ПАРКОВЫЙ АНСАМБЛЬ
    БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
    ВВЕДЕНИЕ

Среди замечательных архитектурных ансамблей, построенных под Москвой в конце XVIII — начале XIX века, одно из первых мест по праву занимает Архангельское. Здесь, по словам А. - И. Герцена, “человек встретился с природой под другими условиями, нежели обыкновенно. Он потребовал от нее одной перемены декораций для того, чтобы отпечатать дух свой, придать естественной красоте красоту художественную, очеловечить ее.... ”.

И человек, а это очень часто был крепостной русский мастер, сумел блестяще воплотить в жизнь проекты зодчих и стал истинным творцом “красоты художественной”, создав один из наиболее гармоничных дворцово-парковых ансамблей России. В Архангельском в процессе строительства и украшения усадьбы — работы, которая продолжалась почти 50 лет, —выросла целая плеяда крепостных художников, архитекторов, лепщиков, краснодеревцев, хрустальщиков —настоящая художественная школа. Основную роль в ней играло “живописное заведение”, откуда вышло несколько десятков крепостных живописцев. Уже в начале XIX века, когда владельцем усадьбы стал богатейший вельможа и меценат князь Н. Б. Юсупов, Архангельское превратилось в хранилище огромных художественных ценностей. Одна картинная галерея насчитывала более 500 картин, в том числе полотна таких выдающихся мастеров, как Рембрандт, А. Ван-Дейк, Клод Лоррен, Дж. Б. Тьеполо, Ф. Буше, Ж. Б. Грёз, Ж. Л. Давид, и многих других живописцев XVI—XIX столетий. Дворец был украшен первоклассной скульптурой, редкостной мебелью, старинными коврами, фарфором и бронзой. Все это —великолепный дворец, редкий по красоте парк, театр с декорациями знаменитого П. Г. Гонзага—поражало воображение современников. Стены старого дома помнят Н. М. Карамзина, А. С. Пушкина, П. А, Вяземского, А. И. Герцена и Н. П. Огарева. Однако очень немногие могли видеть в то время художественные сокровища усадьбы и замечательный ансамбль, где слились воедино архитектура и природа. И только октябрь 1917 года открыл для народа двери всех дворцов старой России, в том числе и Архангельского. “Великая пролетарская революция, — говорилось в решении Наркомпроса по поводу открытия подмосковных музеев, —освободила произведения искусства из царских дворцов, помещичьих усадеб, барских особняков. Пролетарская революция дала нам возможность открыть дворцы и музеи на всенародное обозрение. В исторический день 1 мая 1919 года отдел по делам искусства и охране памятников.... открывает дворцы-музеи в усадьбах Останкино, Кусково, Архангельское.... и охрану их вручает самому народу”.

С той поры миллионы людей смогли познакомиться с этим замечательным памятником русской культуры, оценить его и отдать должное труду и таланту его создателей.

    ИСТОРИЯ УСАДЬБЫ
    Я до сих пор люблю Архангельское.
    Посмотрите, как мил этот маленький
    клочок земли от Москвы-реки до дороги....
    А. И. Герцен

Традиции русской национальной культуры, на редкость многообразно представленные в Подмосковье, отразились и в замысловатых узорах наличников крестьянских домов, и в облике архитектурных ансамблей дворянских усадеб, построенных в XVIII—начале XIX века. К числу таких усадеб принадлежит и Архангельское. Но прежде чем стать выдающимся памятником русского классицизма, Архангельское прошло путь длиной почти в три столетия. Еще в 1537 году в “разъезжей грамоте” звенигородских писцов, определявшей границы поместных земель, упоминается вскользь сельцо Уполозы. Так по имени мелкого дворянина А. И. Уполоцкого, за которым сельцо было в вотчине, называлось тогда Архангельское. Население села в XV—XVI веках, как правило, состояло из самого вотчинника, его слуг и холопов. К селу “тянули” разбросанные на полянах и вырубках деревеньки по два-три двора, в которых жили крестьяне. Боярский двор стоял чаще всего вблизи церкви, которая служила центром усадьбы. Вокруг хором располагались амбары, погреба, поодаль конюшенный и скотный дворы. Примерно так выглядело в конце XVI века и сельцо Уполозы, стоявшее на высоком берегу Москвы-реки: “.... церковь.... без пения да два двора вотчинниковы”. Других сведений о селе вплоть до 1623 года неизвестно.

Начало XVII века было одним из самых трудных периодов в истории Русского государства. Разорение от “великого голода”, многолетняя польско-шведская интервенция нанесли громадный урон стране, и в особенности Подмосковью. Опустевшие деревни и села часто за бесценок продавались владельцами. Сменили хозяев и Уполозы, купленные у вдовы вотчинника братьями Киреевскими. Однако Киреевские недолго владели этой усадьбой: уже в 1646 году в писцовой книге Московского уезда числится “за боярином Федором Ивановичем Шереметевым село Уполозье, Архангельское тож на реке Москва, а в селе церковь деревянная.... да 6 дворов.... ”. Вскоре от Шереметева село перешло по родству к Одоевским, а в 1681 году — к Черкасским.

В 60-х годах XVII века вместо ветхой деревянной церкви была выстроена “в том селе церковь каменная” — единственная постройка старой усадьбы, сохранившаяся до наших дней. Церковь Михаила Архангела дала другое название селу Уполозы—Архангельское. Строителем этой церкви, возможно, был каменных дел мастер Павел Потехин.

Церковь в Архангельском принадлежит к традиционному типу небольших вотчинных храмов второй половины XVII века. Стремление к декоративности, многообразию объемов, живописности общего силуэта, характерные для древнерусской архитектуры, находят здесь свое выражение в том, что два небольших придела ставятся по диагонали по отношению к центральному четверику. Прием очень редкий и выразительный. Внутри здания обращает на себя внимание смелая конструкция сводчатых перекрытий, опирающихся не на четыре, как было принято, а только на два столпа. Вход в церковь был с северной, а не с западной стороны, как обычно. Он был ориентирован на дорогу, идущую от боярских хором и селения. Интерьер церкви был прост: побеленные стены, выложенные из белых и черных керамических плиток полы, подаренная местными вотчинниками церковная утварь. Течение времени, новые вкусы и практические потребности, менявшиеся на протяжении 300 лет существования церкви, внесли целый ряд изменений в ее внешний облик и планировку. Наиболее значительной перестройке церковь подверглась в 1848 году. В XIX веке старая тесовая кровля была заменена железной, а живописные кокошники закрыты скучной четырехскатной крышей. Рядом с церковью была выстроена сначала деревянная, а в 20-х годах XIX века—высокая каменная колокольня с часами, не сохранившаяся до наших дней. К середине XIX века население села и окрестных деревень значительно выросло, поэтому для расширения церкви разобрали древний южный придел и пристроили новый, больших размеров. С северо-запада также была сделана пристройка, а вход был пробит в западной стене. Именно такой до недавнего времени и была церковь, почти утратившая облик XVII века. В конце 1960-х годов была проведена реставрация церкви и одновременно восстановлена построенная в 20-х годах XIX века глинобитная ограда с башнями. На редкость удачно было выбрано место для постройки. Высокий крутой берег реки как бы поднимает небольшое здание, живописный силуэт которого с рядами уходящих вверх, к куполам декоративных кокошников хорошо смотрится на фоне неба и сосен. Когда вы подходите ближе и останавливаетесь рядом с церковью, перед вами открываются удивительные по красоте дали за Москвой-рекой. В 1703 году Архангельское переходит в руки князя Дмитрия Михайловича Голицына (1665—1737), известного государственного деятеля начала XVIII века. В 1697 году Петр I отправил его за границу “для науки воинских дел”. Д. М. Голицын был большим любителем книг и владельцем известной библиотеки. Его политическая карьера была прервана в 1730 году после неудачной попытки членов Верховного тайного совета, в котором князь имел большое влияние, ограничить в пользу узкой верхушки русской аристократии власть императрицы Анны. Удалившись от дел, Голицын переезжает в Москву и занимается устройством своих подмосковных вотчин.

В Архангельском старый боярский двор с рублеными хоромами допетровского времени из трех небольших светлиц, с дубовыми лавками и столами, сработанными местным плотником, не мог уже удовлетворить князя. Не нравились ему, вероятно, и старые службы, стоявшие рядом с домом, поварня, амбары, разбросанные в беспорядке вокруг усадьбы, скотный двор, конюшня, ткацкие избы. Единственное, к чему он отнесся, по-видимому, с большим интересом, были устроенные еще в XVII веке оранжереи, которые совсем не соответствовали старинному быту этой скромной усадьбы. Вдали от церкви и старой усадьбы Д. М. Голицын начинает строительство нового дома. И хотя дом был выстроен по-старинному, из “брусчатого леса”, он выглядел совершенно иначе, чем прежде. Дом имел тринадцать покоев и зал с камином на заморский манер. Для отделки его были заготовлены резные дубовые панели и шпалеры, писанные по холсту. Сюда же, в Архангельское, князь перевез свою замечательную библиотеку —одно из крупнейших книжных собраний в России начала XVIII века. Дом и разбитый против него регулярный парк “с першпективными дорогами”, обсаженными кленом и липой, “парти-рами” и другими затеями—все это входило в парадный загородный ансамбль, который был предназначен для приемов, праздников и ассамблей. Однако работы в усадьбе не были доведены до конца. В декабре 173. 6 года Голицын был арестован, отдан под суд и заключен в крепость. Старому князю уже не суждено было вернуться в Архангельское, так как царским указом его было велено “содержать под крепким караулом, а движимое и недвижимое имущество отписать на нас.... ”. Вместе с другим имуществом была конфискована и ставшая теперь легендарной библиотека. Дом опустел, и Архангельское, где в середине XVIII века числилось “66 душ мужского пола”, погрузилось в обычные хозяйственные будни небольшого подмосковного села. Прошло около 50 лет, прежде чем в Архангельском вновь застучали топоры. К усадьбе потянулись обозы с кирпичом и белым камнем. Началось строительство большого дворцово-паркового ансамбля, затеянное внуком “верховника”—князем Н. А. Голицыным (1751—1809). Это был период расцвета усадебного строительства в Подмосковье. Хотя в XVIII веке Москва не являлась официальной столицей, она сохраняла свое экономическое, культурное и административное значение центра России. Здесь доживали свой век бывшие “екатерининские орлы”—богатые отставные вельможи, имевшие, как правило, поместья под Москвой. К этому времени вокруг Петербурга был построен ряд загородных царских резиденций— Стрельна, Петергоф, Царское Село, а затем Павловск и Гатчина. Московские вельможи старались не отстать от северной столицы и создавали в окрестностях Москвы роскошные усадьбы с великолепными дворцами и парками. По примеру других в 1780 году Н. А. Голицын заказывает в Париже проект дворца для Архангельского. В коллекции рукописей музея сохранилась толстая, в белом пергаментном переплете книга парижских расходов Н. А. Голицына. На одной из страниц, помеченной 3 сентября 1780 года, среди прочих есть короткая запись на французском языке: “Архитектору Герну за план Архангельского—1200 рублей”. Французский архитектор де Герн (1748—после 1789), вероятно, никогда не бывал в России, его проект в процессе строительства подвергся некоторым изменениям.

В числе первых в усадьбе сооружались флигеля с оранжереями над Москвой-рекой. На рисунке 1786 года, сделанном, видимо, рукой крепостного художника (известно, что у Н. А. Голицына он был), изображен один из этих флигелей вместе с прилегающим к нему участком регулярного парка. Это часть большого партера со стриженными в виде шпалер деревьями. Фоном для них служит зеленая стена, также созданная из стриженых лип.

Неизвестный архитектор предпочел не замыкать оранжереями перспективу парка, как в Кускове, а поставил их по сторонам большого партера, создав своеобразную раму, сквозь которую пейзаж за Москвой-рекой стал восприниматься как естественное продолжение парка. Бесконечные дали открываются с большого холма, склоны которого были использованы для устройства террас с балюстрадами и белокаменными подпорными стенами. Подобные террасы, характерные для парков Италии и весьма редкие в подмосковных усадьбах, сооружались по проекту работавшего в России итальянского архитектора Д. Тромбаро (1742—1838).

Партер и террасы были украшены разнообразной скульптурой: 14 львов, 4 собаки, 28 бюстов, 2 гладиатора и 8 “разных штук” упоминаются в описи 1810 года. Для снабжения парка водой Н. А. Голицын заказал в 1783 году в Стокгольме проект гидравлической машины “капитану механики” Норбергу. “Представился изрядный случай, —писал позже Норберг, —когда.... князь.... Голицын говорил мне, что он желает иметь рисунок водяной машины, которую он хотел исполнить в одном селе своем, называемом Архангельским, в 17 верстах от Москвы”. В 1785 году Норберг приехал в Россию по приглашению Н. А. Голицына. Машина, которую он сконструировал и построил в Архангельском, была одной из технических новинок того времени. В ней был использован изобретенный незадолго до этого винтовой насос, который приводился в действие водяным колесом. Теоретическое описание подобной машины было опубликовано знаменитым математиком Д. Бернулли в “Записках” петербургской Академии наук в 1772 году. Так как первые гидравлические машины, описанные Бернулли, строились чаще всего в моделях, Норберг с радостью согласился создать большую и сравнительно мощную установку, “дабы поспешествовать.... науке”. Гидравлическая машина, построенная на плотине у впадения речки Горятинки в Москву-реку, поднимала воду более чем на 20 метров в специальный резервуар, а оттуда по деревянным трубам в парк. Эта машина работала в Архангельском вплоть до 1816 года, когда вместо нее в специально построенной “водовзводной” башне была установлена одна из первых в Москве паровых машин. К концу XVIII века относится строительство небольшого дворца, получившего модное для парковых павильонов того времени название “Каприз”. К “Капризу” примыкал другой павильон—“Библиотека”, построенный по проекту Петтонди. Обе постройки, впоследствии переделанные, сохранились до наших дней.

По-видимому, в 90-х годах началось строительство Большого дома. Старая голицынская постройка начала XVIII века была разобрана, и недалеко от нее стали подниматься стены дворца; одновременно строились придворцовые флигеля, а мастера тесали белокаменные блоки для колоннады. Колоннады, соединившие дворец с флигелями, торжественной чередой окружили парадный двор, подчеркивая его торжественность и величавость. Колоннады в Архангельском следует считать одними из наиболее ранних в России. В дальнейшем они получили широкое распространение в архитектуре классицизма.

Герн, Д. Тромбаро, Петтонди — это, разумеется, далеко не все, кто имел отношение к строительству дворцово-паркового ансамбля в Архангельском. Архив Н. А. Голицына не найден до сих пор, а единичные документы и чертежи, которые нам известны, не сохранили других имен, хотя людей, судя по грандиозным размерам ансамбля, работало в то время в усадьбе немало. Трудно предположить, чтобы в течение двух десятилетий строительством руководил лишь один крупный мастер. Вероятнее всего, в создании ансамбля в конце XVIII и первом десятилетии XIX века кроме известных нам принимали участие и другие архитекторы и множество вольных и крепостных строителей, “говоривших” на едином художественном языке. Отсюда удивительная гармония и замечательная цельность ансамбля.

В начале XIX века отделка дворца продолжалась в очень замедленном темпе, так как Н. А. Голицын строил одновременно дом в Никольском-Урюпине, другой своей усадьбе недалеко от Архангельского. До конца жизни Н. А. Голицына отделку дворца так и не завершили. После смерти Н. А. Голицына в 1809 году вдова решила продать усадьбу. Вот отрывок из купчей:

“1810 года августа 29 дня оставшееся после покойного князя Н. А. Голицына недвижное имущество в Звенигородском округе с. Архангельское с деревнями.... мужского пола 350 душ с женами и с новорожденными детьми и принадлежащей к ним селениями землей и со всеми угодьями и со всяким господским и крестьянским строением куплено князем Николаем Борисовичем Юсуповым ценой в 245000 рублей.... ”

Так Архангельское перешло в руки богатейшего помещика, известного коллекционера и любителя искусств Н. Б. Юсупова (1751—1831). Образованный вельможа, имевший более 20 тысяч крепостных и два десятка имений в различных губерниях России, князь Юсупов был характерным представителем века Екатерины. Записанный с младенчества в гвардию, он в 16 лет пришел в полк офицером, но вскоре отказался от военной карьеры и, выйдя в отставку, в 1772 году отправился в многолетнее путешествие за границу. Здесь он получил образование и завел обширные знакомства с художниками, писателями, философами, в том числе с Вольтером, Руссо, Бомарше, начал собирать картины, гравюры, скульптуру и книги. Для своих огромных коллекций князь приобрел Архангельское. Прожив долгую жизнь, он достиг высоких чинов и занимал ряд государственных должностей, в том числе в 90-х годах XVIII века был директором императорских театров и Эрмитажа. Однако хорошее знание европейской культуры и страсть к собиранию художественных коллекций прекрасно уживались в Юсупове с нравами большого русского барина. Лучше всего об отношениях между князем и его крепостными свидетельствуют бунт крестьян в Архангельском, убийство управляющего, попытки к бегству крепостных художников и другие факты, отмеченные в документах только за первое десятилетие владения Н. Б. Юсуповым этим подмосковным имением. Купив Архангельское, князь захотел как можно скорее закончить внутреннюю отделку дворца. Теперь в работу включились люди, которые нам достаточно хорошо известны: крепостные живописцы Михаил Полтев, Федор Сотников, Егор Шебанин, Федор Ткачев, лепщики Иван Петров и Алексей Копылов, позолотчик Семен Котляров, резчик Петр Литвинов, хрустальные мастера Алексей Муратов, Ермолай Васильев и многие другие. К 1812 году основные работы по дому были завершены, и картинную галерею вместе с другими коллекциями перевезли в Архангельское. Однако вскоре коллекции снова пришлось укладывать в ящики—к Москве приближались • французы. Большинство вещей было отправлено обозами в Астрахань, куда уехал из Москвы и сам князь. Некоторые картины и статуи были увезены в другие подмосковные имения Юсупова. Так, знаменитая скульптурная группа Антонио Кановы “Амур и Психея”' была спрятана в имении Спасское. Часть скульптуры, которая осталась в Архангельском, была укрыта под полом Большого дома, а многие скульптуры зарыты в землю. Остались на своих местах во дворце только картины очень большого размера. Солдаты Наполеона нанесли немалый урон дворцу, а местные крестьяне, узнав, что барин бежал, поделили хлеб из господских амбаров и выместили свою ненависть к князю на барском доме. “В Архангельском неприятельская партия стояла долго, но вышла; по выходе оных, как сказывают, свои крестьяне в Большом доме побили зеркала, пилястры.... Но богу благодарение пожара не было и все строения целы. Из архангельских крестьян буйствуют много”, —доносил управляющий. После изгнания французов коллекции вернулись в усадьбу. Дольше всего пришлось ждать подвод из Астрахани. Обоз, порученный князем крепостному архитектору Ивану Бредихину, двигался медленно: после войны почти не осталось лошадей и волов, дороги были занесены снегом. Из каждого города Бредихин должен был посылать донесения князю о состоянии дорог и целости обоза. Путешествие из Астрахани продолжалось почти полгода: лишь в июле 1813 года последние подводы прибыли в усадьбу.

Страницы: 1, 2