В более поздних исследованиях указанная трактовка языковых разновидностей в виде иерархической шкалы уровней, отражающей различные степени правильности, была уточнена (Joos; Kenyan). Так, Дж. Кеньон обратил внимание на то, что эта шкала не имеет в своей основе единого критерия и включает разнородные явления, а именно, языковые разновидности, которые выделяются по принципу «культуры», «уровня образования», так называемые «культурные уровни» (cultural levels) и разновидности, вычленяемые на основе их функции, так называемые «функциональные разновидности» (functional varieties), или «стили» (styles). Нарушения внутренней логики шкалы уровней Дж. Кеньон видит в противопоставлении разговорного английского языка (Colloquial English) литературному стандарту (Standard English). Соответственно, по критерию «культуры» он выделяет два уровня: Standard (стандарт, литературная норма) и Substandard (субстандарт, просторечие), а по критерию «функции» - два основных стиля: Formal (официальный) и Familiar (фамильярный). У других авторов число подобных стилей достигает пяти: Frozen, Formal, Consultative, Casual, Intimate (Joos). Примеры М. Джуса для характеристики этих стилей:
Frozen style: Visitors should make their way at once to the upper floor by way of the staircase.
Formal style: Visitors should go upstairs at once.
Consultative style: Would you mind going upstairs right away, please?
Casual style: Time you all went upstairs now.
Intimate style: Up you go, chaps!
Дж. Кеньон полагает, что оценки «правильно/неправильно», «лучше/хуже» применимы только к культурным уровням (в этом случае оправданным является употребление термина «уровень», обозначающего «степень чего-либо»); стили же не противопоставлены друг другу по степени правильности, эту категорию можно использовать только в случае «уместного», т.е. соответствующего ситуации общения, употребления того или иного стиля. По Дж. Кеньону, понятие правильности следует распространять не только на уровень литературного стандарта (Standard level); он утверждает, что и на нелитературном уровне (Substandard level) есть свои функциональные разновидности, приспособленные к разным ситуациям и целям.
Описанная концепция иногда именуется доктриной уместного употребления (doctrine of appropriateness) (Hartimg), согласно которой правильность не является абсолютной категорией: правильным следует считать такое употребление языковых средств, которое соответствует каждой конкретной ситуации общения.
Эта точка зрения в настоящее время разделяется практически всеми лингвистами. Многие исследователи, представители разных направлений, призывая учитывать «определенную задачу и ситуацию, определяющую характер общения», предлагают критерий «коммуникативной целесообразности» [18, с. 3 - 4]. Однако с этим общепризнанным подходом в известном противоречии находится наблюдаемая нередко тенденция к интерпретации лексических и грамматических особенностей разговорного стиля как отступлений от литературной нормы и, соответственно, трактовка разговорного стиля как менее правильного по сравнению с книжным стилем, не допускающего этих отклонений.
Если свои нормы существуют и в диалектах, и в просторечии, то особенность литературного языка заключается в том, что употребляемые в нем языковые средства подлежат кодификации. Необходимость регламентации норм вызывается особой ролью литературного языка в жизни общества: это не просто средство общения, а средство культурного общения, это язык литературы, науки, прессы, радио, театра. Как образно заметил A.M. Пешковский, «если для общения людей необходим язык, то для культурного общения необходим как бы язык в квадрате, язык, культивируемый как особое искусство, язык нормируемый» [22, с. 118]. Это объясняет тот факт, что в литературе, посвященной вопросам обучения родному языку, в частности, повышения культуры родной речи, термин «правильность» нередко употребляется в смысле соответствия литературной норме [10].
Как уже отмечалось, по мнению многих современных лингвистов, вопрос об умении соотносить используемые в речи языковые средства с ситуацией общения можно решать только применительно к литературной норме, так как только литературный язык обладает развитой и сильно дифференцированной функционально-стилистической структурой, что связано с широким кругом задач, стоящих перед ним. Функционально-стилистическая система, т.е., по словам В.В.Виноградова, система соотносительных и нередко синонимических средств выражения, позволяет одну и ту же мысль выражать по-разному в зависимости от условий коммуникации. Поэтому использование языковых средств, адекватных ситуации общения, предполагает практическое владение разными стилями литературного языка.
В современной лингвистической литературе правильная с точки зрения соответствия ситуации общения речь именуется «стилистически правильной», или «уместной» (терминология Б.Н.Головина). Умение говорящего/пишущего выбирать языковые средства, адекватные условиям коммуникации, называют «чувством стиля», «стилистической компетенцией» (В.Г. Костомаров).
Заметим, что в реальной речевой деятельности стилистически уместное не обязательно является нормативным. Так, известны отнюдь не единичные случаи отступления от норм литературного языка в речи высокообразованных людей. Эти ненормативные элементы выглядят естественно в конкретной ситуации, вовсе не нарушая общей правильности высказывания, а, наоборот, способствуют его живости, яркости. Здесь, однако, имеют место лишь отдельные отклонения от нормы (они, как правило, продиктованы установкой субъекта речи на достижение определенного прагматического результата, часто - его желанием усилить экспрессивность высказывания) на фоне нормативной, литературной в целом речи. Так, например, для английского языка, по свидетельству многих исследователей, употребление сленга в речи образованных, владеющих литературной нормой людей - явление чрезвычайно характерное; использование сленга выдвигается даже в качестве типичной особенности разговорного стиля. В то же время, как известно, сленг не имеет статуса литературной нормы.
Подводя итоги вышеизложенному, отметим, что в настоящее время «правильность» (correct English) чаще всего трактуется как соответствие языковых средств, используемых говорящим/пишущим, условиям коммуникации.
1.3.Стиль и уместность высказывания
Понятие уместности, как было отмечено выше, лингвисты интерпретируют как правильный выбор стиля субъектом речи. Термин «стиль», однако, в лингвистической литературе трактуется неоднозначно (что вызвано вполне объективной причиной, а именно, многоаспектностью исследуемого объекта).
Как отмечают А.Д.Швейцер и Л.Б.Никольский, «вопрос о критериях выделения и классификации языковых стилей чрезвычайно сложен... Трудности, связанные с его решением, обусловлены сложностью и многогранностью стилистической дифференциации языка. Различные понятийные ряды, соотносимые с понятием «стиль», отражают различные виды социально обусловленной вариативности языка» [32, с. 74].
В самом широком плане термин «стиль» употребляется для обозначения разных «манер» пользования языком (по Г.О.Винокуру), разных способов выражения одного и того же содержания. Возможность передавать одно и то же содержание, пользуясь разными языковыми средствами, обеспечивается, как известно, наличием в языке синонимичных лексических и грамматических явлений; более того, по мнению лингвистов, само понятие «стиль» возникает только там, где есть возможность выбора.
Норма не является гомогенным образованием, а варьируется в зависимости от целого ряда факторов. Многообразие условий общения, а также наличие других социальных факторов приводит к разделению языка на различные разновидности («Varieties»). Известно, что разделение языка на разновидности может проходить по двум основным направлениям, в соответствии с чем различается стратификационная и ситуативная вариативность языка. Первая связана с социальными характеристиками субъекта речи, например, по территориальному, возрастному и др. признакам («Varieties according to user»). Эти характеристики рассматриваются как относительно постоянные и, как правило, не зависящие от установки индивида на построение социально-корректного высказывания. Понятие же стиля соотносимо только с ситуативной, или функциональной вариативностью, т.е. связанной с условиями общения («Varieties according to use»). В этом случае, поскольку речь идет о вариативности нормы, связанной с условиями общения, термины «стиль» и «функциональный стиль» являются синонимами.
Последний традиционно используется стилистами чаще всего только для обозначения языковых разновидностей, выделяемых на основе социальной сферы общения. Рассматривая социальную сферу в качестве отправной точки для вычленения функциональных стилей, авторы называют, с теми или иными модификациями в разных исследованиях, следующий ряд стилей: публицистический, деловой, научный, разговорный, художественный. Вместе с тем, согласно иной точке зрения, также бытующей в стилистике, «функциональный стиль - это исторически сложившаяся, осознанная обществом подсистема внутри системы общенародного языка, закрепленная за теми или иными ситуациями общения (типичными речевыми ситуациями)... » [28, с. 218]. В современных лингвистических, в частности социолингвистических, исследованиях для обозначения вариантов, соотносимых с типичными ситуациями общения, предлагается использовать термин «регистр» (А.Д. Швейцер).
Социальные ситуации и, соответственно, «обслуживающие» их языковые варианты/стили/регистры при этом рассматриваются в виде непрерывного ряда с постепенно изменяющейся степенью официальности (degree of formality). В наиболее общем плане все возможные социальные ситуации, характеризуемые но признаку официальности, подразделяются на две группы: официальные (Formal) и неофициальные (Informal), за которыми закреплены официальный и неофициальный стили. Иногда лингвисты делят всю совокупность социальных ситуаций на/большее число групп, соответственно увеличивается и число выделяемых стилей/регистров.
В качестве эквивалентов английских термином «официальный» (Formal) и «неофициальный» (Informal) в русском языке обычно используются термины «книжный» и «разговорный» стили. Отметим, что ряд авторов отдает предпочтение английским терминам, полагая, что они (а также синонимичные им «non-casual» и «casual») точнее передают суть выражаемых ими понятий.
Остановимся на понятии «нейтральный стиль» в связи с тем, что оно весьма часто встречается в методической литературе.
Некоторые лингвисты в ряду прочих стилей выделяют некий «средний», «промежуточный» стиль. Эта «нейтральность» не равнозначна «общеупотребительности», как это имеет место в случае с отдельными языковыми единицами, что подчеркивают и сами исследователи, отмечая, что понятие нейтрального стиля отличается от понятия «нейтральный пласт слов». Сфера действия этого стиля в естественной речевой деятельности четко очерчена, и осознание ее границ (равно как и осознание границ использования всех остальных стилей) входит в коммуникативную компетенцию носителей языка. Так, «сonsultative style», в частности, обслуживает ситуации непосредственного общения с незнакомым или малознакомым человеком, иными словами, он функционирует в ситуациях, ни слишком официальных, ни слишком интимных, т.е. относительно «нейтральных». Характеризуя его с лингвистической точки зрения, следует отметить, что в нем не используются языковые единицы ярко выраженного книжного или разговорного характера, в этом смысле он оценивается как «немаркированный» (Joos).
Из понимания стиля как языковой разновидности, соотнесенной с типовой социальной ситуацией, следует, что каждое высказывание обладает вполне определенной стилистической маркированностью; по словам Э.Г. Ризель, «не бывает речи вне стиля» [23, с. 11]. Поэтому говорить о «нейтральном» стиле как о стиле, приемлемом в любой ситуации, неправомерно: любое изменение условий общения диктует говорящему/пишущему необходимость выбора иных языковых средств, причем уместность речи будет определяться оправданностью этого выбора.
Культура общения, как мы отметили, предполагает правильное использование различных стилей. Указанное выше наиболее общее деление языка на две основные разновидности (официальный и неофициальный стили) удобно использовать в практике преподавания; владение ими можно рассматривать как некий минимум, необходимый для обеспечения уместности речи изучающего иностранный язык.
1.4. Логичность как компонент культуры общения
В понятие культуры общения входит в качестве обязательного компонента культура мышления. Она определяется высоким уровнем сформированности основных его характеристик: самостоятельности, продуктивности, гибкости, критичности, логичности, что в свою очередь накладывает отпечаток на эффективность речевого взаимодействия. Из перечисленных характеристик мышления выделяют его логичность, наиболее тесно связанную с речью и являющуюся предпосылкой построения логически правильного высказывания. Логичность всеми лингвистами называется в качестве неотъемлемой составной части культуры речи.
О необходимости развития логического мышления как одного из важнейших условий общей культуры вербальной коммуникации пишут многие исследователи (Г.З.Апресян; В.И.Кириллов и др.). Достаточно распространено в этой связи понятие логической культуры (В.В.Одинцов).
Способность говорящего четко выстроить иерархию предметов высказывания зависит от его умения прогнозировать по линии смысловых обязательств раскрытия замысла. В соответствии с иерархией предметов высказывания говорящий должен построить иерархию уровней высказывания (Н.И.Жинкин), что будет выражаться в «логически последовательной структуре смыслового содержания речевого сообщения» [14, с. 56].
Смысловая целостность речевого сообщения (в терминах современной лингвистики - «когерентность») проявляется в единстве его темы, которая получает в тексте свое последовательное развитие.
Следующие из перечисленных выше компонентов логичной речи (определенность, непротиворечивость, обоснованность, доказательность, аргументированность) являются также психологическими и представляют собой проявление того, что обычно понимается под логическим мышлением, а именно, следование законам логики.
Исторически сложившись в результате взаимодействия между человеком и внешним миром, логические законы носят устойчивый и общечеловеческий характер. Другими словами, «само по себе мышление человека как активный процесс отражения объективного мира в понятиях, суждениях, теориях и т.п., связанный с решением тех или иных задач, является логичным» [16, с. 3]. Вместе с тем, следования естественной логике мышления, как подчеркивают многие авторы, недостаточно. В исследованиях, проводившихся с целью изучения особенностей стихийно сложившихся приемов логического мышления у взрослых, показано наличие в нем серьезных дефектов. Например, выявлены нарушения логических правил при составлении и классификации понятий, недостаточно развитое умение выделять существенные признаки и т.д.. Даже в повседневной жизни можно встретиться с ошибками в мышлении, которые отражаются, например, в высказываниях типа «Он покраснел, значит он виноват», «Это лекарство помогло моему знакомому, значит оно должно помочь и мне» и т.д. [16, с. 3]. В более сложных и ответственных условиях коммуникации (в научной, производственной сферах деятельности) особенно отчетливо проявляется недостаточность следования естественной логике мышления: неверные выводы могут иметь весьма серьезные последствия. Знание и соблюдение таких известных законов логики, как закон тождества, закон противоречия, закон исключенного третьего, закон достаточного основания, обеспечивают логическую стройность мышления, в частности такие его качества, как определенность, непротиворечивость, обоснованность.
Другие два качества, доказательность и аргументированность, достигаются как путем правильного использования законов логики, так и соблюдения правил доказательства как логического приема. Так, говорящему необходимо знать, что доказательство складывается из трех взаимосвязанных элементов: тезиса, т.е. суждения, истинность которого требуется доказать, оснований (аргументов или доводов), т.е. суждений, с помощью которых доказывается тезис, и формы доказательства (или демонстрации) - способа логической связи между тезисом и аргументом.
Важнейшим качеством мышления считается определенность, что означает, что сама мысль должна быть определенной, однозначной, достаточно точно отражать некоторый объект, не допускать возможности различного истолкования. Требование определенности мысли находит свое выражение в одном из основных логических законов (или законов мышления), носящем название «закон тождества», который формулируется следующим образом: «Каждая правильная мысль или понятие о предмете должны быть определенными и сохранять свою однозначность на протяжении всего рассуждения и вывода» [31, с. 20]. Высказывание Аристотеля о том, что «невозможно ничего мыслить, если не мыслишь каждый раз что-нибудь одно», по традиции считается одной из первых формулировок закона тождества. Нарушение указанного закона приводит к неточности, двусмысленности (ambiguity), затрудняющей коммуникацию, например:
а) Он долго садился на лошадь с поломанной ногой.
б) Сейчас Роза получает по 11 - 12 кг молока от каждой коровы,
но она убеждена, что далеко еще не исчерпаны ее возможности.
Как видно из приведенных примеров, целый ряд ошибок в устной и письменной речи, зачастую квалифицируемых как грамматические, представляет собой нарушение логических законов, в данном случае - закона тождества. Несоблюдение этого закона часто приводит к комическому эффекту, что не всегда осознается говорящим даже на родном языке. У изучающих иностранный язык вероятность подобных ошибок, естественно, значительно выше.
Комический эффект, часто возникающий при нарушении рассматриваемого закона, целенаправленно используется в шутках и анекдотах, например:
а) В аудитории стоит вешалка, на которой висит табличка:
«Только для преподавателей». Кто-то из студентов приписал внизу:
«Но можно вешать и пальто».
б) Prof.: What can you tell me about the great writers of the 19th century?
Stud.: They are all dead, sir.
Одним из источников двусмысленности высказывания и, как следствие, отсутствия взаимопонимания коммуникантов является омонимия и многозначность:
«Он остановил свой негодующий взгляд на Родионе и продолжал:
- Я и жена относились к вам как к людям, как к равным, а вы? Э, да что говорить! Кончится, вероятно, тем, что мы будем вас презирать. Больше ничего не остается.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
