Прокуратура при Петре I и его преемниках. Генерал-прокурор П.И. Ягужинский - (курсовая)
p>В Москве со дня на день ожидали, что Ягужинский будет казнен. Однако заговор "верховников" потерпел неудачу, последовали казни и ссылки. Ягужинский вновь возвысился. При Анне Иоанновне Верховный тайный совет был уничтожен. Сенат же вновь восстанавливается "на таком основании и в такой силе", как при Петре I. На деле Сенат стал лишь безропотным исполнителем решений нового верховного органа, созданного императрицей, — Кабинета. Именным указом от 2 октября 1730 года Анна Иоаннов-па восстановила и органы прокуратуры. "Ныне небезызвестно нам есть, — говорится в указе, — что в коллегиях и канцеляриях в государственных делах слабое чинится управление и челобитчики по делам своим справедливого и скорого решения получить не могут и бедные от сильных утесняемы, обиды и разорения претерпевают". При Петре же, отмечается далее, "для отвращения всего этого был учрежден чин генерал-прокурора и ему помощника обер-прокурора при Сенате, а в коллегиях —прокуроров". В указе определяется: "Быть при Сенате генерал и обер-прокурорам, а при коллегиях и других судебных местах— прокурорам и действовать по данной им Должности". Не забыла императрица и Ягужинского. В указе отмечалось: "И для того ныне в Сенат, покамест особливый от нас генерал-прокурор определен будет, иметь в должности егонадзирание из членов сенатских генералу Ягужинскому, а в его дирекции в должность обер-прокурора быть статскому советникуМаслову, а прокуроры ж в коллегии и канцелярии, в которые надлежит, определяются немедленно". Ягужинский был "пожалован" императрицей Анной Иоанновной сенаторским званием. Несмотря на то, что положение его в Сенате стало двойственное, так как раньше, осуществляя надзор, он сам не был сенатором, генерал-прокурор сумел поддержать свой авторитет. Иностранцы отмечали, что влияние Ягужинского в Сенате все более возрастало. Например, английский посланник К. Рондо сообщал английскому правительству о том, что "Ягужинский первое по власти лицо после Ее Величества; он вправе войти в любую коллегию и пересмотреть в ней все дела; коллегии должны слушаться его приказаний; даже Сенат не может пред принять ничего без его согласия". Однако это была уже лебединая песня Ягужинского как генерал-прокурора. Вокруг императрицы стали возвышаться другие лица, силу набирал ее любимец Бирон. После не скольких ожесточенных схваток с ними, особенно с Бироном, менее чем через год после своего вторичного назначения на должность генерал-прокурора Ягужинский, по свидетельству современников, "с радостью воспринял весть и назначении его послом в Берлин вместо ссылки в Сибирь". Официально Ягужинский продолжал считаться генерал-прокурором, хотя его обязанности при Сенате выполняли обер-прокуроры. Когда Ягужинский отбыл в Берлин, обер-прокурором былАнисим Маслов, человек весьма своеобразный. С одной стороны, он относился к Сенату осторожно, редко вступал в острые конфликты с ним. В своих "предложениях " Сенату он чаще всего только констатировал факты нарушений и отступлений от законов, мнения своего не высказывал и ничего не требовал от Сената. Например, в марте 1733 года прокурор Сыскного приказа рапортовал ему о существенных непорядках в делах этого учреждения. Обер-прокурор Маслов переслал это донесение в Сенат, указав только: "Передаю в высокое рассуждение Сената". Узнав от прокурора о злоупотреблениях по подушному сбору со стороны секретаря Калужской провинции, Маслов предложил Сенату "то дело рассмотреть и за такие воровские того секретаря поступки учинить указ". В 1735 году Белгородский прокурор Львов буквально завалил обер-прокурора Маслова "доношениями" о грубейших нарушениях законов в провинциальных учреждениях. Маслов же сделал следующее предложение Сенату: "Те его, прокурора Львова, прежниедоношения собрав, рассмотрение учинить". И так было почти по всем донесениям, поступавшим от местных прокурорских работников.

С другой стороны, обер-прокурор Маслов вдруг проявлял такую твердость, принципиальность и непреклонность, что приводил в трепет сенаторов. Так, он направил императрице Анне Иоанновне несколько рапортов, в которых гневно обличал недобросовестность и бездельничество некоторых высших сановников и сенаторов. Потом вдруг написал рапорт о бедственном положении крепостных крестьян.

Вот что писал об этом историк В. О. Ключевский: "Маслов провел в 1734 году строгое предписание кабинет-министрам составить "учреждение" для помещиков, "в каком бы состоянии они деревни свои содержать могли и в нужный случай им всякоевспоможение чинили". Но не рассчитывая на поворотливость Кабинета, Маслов поспешил сам составить и подать Анне недавно найденный в архиве проект жесткого указа, который, ставя накопление подушной недоимки в вину "бессовестным" помещикам, отягощавшим своих крестьян излишними работами и сборами, предписывал Сенату прилежно обсудить способ бездоимочного и неотяготительного сбора подушной и установить меру крестьянских оброков и работ на господ, грозя Сенату строгим взысканием, если он не учинит вскоре "такого полезного учреждения". Бойко поставлен был жгучий вопрос о законодательной нормировке крепостного права.... ".

Ограничение власти помещиков в отношении своих крепостных крестьян, что предполагал сделать Пётр I, не входило тогда в интересы сенаторов, которые были владельцами многочисленных крепостных душ. Сенаторы переполошились, не зная, как им поступить, как угомонить беспокойного обер-прокурора. Идти открыто против проекта указа, составленного по поручению Петра Великого, они не могли, а принимать указ в таком виде не хотели. Однако к этому времени Маслов был уже тяжело болен, и в 1735 году он скончался. Только тогда, как писал Ключевский, Сенат "вздохнул свободно". На проекте, найденном Масловым, секретарь императрицы по ее поручению начертал: "Обождать". Ждать российским крестьянам пришлось слишком долго.

Заменивший Маслова на посту обер-прокурора Ф. Соймонов выступал более решительно и активно по всем вопросам, а не только по принципиальным. Он чаще и определеннее не только включал в свои предложения Сенату конкретные меры, но и готовил проекты решений по этим делам. И почти всегда они проходили в Сенате без каких-либо изменений.

В Пруссии Ягужинский находился до 1736 года, после чего возвратился в Россию. Он получил графское достоинство, и императрица назначила его своим кабинет-министром. Он продолжал носить и звание генерал-прокурора, так как никого другого на эту должность так и не назначили, хотя фактически от прокурорских дел он уже отошел.

    ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ЖИЗНИ

За свою ревностную службу и преданность императору Ягужинский не раз награждался различными знаками отличия, большими имениями и крупными денежными суммами. В самом начале своей карьеры, в июне 1706 года, он получил на Яузе у Москвы в вечное владение остров. 3 февраля 1717 года Ягужинский был пожаловал в Дерптском округе огромным имением, которое он впоследствии продал более чем за 50 тыс. рублей. В феврале 1724 года ему был отдан в вечное владение отнятый у осужденного вице-канцлера Шафирова Мишин остров со всеми людьми и строениями. В мае того же года Пётр I "пожаловал" ему орден Св. Андрея Первозванного и сделал капитаном, то есть начальником недавно учрежденной роты драбантов, или кавалергардов, что было очень почетно. На следующий год он получил орден Св. Александра Невского. Он был "пожалован" также преемниками Петра I в графское Российской империи достоинство. Личная жизнь Ягужинского вначале не была удачной. В 1710 году он женился на Анне Федоровне Хитрово. Хотя он получил за женой огромное состояние, сразу сделавшее его одним из богатейших людей России, брак этот не был счастливым. Его жена оказалась женщина неуравновешенная, склонная к распутству, бездумным оргиям и непредсказуемым поступкам. Вскоре после свадьбы она перестала выезжать в свет, а в 1722 году вообще "впала в совершенную меланхолию" и была настолько больна, что приводила генерал-прокурора в отчаяние. Вскоре необузданные выходки жены заставили Ягужинского подать в Синод прошение, в котором он просил "развязать" его с женой. В качестве основного мотива он выдвинул ее "христианскому закону противные поступки и иные чинимые мерзости.... наипаче же бы малые мои дети от такой непотребной матери вовсе не пропали". От этого брака у Ягужинского был сын (умерший в 1724 году) и три дочери. 21 августа 1723 года последовал указ Синода о разводе. Сама же Анна Ягужинская была сослана в Переяславль-Залесский (Федоровский) монастырь, где она умерла в 1733 году. Вскоре после развода Ягужинский женился вторично —на Анне Гавриловне Головкиной, дочери канцлера. От этого брака он имел сына, который дослужился до генерал-поручика и умер в 1806 году, не оставив наследников, и троих дочерей. Вторая жена генерал-прокурора Ягужинского, по свидетельству современников, пользовалась славой лучшей танцовщицы во всем Петербурге, она была "высока ростом, имела прекрасный стан и отличалась приятностью в обхождении".

Судьба ее оказалась трагической. После смерти Ягужинского она вышла замуж на обер-гофмаршала М. П. Бестужева-Рюмина, но в 1743 году, за участие в заговоре против Елизаветы Петровны, была наказана кнутом и, "по урезании языка", сослана в Сибирь. Генерал-прокурор Ягужинский всегда жил на широкую ногу. Он тратил огромные суммы на обстановку, слуг, экипажи. У него были лучшие в столице кареты, так что Пётр I частенько одалживал их у него для своих выездов. Государь любил бывать в доме Ягужинского, где всегда было весело. Пётр лично присутствовал на свадьбе своего фаворита с девицей Головкиной, а крестным отцом у родившегося сынаЯгужинского был герцог Голштинг-Готорпский, жених одной из дочерей императора. Отзывы иностранцев о Ягужинском противоречивы. Например, испанский посол при Российском дворе герцог де Лирия отмечал, что Ягужинский — человек умный, способный, смелый, решительный, "друг искренний, враг явный". Английский посланник Рондо говорил о нем, как о человеке, который "не имел необыкновенных дарований, но придворная жизнь придала ему учтивость в обращении". По его мнению, Ягужинского можно было бы "любить за доброе сердце, если бы природная вспыльчивость, очень часто воспламеняемая неумеренностью в напитках, не лишала его власти над рассудком, не побуждала ругать своих лучших друзей и разглашать самые важные тайны". Рондо считал, что в "расточительности он не знает пределов".

Совершенно иную характеристику давала Ягужинскому жена английского посланника леди Рондо. Она писала, что Ягужинский "весьма красивый мужчина; лицо его хотя не отличается правильностью, но исполнено величия, живости и выражения. В обхождении свободен, даже небрежен, и что в другом показалось бы недостатком воспитания, то в нем весьма естественно, так что никто не может быть им недоволен. Владея такою свободой в обращении, что каждое действие его кажется как будто случайным, но имеет преимущество привлекать к себе взоры всех, и как бы ни велико было собрание, он кажется первою особою, одарен умом высоким, рассудительностью и живостью, которая так ясно выражается во всем, что кажется исключительно составляет его характер.... Если кто просит у него покровительства, то отказывает прямо, если не может оказать его: "Я не могу вам служить, — отвечает он, — потому и потому"; если не может решиться вдруг, то назначает просителю время для ответа и тогда отвечает: "Я буду стараться по такой и по та-кой причине". Но если он уже обещает что-нибудь принять на себя, то скорее умрет, нежели нарушит обещание.... Если первый сановник империи поступает несправедливо, то он порицает его с такою же свободою, как и низшего чиновника.... Теперь его особенно боятся высшие чиновники, потому что его приговоры хотя справедливы, но весьма строги и всех приводят в страх. Весьма к немногим он питал дружество, хотя весьма многим оказывает услуги. Но к тому, кто однажды приобрел его расположение, он всегда остается верным другом".

Пётр I возложил на Ягужинского еще одну обязанность — надзор за систематическим проведением так называемых ассамблей. Необходимо отметить, что генерал-прокурор проявлял здесь явную неумеренность. Так, современники отмечали, что Ягужинский заставлял гостей пить, хотя бы количество тостов и обязательного за ними опустошения бокалов превышало все допустимые нормы. Но таковы уж были нравы того жестокого времени. Умер Павел Иванович Ягужинский в 1736 году и похоронен в Невском монастыре. На его надгробном камне было высечено: "В сем освященном храме погребено тело вВозе усопшего высокосиятельнейшего графа, генерал-аншефа, российских орденов кавалера, генерал-прокурора, обер-шталмейстера и кабинетного министра Ея Императорского Величества, Самодержавца Всероссийской, также конной лейб-гвардии подполковника, графа Павла Ивановича Ягужинского. Его сиятельство скончался в Санкт-Петербурге 1736 года апреля в 6-ой день, в начале 53-го лета славы и вечной памяти достойный жизнисвоея". СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Звягинцев А. Г. и Орлов Ю. Г. : "Око государево. Российские прокуроры. ХVIII век". — М. : "Российская политическая энциклопедия", 1994 г.

2. "Россия и мир: Учебная книга по истории. Часть I". — М. : "Владос", 1994 г.

    3. "Энциклопедия Брокгаузъ и Ефронъ". — СПб. : 1895 г.

4. "Энциклопедия для детей". М. : "Аванта +", 1996 г. , т. 5, ч. 1.

    СПИСОК ИСТОЧНИКОВ:

1. "Опись документов и дел, хранящихся в сенаторском архиве. Дела канцелярии, генерал-прокурора и министра юстиции". — СПб. : 1910-1917 гг. , тт. 1, 2, 3, отдел 3. "Российское законодательство X-XX вв. ". — М. : 1986-1987 гг. , тт. 4-5. ТЕЗИСЫ

При Петре I Россия окончательно превратилась в государство с неограниченной властью монарха. Образовался Святейший Синод, создавались регулярная армия и полиция, существенно обновлялось законодательство. Изменения коснулись также и внутренней стороны российской жизни. Также, нельзя пропустить один из важнейших этапов не только российского, но и мирового развития— становление России империей в 1721 году. Но Петр впервые задумался о создании в России органов, специально предназначенных для контроля и надзора за соблюдением законов. Таким органом стал институт фискалов.

22 февраля 1711 года был издан указ о Правительствующем сенате. Впоследствии он стал высшим управленческим и судебным органом. Только император мог пересмотреть "приговор" или определение Сената. Указами от 2 и 5 марта 1711 года учреждалась должность фискалов при центральных и местных органах. Их глава, обер-фискал состоял при Сенате. В их основную обязанность входило "тайно проведывать, доносить и обличать" о всех нарушениях закона. Но, пользуясь весьма широкими полномочиями, многие фискалы не прочь были поживиться за счет тех мест, при которых они состояли. Кроме того, оставался без контроля и присмотра высший государственный орган— Правительствующий сенат. Император понимал, что нужно создать новое учреждение, стоящее над Сенатом и над другими учреждениями. Таким органом стала прокуратура, указ о которой состоялся 12 января 1722 года. 27 апреля того же года Пётр издаёт указ о должности генерал-прокурора и всех прокуроров, в котором говорилось об их полномочиях, правах и обязанностях.

И прокуратура не обманула Петровы ожидания. При нём надзорные органы и прокуроры исправно выполняли свои функции. Однако при его преемниках прокуратура пришла в упадок. При Екатерине I все дела решал Тайный Совет, а Анна Иоанновна зависела от Бирона. Только Елизавета решила продолжать дела отца. Ещё до неё, в 1840 году генерал-прокурором назначается Н. Трубецкой, который был на этой должности 19 лет и пережил 8 царствований. При нём была образована школа юнкеров, где учились будущие юристы, прокуроры. При Екатерине II генерал-прокурором был знаменитый А. А. Вяземский. В это время он уже становится над Сенатом, ведёт внутренние дела, возглавляет тайные экспедиции, получает большие полномочия. А на местах прокуроры были независимы от губернаторов.

В 1802 году М. М. Сперанский и Александр I учреждают 8 министерств. И министр юстиции был одновременно и генерал-прокурором. Первым министром юстиции был всего 1 год знаменитый Г. Р. Державин. Он был очень активным прокурором, боролся со всеми правонарушениями. На него начали поступать жалобы, и Александр I был вынужден уволить его.

В 1837 году на базе Царскосельского лицея был образован правовой факультет. Так как в лицее учились почти только дворяне, то вероятность попадания в юристы простых людей была минимальна.

В результате судебной реформы 1864 года прокуратура вошла в состав суда на правах строгой автономии, а министр юстиции продолжал исполнять обязанности генерал-прокурора.

Необходимо отметить, что должность генерал-прокурора, установленную Петром I в 1722 году, за всё время ее существования занимали 33 человека. Первым в их ряду стоял сподвижник Петра I граф Павел Иванович Ягужинский, о котором в основном и пойдёт речь в данном реферате.

Ягужинский родился в 1683 году в семье бедного литовского органиста. Около 1686 года он вместе с малолетними сыновьями, Павлом и Иваном, в поисках лучшей доли перебрался в Москву. Живость характера, сообразительность и красота привлекли к Павлу внимание фельдмаршала графа Фёдора Головина, который и взял его к себе на службу. В то время, когда Пётр искал себе помощников, при удачном стечении обстоятельств любой способный простолюдин мог подняться на высшие ступени государственной иерархии. В 1701 году Ягужинский впервые встретился с Петром I, и царь зачислил его в гвардию, в Преображенский полк. Когда его произвели в офицеры, царь "пожаловал" Ягужинского своим денщиком. С этого времени начинается стремительная и блестящая карьера Ягужинского, ставшего одним из любимцев Петра. В 27 лет он уже камер-юнкер и капитан Преображенского полка, а совсем скоро он дослуживается до чина генерал-лейтенанта. Ягужинский знал несколько иностранных языков, был очень начитанным и ловким человеком. Поэтому Пётр неоднократно доверял ему важные дипломатические миссии. Государь возлагал на него и другие важные обязанности, требующие смекалки и честности.

12 января 1722 года Пётр подписал указ, в котором определялись обязанности сенаторов, устанавливалась ревизион-коллегия и учреждались при Сенате должности генерал-прокурора и герольдмейстера.

В отношении прокуратуры в указе говорилось об утверждении должности генерал- и обер-прокурора при Сенате, а также прокуроров в коллегиях. Спустя несколько дней были установлены должности прокуроров при надворных судах. А уже 18 января 1722 года он назначает на должность генерал-прокурора Павла Ивановича Ягужинского. Ближайшим помощником Ягужинского, обер-прокурором Сената, этим же указом был определен Григорий Григорьевич Скорняков-Писарев, который уже имел опыт в Тайной канцелярии. С первых же дней образования прокуратуры Пётр I дал понять всем сенаторам, какое место он намерен отвести прокурору в государственных делах, что нашло отражение и в указе от 27 апреля 1722 года "О должности генерал-прокурора". Отказавшись от широких обязанностей генерал-прокуроров, Пётр сузил их полномочия до надзора за государственными органами, прежде всего, за Сенатом. Постепенно генерал-прокурор занимает ключевое положение в государственном управлении. Однако давалось всё это Ягужинскому с огромным трудом. Он ясно осознавал, что только поддержка Петра I обеспечивает ему возможность твёрдо отстаивать интересы закона. Особенно трудно ему приходилось потому, что отношения с обер-прокурором, который частенько жаловался на нерасположение к нему Ягужинского императору и императрице, у него не сложились.

Способный от природы, энергичный и честный Ягужинский пользовался полным доверием Петра I. Император, всегда жестоко преследовавший сановников за взяточничество и воровство, часто поручал генерал-прокурору Ягужинскому ведение "розыска". Пётр также внимательно следил за тем, чтобы в государственные учреждения не проникали люди нечестные, уже однажды скомпрометировавшие себя. Обер-прокурорский стол в Сенате после увольнения Скорнякова-Писарева, затеявшего драку с Шафировым, занял лейб-гвардии капитан И. И. Бибиков, начавший службу в Преображенском полку. На этой должности Бибиков оставался до 1727 года, когда он был назначен президентом ревизион-коллегии.

Генерал-прокурору были подчинены все прокуроры в коллегиях и надворных судах. Все нижестоящие прокуроры действовали именем генерал-прокурора, под непосредственным его наблюдением и покровительством. За свои "доношения" прокуроры несли ответственность. Это относилось и к генерал-прокурору. В случае частого повторения ошибок прокурор подлежал ответственности, хотя четко и не определённой в законе.

Ягужинский очень болезненно воспринимал и искренне огорчался, когда император "напоминал ему о его должности". В то же время он умел настоять на том, чтобы в прокуратуру попадали нужные ему люди— энергичные и волевые. Большинство прокуроров на местах было назначено не только с его ведома, но и по его прямой рекомендации.

После смерти Петра I прокуратура как государственный орган переживала не лучшие свои времена. Тем не менее генерал-прокурор Ягужинский сумел сохранить благосклонность преемников императора. Екатерине I Ягужинский немедленно представил ей записку "О состоянии России", в которой обрисовал положение дел в империи. Он предложил ряд мероприятий внутреннего и внешнего, дипломатического характера. Но Екатерина I мало интересовалась делами прокуратуры. Сама должность генерал-прокурора была фактически упразднена. На первое место в государстве выдвинулся Верховный тайный совет. А в августе 1726 года Ягужинский назначается министром при польском сейме в Гродно.

Исчезновение из Сената генерал-прокурора имело своим последствием почти полное умаление роли прокуратуры и упадок Сената. Обязанности генерал-прокурора вначале выполнял обер-прокурор Бибиков, которого затем сменил М. Воейков. При вступлении на престол в 1730 году Анны Иоанновны Ягужинский пережил несколько неприятных моментов. Вначале Ягужинский высказывался за ограничение самодержавной власти монарха вместе с некоторыми другими сановниками. Но затем он решил предупредить Анну Иоанновну о заговоре "верховников". С этой целью он послал 20 января 1730 года в Митаву камер-юнкера П. С. Сумарокова с письмом и устными наставлениями. Сумароков сумел выполнить поручение Ягужинского, хотя на обратном пути он был арестован. 2 февраля 1730 года на совместном заседании Верховного тайного совета, Синода и Генералитета Ягужинский был обвинён в измене, арестован и посажен в Кремлёвский каземат. Генерал-прокурора подвергли допросам, что наделало много шуму в Москве. Однако заговор "верховников" потерпел неудачу, последовали казни и ссылки. Ягужинский вновь возвысился. При Анне Иоанновне Верховный тайный совет был уничтожен, а Сенат—восстановлен. Указом от 2 октября 1730 года Анна Иоанновна восстановила и органы прокуратуры. Не забыла императрица и Ягужинского, который был восстановлен в должности генерал-прокурора. Обер-прокурором был назначен статский советник Маслов.

Однако вокруг императрицы стали возвышаться другие лица, силу набирал ее любимец Бирон. После нескольких ожесточённых схваток с ними генерал-прокурор Ягужинский был назначен послом в Берлин, где он пробыл до 1736 года. Официально Ягужинский продолжал считаться генерал-прокурором, хотя его обязанности при Сенате выполняли обер-прокуроры. Когда Ягужинский отбыл в Берлин, обер-прокурором был Анисим Маслов, а потом Ф. Соймонов. За свою ревностную службу и преданность императору Ягужинский не раз награждался различными знаками отличия, большими имениями и крупными денежными суммами. Личная жизнь Ягужинского вначале не была удачной. В 1710 году он женился на Анне Фёдоровне Хитрово, но вскоре развёлся с ней из-за её неуравновешенного характера. От этого брака у Ягужинского был сын и три дочери. Вскоре после развода Ягужинский женился вторично— на Анне Гавриловне Головкиной, дочери канцлера. От этого брака он имел сына. Генерал-прокурор Ягужинский всегда жил на широкую ногу. Однако, несмотря ни на что, отзывы иностранцев о Ягужинском противоречивы.

Умер Павел Иванович Ягужинский в 1736 году и похоронен в Невском монастыре.

Страницы: 1, 2, 3



Реклама
В соцсетях
рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать