Все это было относительно легко делать в труднодоступных, неизученных ранее территориях. В областях, которые были изучены до начала эпохи фиксизма, потребовались специальные работы по «научному закрытию» мобилистских фактов. В дальнейшем, когда эта эпоха закончилась, пришлось проводить исследования по вторичному открытий того же самого. Этот цикл развития по спирали излагается в современной научной литературе примерно так:
«Идея покровного строения Урала, пользовавшаяся большой популярностью в 30-х годах, оказалась очень недолговечной... вскоре была поставлена под сомнение, а затем полностью отвергнута. Лишь спустя три десятилетия наличие на Урале крупных надвигов и покровных структур было доказано... Сейчас, в связи с новыми фактическими материалами, неоспоримо свидетельствующими о надвиговом и покровном строении Урала, назрела настоятельная необходимость пересмотра всех старых представлений о его тектонике».
Позиции фиксизма в тектонике были усилены еще и широким развитием в 50-60-е годы исследований, изучающих современные (происходящие на глазах человека) и геологически молодые движения земной коры. Методики этих новых видов исследований были рассчитаны только на выявление вертикальной составляющей движения. Естественно, только она и выявлялась, что путем логического круга доказывало, что только она и существует.
«В последние десятилетия исследования новейших движений в еще большей степени, чем раньше, сводятся к изучению вертикальной составляющей общих смещений. Под «новейшими», «современными», «дифференцированными» движениями даже без каких-либо оговорок, обычно понижаются новейшие, современные, дифференцированные вертикальные движения. Если употребляется термин геодезический метод исследования», то подразумеваются исключительно нивелировочные работы»».
В результате многолетних усилий была создана строго фиксистская модель геологического строения СССР. Она выглядела настолько убедительно, что зарубежные ученые размышляли - не является ли территория СССР неким исключением на Земном шаре. Например, Кавказ усилиями геологов-фиксистов был настолько тщательно изучен, что серьезно обсуждался вопрос о его исключительном положении среди других хребтов Альпийского пояса. Аналогичные образов обстояло дело и в Средней Азии:
«Сугубо фиксистская позиция авторов всех этих сводных работ привела к тому, что в некоторых зарубежных обобщающих трудах Памир и вся Средняя Азия рассматриваются как исключительный регион Земного шара, где по неизвестной причине осуществляются только вертикальные движения, хотя расположенная рядом Гималайская система испытывает колоссальное горизонтальное сжатие».
Геологи Польши и Румынии, составляя геологическую карту Карпат, обнаруживали, что за государственной границей СССР Карпаты имеют совершенно другое строение. Они успешно сопоставляли свои карты друг с другом, игнорируя разделяющую их советскую территорию, как если бы она была залита морем. Вообще, за рубежом подобной вспышки фиксизма никогда не было. Наоборот, в эти годы позиции мобилизма в мире медленно укреплялись: «В отличие от тектонистов Советского Союза, у зарубежных геологов никогда не было массового перехода на позиции фиксизма, хотя среди отдельных ученых, особенно работающих в пределах платформ и областей древних складчатостей, подобные тенденции и наблюдались. Но тектонисты, изучающие молодые складчатые сооружения, особенно Альпийско-Гималайского пояса, за редкими исключениями, оставались при убеждении в возможности больших сдвигов и тектонических перекрытий».
Советские геологи видели тогда в этом свое превосходство: «Статья П.Чэдвика «Гипотезы горообразования» интересна советскому читателю главным образом тем, что демонстрирует образ мысли ряда исследователей Англии, Канады и США ... Позиция этих исследователей выглядит странно, с нашей точки зрения, и кажется в какой-то степени отсталой».
Это приводило к естественное желанию поправить отставших зарубежных коллег. Переосмысливанию в свете достижений фиксизма стала подвергаться и зарубежная территория, советскими учеными не изучавшаяся и не контролируемая. Но это не было помехой.
Альпы более 100 лет служат испытательным полигоном для теоретической геологии. Здесь работали сотни выдающихся геологов и среди них многие с мировыми именами. Все это время Альпы считались классическим районом надвигов и покровов. Белоусов, не проводивший исследований в Альпах, написал:
«С большим искусством и с изумительной смелостью сторонники формалистического направления (Кобер, Штауб и др.) рисовали грандиозные и сложнейшие покровные структуры... Плод чистого геометрического умозрения, не обоснованного фактами и совершенно необъяснимого с точки зрения механизма и истории образования структур... Вред, принесенный чрезмерным увеличением теорией покровного строения Альп, немал. Альпы геологи долгое время считали классической страной на примере строения которой следует учиться».
Расположенный в Калифорнии крупнейший разлом Сан-Андреас всесторонне и тщательно изучался десятками американских геологов единодушно подтверждающих его сдвиговую природу. Изучение этого сдвига имеет не только теоретический интерес - от внезапных подвижек по нему, сопровождающихся катастрофическими землетрясениями, зависит существование крупных городов Америки. В 1857 году произошла подвивка на 10 м, в 1868 г. - на 3 м, в 1906 - на 7 м, в 1940 - на 3 м. Белоусов, не изучавший этого разлома, пишет о нем: «Можно считать, что разрыв Сан-Андреас представляет собой в основном сброс со значительной вертикальной амплитудой, измеряемой несколькими километрами. За последнее время смещения по этому сбросу носили преимущественно сдвиговый характер, но это обстоятельство следует рассматривать в некоторой степени как эпизод на фоне длительной истории сброса. Естественно, при общем преобладании вертикального смещения время от времени могут возникать движения горизонтальные как следствие неравномерности основного движения».
При этом даже не указывается какая сторона «сброса» поднята, какая - опущена (поскольку показать это невозможно). Примерно так же обсуждается вопрос о существовании других зарубежных сдвигов. О разломе Грейт-Гленн в Шотландии говорится: «Аргументация Кеннеди не убедительна», об Альпийском разломе в Новой Зеландии: «Основания не более убедительны, чем в двух предыдущих случаях». Аналогичным образом советские ученые пересмотрели результаты работ своих зарубежных коллег в Гималаях - еще одном районе широкого распространения покровов. В предисловии к русскому переводу известной книги по геологии Гималаев сказано:
«Почти азбучной истиной стало положение, что Гималаи являются тем классическим местом, где особенно широко развиты тектонические покровы и самые большие в мире шарьяжи с перемещением чуть ли не в сотни километров... Однако, по мере накопления новых фактов и выполнения работ по тщательному анализу всех имеющихся данных, эта «истина» терпит все больший урон и постепенно тускнеет. А.Гансер своей прекрасно выполненной новейшей сводкой наносит покровной гипотезе строения Гималаев очередной и достаточно сильный удар. Чувствительность этого удара тем более велика, что автор книги не мыслит себе Гималаи без покровов и испытывает известную растерянность, не находя им должного подтверждения».
Затем следует краткое рассмотрение существа дела, где применяется следующая логика: разломы, совершенно аналогичные тем, которые в Гималаях признаются за надвиги, в Советском Союзе таковыми не считаются. Значит, и там они надвигами не являются. Это рассмотрение заканчивается выводом: «Итак, мы добросовестно искали в книге А.Гансера доказательства существования крупных перемещений по пологим надвигам. Таких доказательств мы не нашли, и следует думать, что вряд ли они в скором времени будут найдены».
Приводится и психологическое объяснение, почему иностранные геологи могут столь сильно заблуждаться:
«В качестве прототипа геологического устройства Гималаев ... принимались - Альпы, с их широко развитыми покровами и крупными шарьяжами... Причины возникновения подобной аналогии достаточно очевидны - все европейские геологи, изучавшие Гималаи, были представителями альпийской геологической школы и все они «находили» в Гималаях привычные черты хорошо знакомых Альп».
Это объяснение не раз повторяется другими советскими авторами:
«Соображения о покровном их строении… связаны появлением тем, что здесь начали работать геологи - представители альпийской школы... Увлечение идеями о шарьяжах заслонило необходимость проведения детального историко-структурного анализа».
Красное море и западная Аравия являются классическим районом современной раздвигово-сдвиговой тектоники. Советские ученые даже в 1971 году продолжали утверждать что: «Исторический анализ развития Западно-Аравийской рифтовой системы свидетельствует в пользу ведущей роли вертикальных движении в формировании» развитых здесь структур».
Тенденция пересматривать работы зарубежных геологов отразилась, например, в особенностях перевода иностранных тектонических терминов. Нейтральный английский термин fault (разрыв) переводился как «сброс», хотя для сброса в английском языке есть свой термин (normal fault). В результате многие работы в переводе приобретали несвойственный оригиналу фиксистский оттенок. Например, в сборнике мы можем прочесть такие названия крупнейших сдвигов: «сброс Сан-Андреас, Альпийский сброс, сброс Грейт-Гленн». Аналогичное изменение испытало английское слово thrust (надвиг), переводившееся как «взброс». Эта ситуация была даже закреплена в словаре , что впоследствии вызвало соответствующую критику .
Очень показательно период успехов фиксизма проявился в истории изучения советских Карпат. К моменту включения этой территории в состав СССР, в 1939 году уже имелись геологические карты, на которых были показаны многочисленные надвиги и шарьяжи. В послевоенное время понадобилось полтора десятилетия интенсивного изучения, чтобы ликвидировать результаты прежних исследований и построить строго фиксистскую модель района (с которой так и не согласились польские и румынские геологи).
Когда господство фиксизма стало ослабевать, советским геологам понадобилось еще полтора десятилетия, чтобы преодолеть собственные достижения и вернуться к довоенной картине. В опубликованной в 1974 году научной статье говорится, что только в 70-е годы была «Создана геологическая карта, впервые достаточно обоснованная и увязанная с соседними регионами...
Строение Карпат было установлено многолетними исследованиями австрийских, польских, чехословацких, румынских геологов. К концу досоветского периода уже существовали тектонические схемы, в общих чертах сходные с современными... Начало советского периода исследований ознаменовалось появлением принципиальных разногласий среди геологов, из которых только немногие... остались верны схемам предшественников... Большинство же исследователей во главе с М.В.Муратовым, А.А.Богдановым к В.И.Славиным развивали представления о простом антиклинорном строении Карпат».
Нельзя считать этот тридцатилетний цикл простым возвращением в исходную точку, ведь движение и по восходящей, и по нисходящей части этого круга оставляло положительные следы в виде публикаций, защищенных диссертаций и присвоенных академических степеней. Эта история не уникальна - сходная ситуация имела место в Пхеньянском угольном бассейне в Корее, где советские геологи на длительное время опровергли довоенные японские исследования.
Успехи, достигнутые фиксизмом, имели довольно существенные негативные последствия для советской геологии. Огромный фактический материал геологического картирования, горных выработок и других наблюдений, полученный за десятилетия упорного, часто самоотверженного труда, был в значительной мере обесценен. Геологические карты, составленные со строгим соблюдением принципов фиксизма, часто содержали внутри себя неразрешимые противоречия (не говоря уже о противоречиях между картой и реальностью) и напоминали фантастические ребусы, которые пришлось разгадывать следующим поколениям геологов, со всеми вытекающими отсюда последствиями в поисках полезных ископаемых. В 60-е годы и 70-е усилия геологов во многом вынужденно уходили не на развитие и уточнение работ предшественников, а на опровержение фиксистских моделей и переделку заново.
С начала 60-х годов абсолютное господство фиксизма в советской геологии стало ослабевать под влиянием нескольких факторов. Во-первых, мобилизм на Западе продолжал существовать и советские геологи могли постоянно знакомиться с фактическими и теоретическими работами в его защиту. Более того, в 50-60-е годы мобилизм значительно усилил свои позиции, становясь одним из ведущих направлений в мировой тектонике. У сторонников фиксизма это вызывало тревогу и неуверенность: «Современный мобилизм - это широко распространенное учение, к которому склоняются или которое активно поддерживают чуть ли не все геологи южных материков и очень многие в Северной Америке, Европе и Азии... Таким образом, мобилистские представления - это не досужая фантазия единиц, и любому, интересующемуся общими вопросами геологии и физики Земли, следует определить свое отношение к этой теории».
Во-вторых, фиксизм в своем развитом виде давал картину природы, мало совпадающую с реальностью, и каждый геолог, даже малоопытный, даже против своей воли мог лично в этом убедиться, сравнивая свои полевые наблюдения с имеющимися картами и описаниями. Кроме того, лишь в противопоставлении с мобилизмом фиксизм казался единым и монолитным. Он распадался на школы и направления, между которыми также происходили ожесточенные дискуссии, например дискуссия между Шатским и Белоусовым о проблеме «унаследованности». Шатский считал унаследованность почти абсолютным законом, полагая, что если когда-то был прогиб, то он навсегда останется прогибов, поднятие всегда будет поднятием и т.д. Белоусов, возражая ему, ввел понятие «инверсии», т.е. смены поднятия прогибом и наоборот, говорил о колебательных движениях.
В третьих, продолжающиеся геологические исследования часто давали неожиданные аргументы в пользу мобилизма. Например, при изучении последствий крупнейшего землетрясения в Монголии советские геологи столкнулись с колоссальным сдвиговым разломом, подвижка по которому произошла почти у них на глазах. Много неожиданного материала доставляли разведочные работы, особенно буровые скважины, которые часто пересекали плоскости пологих надвигов, начисто опровергая теоретические фиксистские прогнозы глубинного строения и вызывая недоверие и раздражение у геологов-практиков. Так происходило на Урале, Кавказе, Карпатах, Средней Азии, Казахстане и в других местах.
Поэтому в СССР постепенно стали появляться сторонники ограниченного мобилизма, не допускающие его в виде дрейфа континентов или какой-нибудь иной общей гипотезы, но признающие наличие горизонтальных сил в тектонических деформациях внутри складчатых поясов.
«Первой реакцией на чрезмерное увеличение «вертикализмом» и отрицание ведущей роли горизонтального сжатия в формировании складчатых структур было выступление Г.Д.Ажгирея (1952, 1960 гг.), за которым последовали критические статьи других тектонистов».
Важное значение в возрождении мобилизма имела позиция академика Пейве и руководимого им Геологического Института (ГИН) АН СССР. В 1963 г. под его редакцией был выпущен программный сборник, в котором излагались некоторые тектонические положения мобилизма и приводились описания различных участков земного шара с мобилистских позиций. Стали появляться исследования различных районов страны, выполняемые в духе мобилизма (т.е. попросту с более объективным подходом к наблюдаемым фактам). Таковы были работы Буртмана, Захарова, Иванова, Камалетдинова, Кропоткина, Поршнякова, Руженцева, Суворова и других. Поначалу они встречали разгромную критику, и возникала резкая полемика (например, в работах Винниченко, Кухтикова, Никонова, Петрушевского, Резвого и других). Однако, мобилисты опираясь на трудно опровергаемый фактический материал, на авторитет ГИНа и издаваемого им журнала «Геотектоника», добивались успехов. Постепенно, в течение 60-70-х годов влияние фиксизма было преодолено, и в настоящее время практически сошло на нет.
Снижение влияния фиксизма в 70-е годы можно наблюдать на графике № 1. Он отражает процент статей мобилистского и фиксистского направлений, опубликованных в журнале «Бюллетень Московского общества испытателей природы, серия геологическая» (БМОИП) за 1970-1979 годы. За 100 % принято число работ по тектонике и региональной геологии, опубликованных в соответствующем году. Часть этих статей нейтральна к рассматриваемой проблеме, поэтому мобилистские и фиксистские статьи в сумме не образуют 100 %. Пики и впадины на кривых, по-видимому имеют случайный характер. В целом видно снижение процента фиксистских работ и встречное повышение числа мобилистских.
В середине 60-х годов соотношение между фиксизмом и мобилизмом в советской геологии было примерно следующее: сторонников мобилизма в форме дрейфа континентов было считанные единицы (точнее - один Кропоткин). Сторонников ограниченного мобилизма, допускающих умеренные (в десятки километров) горизонтальные перемещения внутри отдельных районов, было уже довольно много и, что важно, их число увеличивалось. Однако, большинство членов научного сообщества еще прочно стояли на позициях фиксизма, не зная, что через очень короткое время им придется столкнуться с мобилизмом в его неограниченной форме - с тектоникой плит.
Искушение мобилизмом
В XIX веке, когда началось детальное геологическое изучение Земли, выяснилось, что континенты покрыты тонкими ровными слоями осадков различного возраста, последовательно перекрывающими друг друга. Но не везде эти слои сохранили горизонтальное залегание. В некоторых местах пласты, явно когда-то лежавшие горизонтально на дне мелкого моря, оказываются смятыми в гигантские застывшие волны, называемые складками. Смятый в складки пласт занимает значительно меньшую площадь на земной поверхности, чем первоначальный горизонтально лежащий, и это, значит, что земная поверхность способна сокращать свою площадь. Более того, выяснилось, что участки земной поверхности способны наползать друг на друга, образуя перекрытия в два и более этажа. Плоскости, по которым происходит такое надвигание или наползание одного блока земной коры на другой называется надвигами или шарьяжами. Особенно крупное надвигание было обнаружено в Альпах. Там одни участки земной коры надвинуты на другие на сотни километров и в несколько этажей. Это означает, что нынешние Альпы когда-то занимали на земной поверхности площадь в несколько раз большую, что отражено в афоризме Марка Твена: «Если бы Швейцарию вырезать и распластать, то получилась бы немалая страна».
Те же явления были открыты и в других горных поясах, молодых и древних, например в Кордильерах, Гималаях, на Урале. Это с очевидностью показывало, что крупные участки земной коры могут приближаться друг к другу, а излишки площади, лежащие между ними, при этом будут исчезать в горных цепях. Затем было установлено, что они могут и расходиться друг от друга, образуя либо зияющие трещины, часто заполняющиеся вулканической лавой, либо огромные провалы-грабены, обнаруженные в Исландии, Германии, Африке. Наконец, они могут латерально скользить друг относительно друга, и тогда граница, вдоль которой происходит скольжение, называется сдвигом Такие сдвиги обнаружились в Шотландии, Калифорнии, Новой Зеландии. Таким образом, полевые геологические исследования с очевидностью показывали наличие горизонтальных движений.
Движения не только логически выводились из наблюдений над геологической структурой. Они прямо наблюдались на земной поверхности, особенно во время крупных землетрясений. Участки дорог, пересекаемые сдвигами, смещались друг относительно друга, ограды и стен сдвигались, трубопроводы разрывались над трещинами растяжения или вдвигались друг в друга над надвигами, железнодорожные рельсы изгибались. В Калифорнии, Иране, Монголии и других местах можно было видеть, как целые районы смещались друг относительно друга вдоль линии разлома, и эти смещения можно было измерить. Эти наблюдения ясно показывали, что в тектонических движениях имеется горизонтальная составляющая, по крайней мере, не уступающая вертикальной.
В 1915 году Вегенер опубликовал свою книгу «Происхождение материков и океанов». Так началась дискуссия о дрейфе континентов продолжающаяся до сегодняшнего дня. Вегенер обратил внимание на сходство очертаний берегов Атлантического океана, а затем предположил, что все нынешние материки являются осколками единого суперконтинента Пангеи, разъехавшимися в разные стороны от своего первоначального положения. Используя стратиграфические, структурные, палеогеографические, палеоклиматические, палеонтологические и другие аргументы, он очень убедительно показал вероятность былого единства всех материков южного полушария и Индии (так называемых Гондванских материков).
Гипотеза Вегенера привлекла большое внимание, в 20-х годах энергично обсуждались, но в итоге не была принята геологами. Вегенер не смог ответить на вопрос - какие же силы заставляют континенты двигаться. Кроме того, он представлял, что каждый материк движется индивидуально, «как самоходный паром, вспарывающий океаническое дно», что было невозможно вследствие высокой прочности океанического дна.
Экстравагантная гипотеза континентального дрейфа в момент своего появления была в стороне от актуальных проблем, волновавших в то время геологов, и, прежде всего, от проблем развития геосинклиналей. Те проблемы, которые она объясняла, в общем мало волновали геологов Европы и Америки. Факты, свидетельствующие о былом единстве материков, можно было проинтерпретировать с точки зрения континентальных мостов и океанизации. Лишь геологи южных континентов всегда оставались приверженцами идеи континентального дрейфа, в остальных странах она была отвергнута, хотя и продолжала тревожить умы своим загадочным изяществом.
«Но странным будет это забвение. Теорию станут называть не иначе, как фантастикой, и при всем том ни в одной серьезной статье по эволюции Земли (не говоря уж о более крупных трудах на эту тему) не обойдется без того, чтобы еще раз не поразмыслить о вероятности перемещения материков. Словно бы в отвергнутой фантастике что-то по-прежнему было привлекательным.
К 60-м годам соотношение фиксизма и мобилизма было примерно следующим: каждое направление объединяло группу гипотез, претендующих на объяснение геологических явлений. Фиксистское направление было преобладающим. Оно опиралось на солидную базу геосинклинальной теории и давало, в общем полное объяснение всем геологическим явлениям. Приведенные выше цитаты подчеркивают, что сильной стороной фиксистской модели Земли была полнота и законченность. Без особой элегантности, без блестящих находок, иногда с натяжками, иногда с некоторым скрипом, но фиксистская геология давала полную картину мира, отвечая плохо ли, хорошо ли, на все интересующие геологов вопросы.
Положение мобилизма было иным. Принципы мобилизма оказывались более эффективными в нескольких частных разделах геологии: в структурной геологии горных хребтов, в объяснении складчатости, грабенов, надвигов и сдвигов, в геологии гондванских континентов. В этих вопросах мобилистские построения были блестящи, элегантны и неопровержимы. Но мобилизм не мог создать законченной теории, охватывающей все вопросы геологии. Время от времени мобилистские общетектонические гипотезы предлагались (Фишером, Вегенером, Арганом, Холмсом и другими), но они сталкивались с отсутствием необходимых фактов, с неразрешимыми для своего времени противоречиями, и не могли приобрести многих сторонников.
Так что фиксизм преобладал, но и мобилизм уничтожить до конца не удавалось. В некоторых частных вопросах, своих «фамильных замках» мобилистские идеи были непобедимы. Время от времени они совершали оттуда набеги, пытаясь захватить всю область геологической науки. До конца 60-х годов этот спор в мировой геологии не был решен с определенностью. Многие геологи разделяли геосинклинальную теорию с вытекающим из нее фиксистским взглядом на мир, но признавали и неопровержимость мобилистских фактов. Вследствие очевидной противоречивости геологических знаний и многочисленных неудач в попытках создания общей теории, большинство геологов предпочитали заниматься накоплением фактического материала и частными вопросами, считая, что время для теорий еще не пришло. С конца 50-х годов набеги мобилистских идей стали учащаться, а в 60-е годы они слились в непрерывный штурм, закончившийся в итоге их полной победой.
Так обстояло дело в мировой геологии. В СССР все было несколько иначе. Советские ученые более дружно стояли на позициях астенолитной гипотезы, и более эмпирический характер зарубежной геологии казался им ее отставанием. Кроме того, в СССР была сделана серьезная попытка искоренить мобилизм вообще, до конца. Посмотрим как это происходило.
Противостояние двух теорий
В науке о Земле сторонники теории тектоники материковых плит (мобилизма) уже давно одержали убедительную победу над приверженцами теории фиксизма. Сейчас даже школьники знают, что 150 миллионов лет назад произошел распад праматерика Гондвана на Африку,Южную Америку, Антарктиду, Австралию и Индию. Их движение со скоростью 3-5 см в год и продолжается по настоящее время, порождая землетрясения и извержения вулканов. Однако теория мобилизма не объясняет первопричины возникновения дрейфа континентов.
Системный анализ геофизических процессов, происходивших на протяжении длительного времени, позволяет выдвинуть оригинальную версию причин дрейфа материков.
Начало раскола Гондваны совпало с сильным оледенением и вымиранием ряда видов живых организмов. Такие катаклизмы обычно следуют после столкновений Земли с кометой или астероидом . Падение достаточно большого астероида должно оставить след как на поверхности Земли, так и в мантии. Подобный след может наблюдаться как аномальная “горячая точка”, вызывающая стабильный вулканизм на поверхности Земли. Такая точка недавно была обнаружена под Гавайскими островами. Английский журнал “Nature” в одном из летних номеров сообщил о наличии “горячего пятна” под Гавайями , дающему тепловой поток. Гавайское скопление магматических масс на 300°С выше температуры окружающего вещества. “Это самое горячее место в магме, которое известно науке - определил результат измерений сотрудник Международного геологического центра Стефан Соболев, - оно находится на глубине от 100 до 150 км, непосредственно под Гавайскими вулканами. Каждые 200 тыс. лет “горячее пятно” прожигает в плите выход, и лава образует сперва подводный вулкан, а затем остров. Старые вулканы, миновавшие “горячее пятно” и не получающие больше лавы, медленно разрушаются в океане.”
Справедливо может последовать вопрос: какая связь между Гавайскими островами и Гондваной, которая находилась с противоположной стороны земного шара? Суть выдвигаемой гипотезы как раз в том и состоит, что, по мнению автора, при столкновении достаточно большого астероида с Землёй, часть энергии взрыва выделяется в точке столкновения, а другая и весьма значительная часть в виде сейсмических колебаний проходит сквозь Земной шар и выделяется в области Земной коры и мантии, расположенной с диаметрально противоположной стороны от точки падения астероида. Таким образом, после падения астероида в Тихом океане, в районе расположения теперешних Гавайских островов, произошёл катастрофический взрыв, в результате которого в атмосферу поднялось огромное количество водяного пара и пыли, что послужило причиной наступления явления, называемого сейчас “ядерной зимой”, после которой произошло оледенение значительной части Гондваны и вымирание многих видов животных (аммониты и белемниты). В то же время мощная ударная волна уносит часть энергии в земные глубины. Сейсмические волны бывают двух видов: продольные и поперечные. Продольные волны беспрепятственно проходят сквозь жидкое Земное ядро, а поперечные огибают его и пересекаются между собой и с продольными волнами в области Земного шара, противоположном месту падения астероида, порождая сейсмический гидродинамический удар. В данном случае антиподальная зона находилась на территории Гондваны в южной части современного Африканского континента. Энергия взрыва, перекачанная в антиподальную зону Земли сейсмическими волнами частично расплавила в этой зоне мантию и послужила спусковым механизмом для освобождения накопившейся энергии Земных глубин. Через образовавшиеся “слабые места” в Земную кору стали поступать ультраосновные породы, увлекая с собой алмазы, золото и урансодержащие минералы.
Так образовались южноафриканские кимберлитовые трубки и сказочные золотоносные месторождения. Со временем первоначальный тепловой поток расширился в объёме, ослаб, а позже преобразовался в систему конвекционных потоков в мантии Земли, которые, выходя на поверхность, образовали в Земной коре систему рифтовых долин, которые рас-кололи Гондвану на Афроиндию и Патагонитиду, в состав которой входили Южная Америка, Антарктида и Австралия.
Следующий катаклизм случился 68 млн. лет назад, когда крупный астероид столкнулся с Землёй в районе полуострова Юкатан, который в то время находился восточнее острова Гаити. Последствиями этой катастрофы стали: 1) вымирание динозавров; 2)образование “горячего пятна”, которое породило гряду островов Гаити и Куба; 3)разогрев мантии Земли в антиподальной точке в западной части Индийского океана, где в то время находился Индийский субконтинент. Возникший конвекционный поток породил сначала Индийские и Танзанийские алмазы, а затем рифтовые долины Красного моря, Восточной Африки и Индийского океана. Последствием деятельности мощной рифтовой долины Индийского океана стало отделение Индийского субконтинента от Африки, а затем его интенсивный дрейф и столкновение с Азией. Именно эта катастрофа ознаменовала завершение мезозойской и наступление кайнозойской эры в геологической истории Земли.
Явным аналогом Гавайской вулканической аномалии является остров Исландия, расположенный в северной части Атлантического океана. Под этим большим островом по-видимому находится такой же резервуар горячей магмы, как и под Гавайскими островами.
Однако существенным отличием их является то, что остров Исландия находится как раз на серединно-океаническом хребте и поэтому земная кора под ним не такая подвижная, как под Гавайями. Поэтому после падения астероида в этом месте, которое произошло 35 млн. лет назад, возникшие вулканы за это время построили остров площадью 103 тыс.км.и высотой в среднем 500-700 м над уровнем моря. Гавайские же вулканы строят острова 150 млн. лет, но из-за их дрейфа и разрушения имеют площадь всего 16,7 тыс. км. Проецирование через центр Земли острова Исландия показывает вектор воздействия сейсмического гидродинамического удара упавшего астероида в направлении серединно-океанического хребта, расположенного между Австралией и Антарктидой. Именно в этом месте 35 млн. лет назад Австралия отделилась от Антарктиды. На основании открытых закономерностей можно предположить наличие в восточной Антарктиде больших запасов алмазов и золота.
Самым убедительным доводом в пользу изложенной гипотезы служит последняя кр-упная катастрофа в истории Земли. Анализируя происхождение рифтовой долины озера Байкал, я применил новую методику, которая указывала на то, что озеро Байкал образовалось как побочный продукт от столкновения Земли с астероидом в антиподальной точке южной оконечности Южной Америки. Дата возникновения озера Байкал - 25 млн. лет удивительно совпала с датой разрушения Американо-Антарктической перемычки и временем начала оледенения Антарктиды. Вероятно, астероид упал в Тихий океан недалеко от Американо-Антарктической перемычки, а следы столкновения были смяты дрейфующей на запад Южной Америкой. Последствием этой катастрофы было не только образование озера Байкал и оледенение Антарктиды, но и образование месторождений алмазов и золота в восточной Сибири. Для полной картины остаётся выяснить обстоятельства самой древней из зафиксированных катастроф, которая произошла 300 млн. лет назад. Тогда также произошло оледенение Земли и массовое вымирание живых организмов (трилобитов). Можно предположить, что тогда же произошёл раскол первичного праматерика Пангеи на Гондвану и Лавразию. Остаётся только выяснить, в какое место Земного шара упал тогда астероид. Отсутствие катастрофических последствий для флоры и фауны последствий падений Австралогенного (Исландия) и Байкалогенного (Патагония) астероидов можно объяснить тем, что эти катастрофы произошли в приполярных районах и продукты взрывов не были вовлечены в глобальную циркуляцию атмосферы.
Страницы: 1, 2
