Сахаров всегда был совершенно равнодушен к нападкам и обвинениям в свой адрес, но крайне болезненно реагировал на все обвинения в адрес своей новой семьи, сознавая, что является невольным виновником неприятностей близких ему людей. Его реакция, с моей точки зрения, нередко была неадекватной: в конце 1970-х--начале 1980-х годов он несколько раз прибегал даже к голодовкам, поводом для которых становились проблемы Е.Боннэр и ее родственников, переживавшиеся им сильнее своих собственных. Для меня, например, в то время было непонятно не поведение Сахарова, человека в высшей степени искреннего, крайне непрактичного и далекого от какой-либо расчетливости, а поведение членов его новой семьи, которые втягивали Андрея Дмитриевича в решение своих личных, материальных, квартирных и медицинских проблем. Думаю, что решение можно было найти и без длительных и опасных для здоровья академика голодовок, сопровождавшихся даже принудительным кормлением. Сахаров не был здоровым человеком, у него была слабая форма лейкемии, что крайне ослабляло его иммунную систему, и во время эпидемий гриппа врачи, наблюдавшие за его здоровьем в те времена, когда он еще был окружен государственной заботой, запрещали ему по три-четыре недели выходить из дома. Еще в 1970-м году после тяжелого сердечного приступа Сахаров провел больше месяца в специальной больнице Академии наук. Теперь же он, человек, совершенно не умевший заботиться о себе, как никогда раньше нуждался в заботе со стороны семьи.
Так или иначе, но обида Сахарова на Солженицына была очень сильной. В книге своих мемуаров, работа над которой началась в годы ссылки в Горьком, Сахаров попытался ответить на упреки или даже намеки Солженицына. Он решительно утверждал, что ни он сам, ни его жена не принадлежали к «разлохмаченным клубкам» диссидентских кружков. Саму оценку своей деятельности как «встречного боя» он называл неудачной. Сегодня многое в этой заочной полемике и со стороны Солженицына, и со стороны Сахарова представляется весьма мелочным и необъективным, комментировать ее нет смысла. «Мне обидно, -- писал, подводя итоги своим отношениям и разногласиям с Солженицыным, Сахаров, -- что Александр Исаевич, гонимый своей целью, своей сверхзадачей, так много не понял или, вернее, не захотел понять во мне и моей позиции в целом, не только в вопросе об эмиграции, но и в проблеме прав человека, и в Люсе, в ее истинном образе и ее роли в моей жизни. Я совсем не ангел, не политический деятель, не пророк. Мои поступки и моя эволюция -- это не результат чуда, а влияние жизни, в том числе влияние людей, бывших рядом со мной, называемых «сонмищем продажной интеллигенции», влияние идей, которые я находил в книгах»16.
В целом после чтения «Теленка» Сахаров утратил интерес к идейной полемике с Солженицыным, хотя его и пытались подтолкнуть к ней некоторые диссиденты. В начале 1975 года Солженицын в нескольких интервью попытался вернуться к своим спорам с Сахаровым. Но Андрей Дмитриевич этой полемики не поддержал и в законченной в июне 1975 года работе «О стране и мире» заметил, что «не видит поводов для продолжения начатой им с Солженицыным дискуссии». В течение десяти лет -- с конца 1975-го и до конца 1985 года -- Сахаров в своих выступлениях практически не упоминал о Солженицыне. Но и Солженицын в свою очередь перестал в своих публичных выступлениях упоминать Сахарова. Лишь в 1977 году в кратком приветствии «Сахаровским слушаниям» в Риме он написал об «осаде и травле гоевского масштаба», которой подвергается человек, давший имя этим слушаниям. А в мае 1981 года Солженицын из Вермонта отправил ссыльному Сахарову в Горький поздравительную телеграмму по случаю шестидесятилетия. «Желаю Вам, -- писал Александр Исаевич, -- чтобы вопреки насилию ссылка оказалась бы для Вас духовно плодотворна и открыла бы Вам новые глубины в служении своему народу». Не знаю, получил ли эту телеграмму Сахаров; он находился в полной почтовой изоляции.
Годы восьмидесятые.
В январе 1980 года Андрей Сахаров был арестован прямо на улице и препровожден в Генеральную прокуратуру СССР, где ему зачитали Указ Президиума Верховного Совета СССР о лишении его всех государственных наград и почетных званий. Одновременно Сахарову сообщили, что руководство страны приняло решение выслать его из Москвы в место, «исключающее его контакты с иностранными гражданами». Уже через несколько часов под охраной группы работников КГБ, возглавляемой генерал-полковником С.Цвигуном, Сахаров был отправлен на самолете в город Горький, где ему предстояло прожить в полной изоляции (посещать его здесь могла только жена -- Е.Г.Боннэр) более шести лет.
Сахаров не переставал работать и в ссылке. Он начал писать воспоминания, размышлял, вел записи по проблемам космогонии, и позднее специалисты очень высоко оценили гипотезы Сахарова в этой области. Но иногда ему удавалось выступать и по общественно-политическим и международным проблемам.
Взгляды Сахарова в этот период сильно радикализировались. Он уже не находил ничего хорошего в советском социализме и призывал Запад усиливать давление на СССР не только в экономической, но и в военной области. Сахаров даже упрекал США в прекращении их войны во Вьетнаме, которую, по его мнению, можно было выиграть, приложив более решительные военные и дипломатические усилия.
В 1983 году Сахарову удалось передать письмо американскому физику Сиднею Дреллу, которое было опубликовано в летнем номере журнала «Foreign Affairs». Возражая Дреллу, Сахаров писал, что США должны не только не замораживать свои ядерные вооружения, но, напротив, надо расширять производство и установку новых крупных ракет «MX». По этому поводу вслед за «Известиями» выразила недоумение газета «Вашингтон пост», заметив, что позиции Сахарова «приближаются к позиции Солженицына». Солженицын прочел эту газетную и журнальную полемику и не без доли злорадства записал в литературном дневнике: «Проявить такую смелость изнутри СССР, да из ссылки! -- и получить оплеухи с обеих сторон»17.
Сам Солженицын, оказавшись за пределами СССР, имел возможность излагать свои взгляды открыто и громко. Он объехал с разного рода выступлениями почти все западные страны, критикуя при этом всех: и Запад, и Советский Союз, и нейтральные или неприсоединившиеся страны. Писатель крайне резко отзывался и о советских лидерах, и обо всех наиболее видных деятелях «третьей эмиграции», в том числе о своих недавних соратниках по лагерной жизни и работе в Москве. Однако он воздерживался и от похвал, и от критики в адрес Сахарова. «Вот ведь еще ж и хрупкость какая, -- записывал он в литературном дневнике. -- Сахаров в ссылке, его и коснуться нельзя»18.
Многие страницы этого литературного дневника за 1961--1985 годы полны упоминаний о Сахарове19. Солженицын счел нужным изложить даже собственную версию биографии Сахарова и мотивов его поведения. Автору дневника, как мы видим, крайне не нравится атеизм Сахарова. «В атеизме же -- он прочен, тут он -- верный наследник дореволюционной интеллигенции». Не разделяет Солженицын и сахаровскую концепцию прав человека. Эту правозащитную идеологию Солженицын называет далее одной из форм анархизма: «Надо же помнить и о целом, об обязанностях каждого, о правах государства». Но особенно возмущала Солженицына упорная защита Сахаровым права на эмиграцию, как главного из всех прав человека (это, кстати говоря, многим тогда было непонятно). «Да, -- записывал Солженицын в 1982 году, -- сегодняшний Сахаров достаточно много видит в советской жизни, он не кабинетный удаленец. И -- какую же вопиющую боль, какую страстную безотложную нужду он возносит правее и выше всех болей и нужд раздавленной, обескровленной, обеспамятенной и умирающей страны? Право дышать? Право есть? Право пить чистую воду, и не из колодцев прошлого века и не из отравленных рек? Право на здоровье? Рожать здоровых детей? Нет! Первейшим правом -- он объявляет право на эмиграцию! Это -- сотрясательное, поразительно, это можно было бы считать какой-то дурной оговоркой -- если бы Сахаров не произнес и не написал бы этого многажды»20.
Сахаров, по мнению Солженицына, идеализировал Запад и совершенно не понимал национальных проблем России. «Развиваясь душевно и выстраивая всечеловеческие проекты, Сахаров доконечно выполняет свой долг перед демократическим движением, перед «правами человека», перед еврейской эмиграцией, перед Западом -- но не перед смертельно больной Россией. Многих истинных проблем России он не поднимает, не защищает так самозабвенно и горячо. Он показывает на высоком взносе возможности русской совести -- но будущее наше он рисует безнационально, в атрофии сыновнего чувства. От нашего тела рожден замечательный, светлый человек, но весь порыв своей жертвы и подвига он ставит на службу -- не собственно родине. Как и для всех февралистов: Сахарову достаточно свободы -- а Россия там где-то поблекла». «Казалось бы, -- заключает свои рассуждения о Сахарове Солженицын, -- сколько объединяет нас с Сахаровым: ровесники, в одной стране; одновременно и бескомпромиссно встали против господствующей системы, вели одновременные бои и одновременно поносились улюлюкающей прессой; и оба звали не к революции, а к реформам. А разделила нас -- Россия»21.
Во второй половине 1985-го и в 1986 году положение Сахарова в ссылке ухудшилось, и десятилетие присуждения Нобелевской премии мира он встретил в больнице, куда был помещен в связи с очередной голодовкой. Врачи предупредили и руководство Академии наук, и органы КГБ, что состояние здоровья ссыльного академика вызывает у них серьезные опасения. Между тем в западных странах усиливалось общественное движение в защиту Сахарова, а также с требованием вывода советских войск из Афганистана. В это время Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев поручил своим помощникам разобраться в «деле Сахарова», а затем сам решил вмешаться в ход событий. 14 декабря 1986 года в горьковской квартире опального академика неожиданно установили телефон; 15 декабря исчезла постоянно находившаяся возле квартиры охрана; а на следующий день Сахарову позвонил Горбачев, чтобы сообщить о прекращении его ссылки и о помиловании его жены (Елена Боннэр еще в 1984 году была осуждена на пять лет ссылки). «Возвращайтесь к патриотической работе», -- сказал Горбачев.
Андрей Дмитриевич Сахаров вернулся в Москву 23 декабря 1986 года, и на Ярославском вокзале его встречали многие правозащитники, представители Академии наук и более двухсот иностранных корреспондентов. В коротком выступлении Сахаров сказал, что будет продолжать свою правозащитную деятельность и бороться за прекращение войны в Афганистане. Но он возобновил и свою научную деятельность, и первое появление Сахарова на одном из академических научных семинаров было встречено аплодисментами.
Нет необходимости подробно писать здесь о той большой научной, общественной и правозащитной деятельности, которую Сахаров вел в 1987--1988 годы. Он принял участие в создании Международного фонда за выживание и развитие человечества и был избран одним из директоров этой весьма благородной по замыслу, но громоздкой и неэффективной организации. Заседания Фонда должны были происходить, согласно Уставу, в СССР и в США поочередно, и в связи с этим по решению Политбюро ЦК и Совета Министров СССР были сняты все прежние запреты на поездки Сахарова за границу (сам он не ожидал столь быстрого и положительного решения, которое было принято по просьбе академика Е.Велихова и под поручительство академика Ю.Харитона). Летом 1988 года после продолжительной и энергичной массовой кампании в Советском Союзе было учреждено Межреспубликанское добровольное историко-просветительское общество «Мемориал». Кроме Оргкомитета этого общества путем опроса жителей разных городов прямо на улице был сформирован Общественный совет «Мемориала», в который по большинству голосов вошли 15 наиболее популярных в то время среди демократической общественности деятелей, включая А.И.Солженицына и А.Д.Сахарова. Сахаров принял это известие как большую для себя честь, а Солженицын от участия в работе «Мемориала» отказался, прислав на этот счет вежливую, но категорическую телеграмму. «Мемориал» стал первой организацией, от имени которой Сахаров был выдвинут кандидатом в народные депутаты СССР.
6 ноября 1988 года Андрей Сахаров впервые в своей жизни выехал за границу -- в США. Он встречался здесь с Рональдом Рейганом, Джорджем Бушем, Маргарет Тэтчер и даже с создателем американской водородной бомбы Эдвардом Теллером. В декабре 1988 года из американского города Ньютона Сахаров позвонил Солженицыну в Вермонт, чтобы поздравить его с 70-летием. Жена Солженицына, взяв трубку, сказала сначала, что писатель никогда не подходит к телефону, но потом все же позвала мужа. Разговор коснулся и судьбы общества «Мемориал», почетным председателем которого был избран Сахаров, но в Совет которого отказался войти Солженицын. Однако доводы Солженицына не показались Сахарову убедительными. Сахаров напомнил Солженицыну, что тот глубоко обидел в «Теленке» как самого академика, так и его жену. «Она совсем не такой человек, каким вы ее изобразили», -- сказал Сахаров. «Хотел бы верить, что это не так», -- ответил после некоторого молчания Солженицын22. Но Сахаров не счел эти слова достаточным извинением. Больше эти два человека друг с другом не общались, хотя Сахаров, конечно же, подписывал любые обращения в защиту Солженицына -- и о возвращении писателю советского гражданства, и о необходимости опубликовать «Архипелаг».
Две утопии.
Еще в начале 1974 года американский журнал «Saturday Review» попросил А.Д.Сахарова дать свой прогноз: каким станет мир через 50 лет -- в 2024 году. В мае того же года статья «Мир через полвека» была написана и опубликована на английском языке, а в 1976 году она вошла в сборник произведений Сахарова «О стране и мире», который Валерий Чалидзе издал в Нью-Йорке. В 1988--1990 годах эта статья часто публиковалась и в СССР23.
Одно из предсказаний академика Сахарова -- создание не только всемирной телефонной и видеотелефонной, но также и всемирной информационной связи -- осуществляется даже быстрее, чем он думал, в форме Интернета (Сахаров предполагал, что для создания такой всемирной информационной системы 50 лет будет недостаточно). Но другие его предсказания -- разделение всей Земли на «Рабочую территорию» в 30 миллионов квадратных километров и «Заповедную территорию» в 80 миллионов квадратных километров, создание сверхгородов с многоэтажными домами-горами, с искусственным климатом и искусственным комфортом, с гигантскими автоматическими и полуавтоматическими заводами, с благополучными и чистыми пригородами, с «летающими городами» на искусственных спутниках, а также с подземными городами и т.д., -- все это, кажется, никто и не думает осуществлять. Не происходит и превращения ООН в какое-то всемирное правительство, о создании которого мечтал Сахаров. Прочитав эту статью, Солженицын отозвался о ней, как об «опасной утопии»: «Кому нужна эта призрачная сверх-страна без ощутимого прошлого, во всяком случае, без нашего прошлого»24.
Но в том же 1974 году в «Письме вождям Советского Союза» Солженицын изложил и свое видение будущего, если не всего мира, то России. Он предлагал отказаться от военного и космического бюджета страны, а на сэкономленные деньги «растопить» и «растеплить» российский Северо-восток. Сюда в северные и восточные районы России писатель предлагал перенести «центр государственного внимания, национальной деятельности, центр расселения и поисков молодых -- с юга нашей страны и из Европы». «Построение более чем половины государства на новом свежем месте, -- заявлял Солженицын, -- позволяет нам не повторять губительных ошибок XX века -- с промышленностью, с дорогами, с городами». Города были особенно ненавистны писателю. В стране, полагал он, нужно строить лишь небольшие предприятия, но «с дробной и высокой технологией». И даже сельское хозяйство можно создавать на Севере -- «с большими затратами, конечно». И здесь уже пришел черед Сахарова оценить проекты Солженицына как утопию и «опасное мифотворчество».
Пятнадцать лет спустя, осенью 1989 года, уже в качестве народного депутата и одного из лидеров оппозиционной Межрегиональной депутатской группы (МДГ) А.Д.Сахаров разработал в форме конституции свой проект переустройства Советского Союза в Союз Советских Республик Европы и Азии. Он передал этот проект М.С.Горбачеву, который возглавил созданную Съездом народных депутатов Конституционную комиссию. Это было 27 ноября, то есть всего за 17 дней до неожиданной и скоропостижной смерти А.Д.Сахарова, и мы узнали об этом документе как о «Конституции Сахарова» только в начале 1990 года, когда он был опубликован в московском журнале «Горизонт». Это был утопический проект, основанный на идеях конвергенции, интернационализма, демократизма и на популярной среди физиков идее мирового правительства, которую защищал еще Альберт Эйнштейн. Сахаров пояснял, что он выступает за объединение всех людей на Земле, независимо от их расы, национальности и религии, пола, возраста и социального положения, что он обращается не к нациям, а к людям.
Всего через несколько месяцев после «Конституции Сахарова» в советской печати был опубликован и проект Конституционной реформы, разработанный А.И.Солженицыным. Это также был утопический проект, но основанный на принципах русского национализма, патриотизма, умеренного авторитаризма и православия. Солженицын предлагал как можно быстрее распустить «покосившийся» Советский Союз и создать новое государство -- «Российский Союз» в составе одних лишь славянских народов -- русских, украинцев и белорусов, включая и российское население Казахстана. Лишь по необходимости в этот Союз могут войти и меньшие народы Поволжья, Сибири и Северного Кавказа, но «без обременения их государственными образованиями», то есть без автономий.
Конституционные проекты Сахарова и Солженицына нигде не рассматривались и не обсуждались в конституционных комиссиях, ибо их утопичность изначально была очевидна.
Завершая работу над текстом своей Нобелевской лекции «Мир, прогресс, права человека», Андрей Дмитриевич Сахаров написал: «Я защищаю космологическую гипотезу, согласно которой развитие Вселенной повторяется в основных своих чертах бесконечное число раз. При этом другие цивилизации, в том числе более «удачные», должны существовать бесконечное число раз на «предыдущих» и «последующих» к нашему миру листах книги Вселенной. Но все это не должно умалить нашего священного стремления именно в этом мире, где мы, как вспышка во мраке, возникли на одно мгновение из черного небытия бессознательного существования материи, осуществить требования Разума и создать жизнь, достойную нас самих и смутно угадываемой нами Цели». Эти слова были высечены на постаменте бюста Сахарова, установленного в Московском международном университете.
Для Солженицына главная нравственная установка Сахарова, конечно, слишком материалистична. В заключительной части своей Нобелевской лекции Солженицын выделил прописными буквами: «ОДНО СЛОВО ПРАВДЫ ВЕСЬ МИР ПЕРЕТЯНЕТ», и словом правды для него могло быть только слово Бога, которое он передает людям через своих пророков. Солженицын верит не только в Разум, но в Высший Разум, даже в Высшего Судию, который наставляет и оберегает наиболее достойных. «Должны мы заново открыть, -- говорил Солженицын при получении премии «Золотое клише» в Цюрихе 31 мая 1974 года, -- что не человек венец вселенной, а есть над ним -- Высший Дух». И еще почти через десять лет, 10 мая 1983 года в Букингемском дворце при получении Темплтоновской премии, обращаясь уже к жителям всех пяти континентов, он сказал: «Опрометчивым упованиям двух последних веков, приведшим нас в ничтожество и на край ядерной и неядерной смерти, мы можем противопоставить только упорные поиски теплой Божьей руки, которую мы так беспечно и самонадеянно оттолкнули. Тогда могут открыться найти глаза на ошибки этого несчастного XX века и наши руки -- направиться на их исправление. А больше нам нечем удержаться на оползне, ото всех мыслителей Просвещения не набралось».
Эти идеи великого русского ученого и великого русского писателя можно принимать или не принимать. Но нельзя отрицать, что их деятельность, их идеи оставили заметный след в истории развития общественного сознания в нашей стране.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
По окончанию этой работы, хочется сказать, что А.Д. Сахаров и А.И.Солженицын одни из выдающихся представителей России Советского периода. А.Д. Сахаров известен всему миру и как величайший физик-теоретик, который был отцом-основателем водородной бомбы и внес гигантский вклад в развитие ВПК, так и в роли правозащитника, который даже в самые трудные годы боролся против тоталитаризма за торжество конституции и демократических свобод. Книги Солженицына начинаются издалека, их своды высоки, и они являются откровением для более или менее беспомощно действующей западной литературы; книги берут начало от великой русской традиции, они прошли через социалистический реализм; преодолели и обновили его, они современны искусностью построения, которое устойчиво и крепко; у них дыхание Толстого и дух Достоевского, хотя в XIX веке да и в сегодняшнем литературоведении они считаются парой противоположных духов; и при всем этом в них безошибочно узнается Солженицын. В работах А.И. Солженицына можно найти многие решения на ряд сложнейших вопросов современности. Солженицын стал пророком, ему было свойственно предчувствовать и предугадывать ход событий как в СССР, так и во всем мире. Андрей Дмитриевич Сахаров занимался различными аспектами общественной и политической жизни страны. Он был защитником демократических принципов, свободы слова, прав человека во всем мире. Он пытался вмешаться в ход событий, да бы предотвратить негативные последствия необдуманных решений политиков и общественных деятелей. Таких примеров немало, это и война в Афганистане, и разрешение конфликта между Израилем и Палестиной, и ослабление конфрантаций между социалистическим и капиталистическим лагерями, и способствие в урегулировании жизни в странах третьего мира. Он защищал интересы сразу всего народа, примером того может служить ходатайства по поводу Крымских Татар и этнических немцев.
В ноябре 1970 года был создан Комитет прав человека, одним из
основателей которого явился А. Д. Сахаров. Провозгласив ранее общий
принцип, согласно которому соблюдение прав человека является необходимым условием не только здорового развития нашей страны, но и необходимым условием мира, А. Д. Сахаров не оставлял без внимания ни одного случая нарушения прав человека. Он неоднократно выступал в защиту политзаключенных, против использования психиатрии в репрессивных целях, за право выбора страны проживания и места жительства в этой стране, в защиту репрессированных народов (в частности, за право крымских татар вернуться на свою родину).
Каждое такое выступление требовало немалого гражданского мужества. Одновременно А. Д. Сахаров продолжал развивать свою идею общества, основанного на уважении к правам человека и на соблюдении этих прав. Его предложения по осуществлению идей демократического и правового государства во многом совпали с направлением сегодняшней перестройки в нашей стране, которая осуществляется медленно, подчас непоследовательно, с отступлениями, но все же осуществляется.
Все свои предложения по вопросам общественного устройства
А. Д. Сахаров, как правило, направлял руководителям партии и государства (в те годы- Л. И. Брежневу, Н. В. Подгорному и А. Н. Косыгину). Ответов он не получал. Несмотря на замалчивание общественной деятельности А.Д. Сахарова, имя его получало все более широкую известность в нашей стране. На его адрес в Комитет прав человека и в ФИАН приходило много писем от людей, которые нуждались в правовой помощи.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. А.И.Солженицын. Бодался теленок с дубом. Париж, 1975, с. 397--398.
2. А.Д.Сахаров. Воспоминания. М., 1996, т. 1, с. 405--406.
3. Письмо А.Д.Сахарову под заголовком «На возврате дыхания и сознания» впервые было опубликовано в сборнике «Из-под глыб» (см. А.И.Солженицын. Собр. соч. Т. 9. Публицистика. Вермонт--Париж, 1981, с. 90--120).
4. А.Д.Сахаров. Воспоминания, т. 1, с. 423. '
5. А.И.Солженицын. Бодался теленок с дубом, стр. 335.
6. X.Смит. Русские. Иерусалим, 1978, с. 770--775.
7. Там же, с. 806--807.
8. А.Солженицын. Угодило зернышко промеж двух жерновов. -- «Новый мир», 2000, № 9, с. 144.
9. А.И.Солженицын. Бодался теленок с дубом, с. 387, 401, 403.
10. Цит. по: «Кремлевский самосуд. Секретные документы Политбюро о писателе А.Солженицыне». М., 1994, с. 215.
11. Там же.
12. См. там же, с.246.
13. Слово пробивает дорогу. М. 1998, с. 456.
14. См. А.Д.Сахаров. О стране и мире. Нью-Йорк, 1976, с. 109--120.
15. Из-под глыб. Париж, 1974, с. 217--218.
16. А.Д.Сахаров. Воспоминания, т. 1, с. 572--578.
17. Цит. по: Новый мир, 2000, № 12, с. 143.
18. Там же.
19. А.И.Солженицын начал публиковать литературный дневник по частям в журнале «Новый мир» только в 1998--2001 годах.
20. Новый мир, 2000, № 9, с. 146.
21. Там же, с. 151, 153.
22. А.Д.Сахаров. Воспоминания, т. 2, с. 336.
23. См., например: Вопросы философии, 1989, № 1; А.Д.Сахаров. Тревога и надежда. М., 1990. и др.
24. Цит. по: Новый мир, 2000, № 9, с. 145.
Литература.
1. Сахаров А.Д. Фрагменты биографии. - М.: Панорама, 1991
2. Сахаров А.Д. Тревога и надежда. -М .: 1990.
3. Боннер Е.Г. Звенит колокол. Год без Сахарова, 1991.
4. Р.Медведев. Сахаров и Солженицын // Свободная мысль -- XXI. 2001. №8. С.62-77.
5. Медведев Р.А. Александр Солженицын и Андрей Сахаров. М., 2000.
6. Бушин В.С. Александр Солженицын. М., 2003.
7. Богораз Л.И., Голицын В., Ковалев С.А. Политическая борьба или защита прав? Двадцатилетний опыт независимого общественного движения в СССР. В: Погружение в трясину. Анатомия застоя. М.: Стенд-Пресс, 1995.
8. Сахаров А.Д. Мир, прогресс, права человека: Нобелевская лекция;/ Публ. Е.Боннэр //Октябрь.-1990.-№1.
