Важный аргумент Суворова -- уязвимость энергетических коммуникаций Германии. Нет никаких доказательств, что Гитлер всерьез рассматривал возможность внезапного советского нападения на румынские нефтепромыслы. Но это не значит, что такой угрозы не было.
В. Суворов обращает внимание на учения Черноморского флота 18--19 июня 1941 г., когда отрабатывалась высадка дивизии на побережье противника. Одновременно проводились учения 3-го воздушно-десантного корпуса в Крыму. 14-й стрелковый корпус учился высадке в дельте Дуная. Все вместе они представляли угрозу именно Румынии. «Румыния -- основной источник нефти для Германии. Удар по Румынии -- это смерть Германии, это остановка всех танков и самолетов, всех машин, кораблей, промышленности и транспорта. Нефть -- кровь войны, а сердце Германии, как ни странно, находилось в Румынии. Удар по Румынии -- это прямой удар в сердце Германии». Суворов опять несколько преувеличивает. Он забыл, что «удар в сердце Германии» Советская Армия действительно нанесла в августе 1944 г. После этого Вермахт сопротивлялся еще восемь месяцев. Уже в 1941 г. у Германии были запасы энергоносителей (около 8 млн т), она добывала нефть на своей территории (1,3 млн т), производила синтетическое горючее (более 4 млн т). Тем не менее значительную долю потребностей Германии в нефти покрывал импорт (около 5 млн т) преимущественно из Румынии и СССР. Поэтому захват Румынии Красной армией наносил Германии хотя и не смертельный удар, но очень большой ущерб.
Суворов показывает, что одновременно с ударом по Румынии планировался и удар вдоль Карпат, который перерезал каналы неф-теснабжения из Румынии. Для этого готовились части, специально подготовленные для действий в горах, а ведь горы были не на нашей территории, а за границей.
Советские войска выстраивались именно в наступательную группировку (хотя, конечно, не выстроились полностью к 22 июня), причем масштаб перемещений войск 6|>1Л таков, что развернуть эту махину в обратном направлений было уже почти невозможно. При этом «советские войска перестали заботиться о том, как они проведут следующую зиму... Выбора у Сталина уже не было. Во-первых, он не мог вернуть свои армии назад... Во-вторых, Сталин не мог оставить свои армии зимовать в приграничных лесах... Если Красная Армия не могла вернуться назад, но и не могла долго оставаться в приграничных районах, то что же ей оставалось делать?». Вывод: столкновение планировалось именно на 1941 г.
Навстречу советским войскам к границе двигались немецкие. «Действия двух армий -- это зеркальное изображение. Несовпадение -- только во времени». Немцы имели возможность быстрее перебрасывать свои силы -- меньше расстояния, лучше сеть железных дорог. Вермахт тоже выстраивался в наступательную группировку и потому тоже не был готов к обороне. Резервы слабы -- основные силы у границы. Наиболее мощные группировки выдвинуты вперед и уязвимы для окружения. Боеприпасы, штабы, авиация -- все у границы и может быть накрыто превентивным ударом. Удар по войскам, готовым к нападению, -- самый сокрушительный для них. В этом -- объяснение катастрофы Красной Армии, которое дает Суворов. Она готовилась к нападению на Германию и потому не была готова к обороне. «Внезапность нападения действует ошеломляюще. Внезапность всегда ведет за собой целую цепь катастроф, каждая из которых тянет за собой другие: уничтожение авиации на аэродромах делает войска уязвимыми с воздуха, и они (не имея траншей и окопов в приграничных районах) вынуждены отходить. Отход означает, что у границ брошены тысячи тонн боеприпасов и топлива. Отход означает, что брошены аэродромы, на которых противник немедленно уничтожает оставшиеся самолеты. Отход без боеприпасов и топлива означает неминуемую гибель». Такая же участь грозила бы Вермахту: «Если бы Красная Армия ударила на день раньше, то потери на той стороне были бы не меньшими».
В. Суворов утверждает: «Опыт войны показал, что в случае, когда советским войскам ставилась задача обороняться,...такую оборону прорвать не удавалось». Суворова губит однозначность утверждений. В целом в 1941 г. советские войска оборонялись неважно. Не удалось сдержать обход Киева. С разгрома обороны советских войск началась битва за Москву. Прошло много месяцев, прежде чем наступательная Красная Армия научилась искусству обороны.
Стратегические аргументы В. Суворова убедили немалое количество авторов. Б.В. Соколов утверждает: «Сложно однозначно утверждать: суворовская гипотеза о планировавшемся на 6 июля 1941 г. нападении Сталина на Гитлера обрела статус научной истины». Ох уж мне эта однозначность! Что случилось? Найден план с указанием срока -- 6 июля? Нет, не найден. Даже если Сталин и планировал удар по Гитлеру, то, как мы увидим, не 6 июля. В.Д. Данилов не преминул связать успех концепции «Ледокола» с победой над советской исторической наукой: «Основной вывод В. Суворова о проработке и практической подготовке по указанию Сталина упреждающего удара против Германии верен. Что касается советской историографии, то до последнего времени она была прямолинейна, как Невский проспект». Однако, как известно, Невский проспект имеет изгиб у Московского вокзала. Так же и советская историография не столь уж прямолинейна.
Дело в том, что честь выдвижения наступательной концепции в нашей стране принадлежит не В. Суворову, а Д.М. Проэктору. В своей книге, вышедшей в 1989 г., он писал: «И здесь мы возвращаемся к вопросу: не готовил ли Сталин всю эту массу войск не только для обороны, но и для наступления? Есть много признаков, что да».
Подводя промежуточные итоги этой дискуссии, О. Вишлев справедливо отмечает, что ни мнение Хрущева о том, что Сталин не верил в нападение Гитлера и должным образом не готовил армию к войне, ни мнение Суворова «о «вооруженных до зубов», оснащенных новейшей техникой бесчисленных «красных полчищах», которые летом 1941 г. готовы были обрушиться на Германию», не соответствуют действительности. Впрочем, реальность может находиться и не строго посредине между крайними точками зрения Хрущева и Суворова.
ДАМОКЛОВ МЕЧ «КЛЕЩЕЙ»
И «оборонцы», и «наступатели» сходятся на том, что перед войной Сталин совершил самую большую в своей жизни ошибку. Вот только какую? «Сталин, по-видимому, гнал прочь любую мысль о войне», -- считает «оборонец» Г. Городецкий. Этот «роковой самообман» одного человека и стал причиной нелепого поведения советского руководства перед лицом военной угрозы Германии. Война на носу, а мы к обороне не готовимся и ругаем всех, кто о войне предупреждает. Более того, разведка трубит, что Гитлер замыслил недоброе, а Сталин гонит от себя мысль, по-страусиному закапывает голову в песок. Раздолье для психологических и даже психиатрических рассуждений на тему безумия вождей.
Мысль о войне Сталин, видимо, «гнал прочь» и на заседаниях Политбюро, где постоянно обсуждались и утверждались новые виды вооружений, где принимались меры, закабалившие работников, выжимавшие из них семь потов, лишь бы увеличить объемы военного производства. «Гнал» от себя Сталин эту мысль и на совещаниях с военными, где до мелочей обсуждались итоги военных кампаний, рассматривались меры устранения недостатков до решительных боев с главным противником.
Да уж, логичнее предположить, что не Сталин, а некоторые историки «гонят от себя мысль» о том, что Сталин готовился к войне.
В. Суворов и другие «наступатели» объясняют ошибку Сталина логичнее: «Сталин до самого последнего момента не верил в возможность германского нападения. Из этого следует, что все действия Сталина и всех его подчиненных подготовкой к отражению агрессии объяснить нельзя», -- считает Суворов. Сталин готовился к наступательной войне и поэтому не готовился к оборонительной. Но он не заметил, что Гитлер тоже готовится ударить.
Как же, ведь разведка докладывала, Зорге сигнализировал, Черчилль убеждал -- Гитлер нападет. Суворов без труда объясняет, почему Сталин не доверял «невозвращенцу» Зорге и политическому противнику Черчиллю, крайне заинтересованному в советско-германском конфликте. Но ведь были и другие источники.
Почему Сталин не боялся, что Гитлер «накроет» его армию внезапным ударом? Почему Сталин не верил, что Гитлер готовится начать 22 июня 1941 г. войну против СССР?
Это -- одна из ключевых загадок 1941 г. Суворов отвечает: «Гитлер действительно к войне против Советского- Союза не готовился». Потому что не запасал тулупы, зимнюю смазку -- фюрер не готовился к зимней войне. «Так давайте же поймем Сталина: и он так считал -- это явно ошибочный шаг, это самоубийство. А уж если гитлеровцы и решились воевать, то в три месяца им никак не уложиться, поэтому они должны были готовиться воевать зимой. Этой подготовки нет. Следовательно, считал Сталин, Гитлер воевать против Советского Союза не намерен. Чистая логика...» Причина неготовности Гитлера -- стратегический замысел разгромить СССР именно в 1941 г., до зимы. Иначе не имеет смысла и огород городить. Отсюда и неготовность к зимней войне: «Предполагалось, что военная мощь России будет уничтожена еще до наступления осенней распутицы... По этой причине запасы зимнего обмундирования ограничивались из расчета, что на каждые пять человек потребуется только один комплект», -- вспоминал Г. Гудериан. Гитлер действовал рационально, прямо как Сталин перед войной с Финляндией. Сталина эта война чему-то научила. Гитлера -- нет.
Так-то оно так. Но и Сталин не готовился к зимней войне, когда нападал на Финляндию, но финны верили, что такое нападение возможно. Неужели Сталин, прошедший опыт зимней войны, столь безрассуден? Сталин знал, что Гитлер не готовится к войне зимой. Из этого следовали вовсе не те выводы, которые делает Суворов. Если Гитлер не собирается зимой штурмовать Москву, то это еще не значит, что он вовсе не собирался ее штурмовать. Сталин знал, что СССР располагает достаточными силами, чтобы немцы не могли совершить военную прогулку до Москвы. Как в этих условиях должен действовать Гитлер?
За все время существования единого российского государства вторжения с запада велись по трем направлениям: с севера -- здесь главной целью с XVIII в. был Петербург-Петроград-Ленинград; в центре -- на Москву, которая в силу своего транспортно-географического положения является наиболее удобным центром управления страной; с юга -- на Украину и Кавказ, богатые ресурсами. В условиях войны XX в., когда действуют огромные армии, которые не могут снабжаться «подножным кормом», наступление должно обеспечиваться коммуникациями, по которым поступает продовольствие, боеприпасы, амуниция. Прямой прорыв на Москву в этих условиях становится почти невозможным -- коммуникации легко перерезаются с севера и юга. Со времен гибели армии Наполеона в России этот урок был достаточно очевиден.
Прямой бросок на Москву от западной границы был возможен только при одновременном наступлении на севере и юге по расходящимся направлениям. Но это противоречит азам военного искусства. Получается удар по расходящимся направлениям, «растопыренными пальцами». На главном направлении можно сконцентрировать примерно в три раза меньше войск, чем выделено на всю кампанию. Но чтобы закончить войну с Россией, следует наступать именно на Москву. Поэтому единственный смысл наступления прямо на Москву и одновременно на севере и юге -- закончить войну в один год. Если такая рискованная задача не ставится, то наступление должно вестись по северному и южному направлениям. Из Прибалтики армия вторжения, хорошо снабжаясь через Балтийское море, нападает на Петроград-Ленинград и захватывает его за год, получая хорошие зимние квартиры и, опять же, прекрасные коммуникации. И уже на следующий год с этой позиции можно начинать наступление на Москву. С юга в первый год идет борьба за Украину. Армия вторжения может снабжаться и через Польшу и Румынию, и по Черному морю, и от ресурсов самой Украины -- восточноевропейской житницы. В случае захвата Украины на следующий год можно наступать на Москву также с относительно близкой дистанции. Либо, если большевики будут достаточно побиты, но не разгромлены вовсе, можно заключить почетный «второй Брестский мир» (по образцу Брестского мира 1918 г.), получив ресурсы Украины и, возможно, Кавказа. Таким образом, оптимальной стратегией войны с Россией для европейских стран являлось наступление с севера и юга с последующим смыканием вокруг Москвы «клещами». Мы далее так и будем называть эту стратегию словом «клещи», которое позаимствовали в одной из советских разведсводок. Опасность «клещей» в 1938--1939 гг. делала советское руководство особенно нервозным, когда речь заходила о приближении потенциального агрессора к Прибалтике, Ленинграду, о заигрывании «империалистов» с Организацией украинских националистов (ОУН), а также об отмене установленного в мае 1936 г. на конференции в Монтре запрета на проход кораблей воюющих стран через принадлежащие Турции проливы в Черное море. Стратегические «клещи» противника нависли над СССР дамокловым мечом.
Но у этой стратегии был важный недостаток -- война растягивалась не менее чем на два сезона. А Гитлер стремился решить «русскую проблему» блицкригом -- в один сезон. При каких условиях это возможно?
Наполеон показал, что от Немана до Москвы можно дойти с армией за два-три месяца. Если не отвлекаться надолго на боевые действия. В первой половине XX в. продвижение армии связано с постоянными боевыми действиями и, следовательно, идет медленнее (ведь большая часть пехоты еще не моторизована). Если начать войну после весенней распутицы, в мае, то в Москве следует быть в сентябре -- до осенней распутицы. Это четыре месяца-. Времени «в обрез». Следовательно, в один год войну можно было закончить, только разбив основные силы Красной Армии в приграничном сражении, чтобы дальше продвигаться вперед до Москвы походным порядком, отбрасывая полупартизанские отряды «русских» с трех направлений, чтобы они не начали действовать в тылу.
В 30-е гг., чтобы не допустить такого развития событий, СССР не держал основные силы своей армии в приграничных районах, полагаясь на сильные резервы. Вдоль границы была создана мощная оборонительная линия, которая, памятуя опыт Первой мировой войны, могла бы превратить войну в позиционную. При позиционной войне антисоветская коалиция могла рассчитывать только на «клещи» и на многолетнюю войну, которая подорвала бы экономику СССР и заставила бы большевиков капитулировать. Участникам коалиции экономическая катастрофа не грозила, потому что после Мюнхенского соглашения они опирались бы на помощь всей Европы.
В сентябре 1939 г. для СССР возникли новые возможности. Западный мир оказался расколотым, и Сталин получил возможность занять плацдармы, с которых могли осуществиться «клещи». Однако это лишь ослабляло угрозу «клещей», но не снимало ее.
СИНИЕ СТРЕЛЫ НА КАРТАХ
Недостатки плана «Барбаросса» во многом вытекали из обстоятельств его рождения. Уже в июле 1940 г., понимая, что Англию, может быть, не удастся захватить в этом году, Гитлер дал команду готовить план возможного нападения на СССР -- чтобы лишить Великобританию надежды на помощь с востока. Соответственно, задавалось невероятное, с точки зрения Сталина, условие -- война должна быть проведена в один сезон. Сразу после чудесного разгрома Франции это казалось вполне вероятным. В дальнейшем немецкие штабные работники не отходили от этого предположения. 22 июля Гитлер и Браухич выдали Гальдеру свои директивы: в случае необходимости нанести сокрушительный удар по Красной Армии, отбросить ее в глубь России так, чтобы авиация могла добить советские восточные промышленные центры, добиться создания марионеточных государств в Прибалтике, Белоруссии и на Украине. Для того чтобы удар был сокрушительным, планировалось выделить до 100 дивизий, так как считалось, что СССР имеет до 75 «хороших» дивизий. Немцы недооценили численность Красной Армии у западных рубежей в два раза.
Закипела работа. Генерал Э. Маркс нарисовал следующую картину: нанести удар по Украине всеми силами, выйти к Донбассу и, опираясь на Черное море как на тыл, развернуть наступление на Киев и Москву. Таким образом, Маркс, понимая, что у Германии не так много сил, стал разрабатывать только южное направление «стратегических клещей». Но 31 июля, ознакомившись с предложениями штаба, Гитлер поставил более серьезные задачи -- ликвидировать СССР за пять месяцев, дополнить южный удар северным, который должен сокрушить советские войска в Белоруссии и в Прибалтике, а затем двигаться на Москву. «Клещи» приобретали свою завершенность.
Получив эти директивы, генерал Маркс добавил к своему плану северную стрелу через Витебск на Москву. Поскольку на юге теперь оставалось меньше сил, южной группе войск ставилась более скромная задача -- дойти до Киева. Но Маркс не до конца следовал указаниям фюрера и допустил важную ошибку -- по северной группе русские могли бы ударить с севера -- из Прибалтики. Поэтому северной группе волей-неволей придется отвлекаться в сторону Ленинграда. Обратив на это внимание, генерал фон Зоденштерн предложил, пока идет борьба за Ленинград, выделить еще одну небольшую группу (сил-то маловато) для сковывания противника в центре. Стратегические «клещи» еще оставались в силе. Но у возникшего замысла группы армий «Центр» было большое будущее. Раз Гитлер ставил задачу дойти до Москвы как можно скорее, то и наступать нужно было по кратчайшей дороге -- в центре. А фланги могли играть вспомогательную роль. Таким образом, от реального (для войны в два года) плана «стратегических клещей» нужно было переходить к авантюристическому плану прямого броска к Москве.
За дело доработки плана взялся заместитель начальника Генерального штаба Ф. Паулюс. Под его руководством был подготовлен план, подписанный Гитлером 18 декабря 1940 г. как директива № 21 «Барбаросса». На этом этапе замысел нес в себе следы реалистичного плана «стратегических клещей», но зараженного нереалистичными основаниями общего замысла взятия Москвы в 1941 г. Предстояло сначала разгромить Красную армию в Белоруссии, затем повернуть на север и взять Ленинград и только потом «следует приступить к операциям по взятию Москвы -- важного центра коммуникаций и военной промышленности». Немецкое военное командование понимало, что окружить советские войска в Прибалтике и взять Ленинград только силами группы армий «Север» нельзя. Поэтому после разгрома русских в Белоруссии к захвату Ленинграда должна подключиться группа «Центр». На Москву через Ленинград, быстро, по-молодецки. Чтобы не оказаться в положении Наполеона, который Москву взял, а Питер -- нет. Но, выдвинувшись далеко вперед к Москве, действуя не вдоль побережья, а в глубинах советской территории, группа «Центр» сможет повернуть на север только при одном условии -- если с востока и тем более с юга ей уже не будет ничего угрожать.
Подробный оперативный план «Барбаросса» был разработан в директиве ОКХ от 31 января 1941 г. Решение о нападении по-прежнему формулировались как не окончательное, а возможное: «В случае, если Россия не изменит свое нынешнее отношение к Германии, следует в качестве меры предосторожности осуществить широкие подготовительные мероприятия, которые позволили бы нанести поражение Советской России в быстротечной кампании еще до того, как будет закончена война против Англии... При этом необходимо предотвратить возможность отступления боеспособных русских войск в обширные внутренние районы страны». В последней фразе -- суть плана. Его подробности построены на допущении: все пойдет как по маслу. На Украине: «Южнее Припятских болот группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта, используя стремительный удар мощных танковых соединений из района Люблина, отрезает советские войска, находящиеся в Галиции и Западной Украине, от их коммуникаций на Днепре, захватывает переправы через р. Днепр в районе Киева и южнее его и обеспечивает, таким образом, свободу маневра для решения последующих задач во взаимодействии с войсками, действующими севернее, или же выполнение новых задач на юге России.
