В том числе пашня 41,8 - 0,9
Поголовье крупного рогатого скота, тыс. гол. 14,3 - 0,8
В том числе
коров 3,9 - 0,7
свиней 55,6 - 8,1
Произведено
мяса, тыс. т в убойном весе 5,2 - 2,2
молока, тыс. т 7,9 - 0,6
Удельный вес производства в ПСХ в целом для области был незначителен. Однако в конкретных предприятиях существовала возможность улучшить структуру питания работников за счет полученных в них мяса, молока, овощей. Например, в 1986 г. в ПСХ Большереченского РАПО было произведено на 1 работающего 52,6 кг молока и 54 кг мяса; в ПСХ «Автомобилист» ТО «Омскавтотранс» - соответственно 37 и 21, в ПСХ ПО «Омскшина» - соответственно 38,3 и 26,5.
Роль ПСХ не ограничивалась производством животноводческой продукции для отдельных конкретных предприятий, не менее важно, что создание ПСХ способствовало возрождению в области малых, в том числе и покинутых деревень, подъему хозяйства в нерентабельных отделениях совхозов и т. п.
Особенность развития ПСХ в области состояла в том, что в них включалось не все хозяйство (совхоз, например), а наиболее экономически отсталая его часть. [20, с. 180].
На месте заброшенных деревень создавались новые поселки с усадебной застройкой и современным благоустройством, новые производственные мощности с высоким уровнем механизации, проводились дороги, восстанавливались почвы, оздоравливался скот и т. п.*
Социальный эффект от создания ПСХ в области достаточно был высок. Экономический эффект однозначно оценить сложно, поскольку капитальные вложения, направленные на создание и развитие ПСХ в 3 раза (на 100 га сельскохозяйственных угодий) превышали те, что вкладывались в сельское хозяйство сельскохозяйственными предприятиями. Следовательно, и отдача должна была быть выше, чем в колхозах и совхозах. Однако это было не так, все результативные показатели (удой, продуктивность скота, урожайность) в ПСХ, как правило, были выше, чем в соседних колхозах и совхозах, но не настолько, чтобы перекрыть произведенные затраты, поскольку себестоимость в ПСХ была выше, чем в совхозах. В колхозах области себестоимость по ряду продуктов была ниже, чем в совхозах.
Некоторые ПСХ были сильно удалены от базовых несельскохозяйственных предприятий, не имели дорог (например, ПСХ ПО «Омскшина»), соответствующих кадров. Многие ПСХ находились в стадии развития.
Средства, которые вкладывались в развитие ПСХ, являлись дополнительными к тем, что направлялись в сельское хозяйство, поскольку осуществлялись прямо из прибыли несельскохозяйственных предприятий.
Таким образом, создание ПСХ с точки зрения решения проблемы самообеспечения и развития села Омской области в целом можно оценить положительно. Однако если учесть все факторы, определявшие деятельность ПСХ, и прежде всего капитальные вложения, направляемые на их развитие, и затраты, связанные с ведением производства в них, то становится ясным, что это вызванный низким уровнем развития сельского хозяйства путь получения сельскохозяйственной продукции.
В среднем по области капитальные вложения, направленные на развитие ПСХ, составляли 2,5 % в сумме прибыли, полученной всеми промышленными предприятиями области за годы одиннадцатой пятилетки. Казалось бы, это не так много. Но для конкретного предприятия затраты разрастались до значительных размеров. Так, в ПСХ ПО «Омскшина» основные производственные фонды составляли 2,7 млн. руб., непроизводственные - 1,1 млн. руб., оборотные средства - 1,3 млн. руб. С 1982 г. в ПСХ было вложено 11,5 млн. руб. Ежегодная прибыль объединения в значительной части направлялась на развитие ПСХ. Конечно, существенно улучшилось питание рабочих, прежде всего через систему общественного питания предприятия. (Правда, часто случалось так, что рабочие хотели купить продукцию ПСХ домой, а она им предлагалась только в заводских столовых в виде готовых блюд.)
Те средства, которые направлялись в ПСХ, использовались на производственные и социальные цели самого предприятия, тем более что, несмотря на все успехи ПО «Омскшина», надобность в этом не отпала. На объединении около 40 % ручного труда, остро стояла проблема жилья и т. п.
Содержание ПСХ замедляло решение в объединении этих и других социальных вопросов.
В омской модели самообеспечения определенную роль играли садово-огородные товарищества. В среднем около 15 % городских семей в области являлись их членами. Если ЛПХ и ПСХ были нацелены на развитие животноводства, то в садоводческих товариществах производились преимущественно плоды и овощи. Имея 0,05 % сельскохозяйственных угодий, садовые товарищества производили 4,8 % овощей, содержали 0,2 % поголовья птицы, производили свыше 6 тыс. т плодов и ягод. По существу, они летом обеспечивали г. Омск местной плодово-ягодной и частично овощной продукцией, продавая ее на рынке, реализуя потребкооперации (в 1986 г. 4 % произведенных овощей), безвозмездно передавая детским и медицинским учреждениям (в 1986 г. было предано 30,5 т овощей).
Основная часть овощеводческой продукции, потребляемой в области, производилась в общественном хозяйстве. В Омской области для обеспечения областного центра овощами было создано объединение «Омичка», включавшее три пригородных совхоза и теплично-парниковый комбинат. В целом несельскохозяйственное население области снабжалось овощами круглый год из 18 специализированных хозяйств. Часть овощеводческой продукции вывозилась за пределы области. До создания «овощного пояса» на душу населения в области потреблялось чуть более 20 кг овощей, в середине 80-хгг. эта цифра увеличилась более чем в 4 раза. Картофеля в общественном производстве области заготавливалось 52 % от общих его запасов. Садово-огородные товарищества и ЛПХ сельского населения играли существенную роль в самообеспечении области картофелем. Таковым был оборот натуральной продукции в омской модели самообеспечения.
Главная особенность омской модели самообеспечения - установление верхней границы цены на продажу населению мяса, произведенного и заготовленного в ЛПХ, по всем каналам реализации в 3 р. 30 к.
В 1986 г. в Омской области семьи, ведущие ЛПХ, реализовывали 20,9 тыс. т мяса потребительской кооперации и 5,6 тыс. т мяса на колхозном рынке преимущественно через бюро торговых услуг. По оценкам семей, ведущих ЛПХ, и работников сельсоветов, себестоимость производства мяса (без учета оплаты за труд на это производство) в ЛПХ составляла в убойном весе в среднем свыше 4 р. за 1 кг.* В то же время средняя закупочная цена потребкооперации и бюро торговых услуг на мясо не превышала 3 руб. за 1 кг убойного веса и 1 р. 80 к. за 1 кг живого веса.
На реализации мяса семьи, ведущие ЛПХ, не только не имели прямого денежного дохода, но и несли некоторые издержки. Однако они шли на это охотно, во-первых, потому, что такая система реализации мяса, установившаяся в области в условиях самообеспечения, помогала семьям получить корма на скот, который ими не продавался, а также на производство мяса и молока, потребляемых самими семьями. Во-вторых, действовал фактор разрыва во времени между затратами, осуществляемыми постепенно, и результатом (денежным доходом), получаемым сразу после продажи мяса потребкооперации или бюро торговых услуг на рынке. В-третьих, не все затраты на производство мяса осуществлялись в денежном выражении - часть фуража семьи получали в счет оплаты труда, сено заготавливали сами и т. п. В Омской области (да и вообще на селе) натуральные выдачи были реальным и высоко оцениваемым стимулом труда в общественном производстве. В-четвертых, экономилось время на перевозке продукции при ее реализации. В-пятых, в области не было других вариантов реализации продукции, вывоз ее за пределы области в условиях самообеспечения строго не запрещался, но и не был разрешен.
Таким образом, потребительская кооперация, закупив в ЛПХ населения 20,9 тыс. т мяса в среднем по 2,8 р. за 1 кг убойного веса (1 р. 70 к. за 1 кг живого веса), реализовывала в магазинах преимущественно г. Омска 5,6 тыс. т мяса, в районных центрах и в ряде центральных усадеб колхозов и совхозов - 8,4 тыс. т.
Средняя реализационная цена непереработанного мяса в потребкооперации 3 р. за 1 кг в г. Омске и примерно столько же в сельской местности. При продаже непереработанного мяса, потребительская кооперация практически не получала прибыли (с учетом всех затрат по реализации продукции и созданию материальной базы). Часть мяса потребкооперация перерабатывала. Переработка мяса на колбасу, копчености и т. п. давала потребкооперации значительные прибыли, однако ее мощностей по переработке мяса было недостаточно, что ограничивало и переработку мяса и получение прибыли. Потребкооперация имела 27 колбасных цехов с мощностью переработки 4,5 тыс. т колбасы. В эти цехи мясо поступало по цене 4 р. за 1 кг., а реализовывалось после переработки в среднем по 7 р. за 1 кг. Для того количества мяса, которое заготавливалось потребкооперацией, необходимо было мощности переработки увеличить до 9 - 10 тыс. т колбасы. Реализация переработанного мяса была важнейшим источником прибыли потребкооперации, перекрывающим недостаток прибыли от реализации части мяса в натуральном виде. Некоторые потери потребкооперация несла в связи с тем, что в ее перерабатывающих цехах не было возможности обработать мясо по строгим ГОСТам, так как это делалось на государственных мясокомбинатах, емкостей которых хватало только для переработки скота, поставляемого колхозами и совхозами. Переработка же на государственных мясокомбинатах мяса, закупленного потребкооперацией в ЛПХ, осложнялась тем, что, во-первых, потребкооперация закупала любое мясо, в том числе и мясо «крестьянского забоя» (забитое в колхозах и совхозах), у которого не снята была шкура и т. п., а государственные мясокомбинаты по ветеринарным условиям использовали только мясо скота, забитого на государственных забойных пунктах. Во-вторых, государственные мясокомбинаты области перерабатывали, например, свинину только определенного качества, что потребкооперация гарантировать не могла. В-третьих, сдача скота потребкооперацией на государственные мясокомбинаты в живом весе сопряжена была с некоторыми денежными потерями, вызванными передержкой скота в потребкооперации, поскольку на мясокомбинатах устанавливались строгие графики приема скота, а потребкооперации, имеющей дело с населением, трудно их было выдерживать, кроме того, скот принимался только определенного веса. Правда, если все-таки потребкооперации удавалось сдать скот в живом весе на мясокомбинаты, то потери отчасти компенсировались тем, что ей возвращались субпродукты, обработанные в соответствии с ГОСТом. В-четвертых, были сложны взаимные расчеты по так называемым обменным операциям потребкооперации и государственных перерабатывающих предприятий (потребкооперация теряла на том, что скот принимался не по выходу мяса, а по числу голов, неточно учитывалась его упитанность, попадали для потребкооперации 3% запланированных потерь мяса и т. п.).
Перспективы дальнейшего роста производства мяса установившейся структуры в ЛПХ и его закупки потребкооперацией пугали ее работников, поскольку мощности собственной перерабатывающей базы и базы хранения не соответствовали объемам закупаемой продукции, а в ЛПХ планировался рост производства мяса. Ежегодно потребкооперация области не могла реализовать почти 2 тыс. т свинины, поскольку в непереработанном виде в области она не пользовалась спросом; а для ее переработки не хватало мощностей. В натуральном же виде население не устраивало качество (жирная), а существовавшие ранее межобластные и межреспубликанские связи облпотребсоюза оказались нарушенными из-за увеличившегося импорта свинины.
Полная реализация мяса ЛПХ области в перспективе в условиях его производства была возможна: во-первых, при срочном изменении структуры производства - увеличении производства говядины и расширении откорма свиней мясных пород при сокращении сальных, во-вторых, при развитии мощностей по переработке и хранению мяса; в-третьих, при изменении инструкций, регламентирующих взаимоотношения потребкооперации и государственных мясокомбинатов в связи с реализацией мяса, произведенного в ЛПХ; в-четвертых, при расширении межобластных хозяйственных связей и по переработке мяса и по его реализации в натуральном виде.
В то же время следует иметь в виду, что принципы самообеспечения создавали ситуацию, при которой необходимость совершенствования структуры потребления неизбежно вступала в противоречие со структурой производства в силу ограниченности и возможностей производства и возможностей реализации. Так, малейшее изменение структуры производства мяса повлекло бы за собой изменение сложившейся структуры производства кормов, например, расширение поголовья крупного рогатого скота в ЛПХ, в том числе и за счет увеличения числа голов, приходящихся на одну семью, сокращения числа семей, сезонно держащих скот, и т. д. В этом проявлялось еще одно противоречие омской модели.
Реализация скота ЛПХ через колхозы и совхозы, предусмотренная постановлением по совершенствованию хозяйственного механизма в АПК, в Омской области в рассматриваемый период была неприемлема, так как подрывала основы, составляющие омскую модель самообеспечения. В последней главная роль отводилась потребительской кооперации, поскольку только через потребительскую кооперацию было возможно регулирование внутриобластного производства и потребления. Включение скота ЛПХ в счет выполнения плана колхозами и совхозами повлекло бы увеличение плана, рост госзакупок и сокращение объемов мяса, остающихся в области.
Прибыль потребкооперации не исчерпывалась только реализацией продукции переработки мяса. Потребкооперация продавала мясо промышленным предприятиям г. Омска и области по 4 руб. за 1 кг. На таких началах было продано 5,4 тыс. т. Предприятия за счет прибыли от основного производства покупали мясо у потребкооперации и затем продавали его через систему своего общественного производства в натуральном или переработанном виде по цене 1 р. 80 к. за 1 кг. Разница возмещалась за счет прибыли предприятия (если у предприятия не было прибыли, то доплачивало ведомство, которому это предприятие было подчинено). В целом по области промышленные предприятия на этой операции ежегодно теряли 20 млн. руб.
Механику этого канала реализации мяса можно проследить на примере объединения «Омскшина». Всего в течение 1986 г. в объединении расходовалось 980 т мяса и мясопродуктов, которые работникам предприятия (потребителям) стоили 1764 р. (исходя из того, что продукты реализовались в среднем по 1 р. 80 к. за 1 кг), из них 220 т получено в подсобном хозяйстве «Шинник» с себестоимостью от 2 р. 60 к. до 2 р. 90 к. за 1 кг; 370 т мяса закуплено в потребкооперации по 4 р. за 1 кг, оставшиеся 390 т - мясо, выделенное из плановых фондов, по розничной цене 2 р. за 1 кг. Таким образом, объединение предоставило дотацию на приобретение мяса и мясопродуктов своим работникам с учетом мяса, заложенного на хранение, около 900 тыс. руб.
В Омской области рынок являлся важнейшим проводником сельскохозяйственных продуктов из ЛПХ преимущественно городскому потребителю. В области было 22 колхозных рынка на 3 тыс. мест с товарооборотом в 50 - 55 тыс. руб. в год. В 1986 г. на рынках было продано 5,6 тыс. т мяса и мясопродуктов, в том числе в г. Омске 5,1 тыс., около 100 тыс. т молочных продуктов, в том числе почти все в г. Омске; 6,8 тыс. т картофеля, из них 6,5 тыс. т - на омских рынках; 3,5 тыс. т овощей, в том числе 3,3 тыс. т в г. Омске, и 5,1 тыс. т фруктов, в том числе на омских рынках - 4,8 тыс. т. главная особенность рынков области - стабильные цены на мясо: говядина за 1 кг - 3 р. 50 к., свинина 1 кг - 3 р. 40 к. (мясо парное). Торговля велась только через бюро торговых услуг, кроме продавцов этих бюро и продавцов потребкооперации, других продавцов, торгующих мясом и продуктами его переработки, на рынках не было. Говядина и мясная свинина реализовывалась быстро, жирная свинина медленнее. Местные овощи, так же как и мясо, реализовывались через бюро торговых услуг, а местные фрукты - в основном самими производителями-садоводами.
В магазинах г. Омска и райцентрах Омской области мясом и мясопродуктами в основном торговала потребкооперация почти по тем же ценам, что и рынок.
Омская модель самообеспечения населения продовольствием постоянно подвергалась давлению сверху и снизу. Сверху это давление проявлялось, во-первых, в том, что омский опыт не сразу был принят, поскольку к моменту начала становления омской модели действующая экономическая политика не поддерживала некоторых базовых ее звеньев, например, широкого развития личного подсобного хозяйства. Во-вторых, в том, что имелись попытки (под лозунгом социальной справедливости) навязать омской модели единые нормы потребления мяса и других животноводческих продуктов на уровне областей, не проделавших такой большой работы по производству животноводческой продукции в целях обеспечения населения, как это сделано в г. Омске.
Давление снизу было вызвано тем, что в основе самообеспечения в Омской области действовали не экономические интересы всех участников данной модели, а партийно-административное принуждение, только отчасти учитывавшее экономические возможности и интересы колхозов, совхозов, подсобных сельских хозяйств и личного подсобного хозяйства по производству и реализации продовольствия, а также населения как его потребителя.
Действительно, населению, ведущему ЛПХ, было бы выгодно реализовать произведенное им мясо без ограничения цены и каналов реализации. Потребкооперации экономически было выгодно закупать и реализовывать мясо со значительно большей разницей в цене, чем та, которая складывается при существующей модели самообеспечения. Количество мяса потребкооперация также могла бы регулировать в соответствии со своими хозяйственными интересами. Колхозы и совхозы могли бы найти выгодные для себя формы закупки мяса в ЛПХ, тем более что обеспечение ЛПХ кормами осуществлялось в основном через сельскохозяйственные предприятия. Промышленные предприятия затрачивали значительные суммы на покрытие разницы в ценах на мясо для своих работников, что для них также было экономически невыгодно. Создание ПСХ для предприятий, их создававших, и производство продукции в подсобных сельских хозяйствах было весьма дорого.
Часть потребителей мяса в г. Омске и Омской области, а именно городское население, не занятое на промышленных предприятиях, выплачивавших своим работникам дотацию на мясо, а также сельское население, не имевшее скота в ЛПХ и не производившее мясо для личного потребления, пользовались рынком, где мясо стоило 3 р. 50 к., и магазинами потребительской кооперации, где продукты переработки мяса, в частности колбаса, стоили от 5 р. до 11 р. за 1 кг. Они находились в худшем положении, чем работники городских предприятий, получавшие от своих ведомств дотации на мясо, и работники села, производившие в ЛПХ мясо для личного потребления. Это означает, что омская модель самообеспечения не только сохраняла, но и углубляла дифференциацию в потреблении мяса различными социальными группами населения.
Вероятно, оба этих процесса - снизу и сверху - ограничивали возможности использования омской модели самообеспечения в других областях. Действительно, возможность приобрести на омском рынке мясо не дороже 3 р. 50 к. за 1 кг являлось в современных условиях большим достижением и, казалось бы, важным стимулом распространения омской модели на другие области и районы. Однако омский опыт в других местах практически не прижился. Можно назвать не более 5 - 10 регионов, где было налажено обеспечение населения продовольствием в подобных формах. Это объяснялось тем, что в основе лежали волевые решения, точнее поиск определенного экономического механизма волевым путем. Основанный волей партийного и советского руководства области, этот опыт целиком был связан с отдельными руководителями. И с этой точки зрения его судьба была предопределена: если изменится руководство в области, если область возглавят руководители, у которых будут иные представления о путях развития сельского хозяйства области и обеспечения населения области продовольствием, то омская модель самообеспечения может трансформироваться и даже исчезнуть.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
