После принятия постановления ЦК ВКП(б) от 14 июня 1947 г. "О недопустимых фактах частой сменяемости и необоснованной отдачи под суд председателей колхозов" количество преданных суду председателей постепенно сокращалось, уменьшались сроки наказания. Постановление спасло некоторых председателей от указов 4 июня 1947 г. Назовем статистические сведения о численности председателей колхозов, получивших срок в основном за выдачу хлеба на трудодни колхозникам и за невыполнение плана хлебопоставок. В I полугодии 1946 г. в СССР было привлечено к суду 4490 председателей колхозов, а во II полугодии того же года -- 8058; в I полугодии 1947 г. -- 4706, во II полугодии -- 2269; в I полугодии 1948 г. -- 1760. Как видим, действие партийного постановления от 14 июня 1947 г. стало заметным уже во II полугодии того же года, когда осудили вдвое меньше, чем в I-м. В письме Прокуратуры СССР для ЦК ВКП(б) говорилось, что сокращение привлеченных к суду председателей колхозов происходило по делам о некорыстных преступлениях.
Следовательно, самая многочисленная "посадка" председателей колхозов производилась во II полугодии 1946 г., как раз во время проведения государственных хлебозаготовок. Именно в этот период в Российской Федерации привлечено к уголовной ответственности более 5500 председателей, в Украинской ССР -- 1148, Белоруской ССР -- 345, Казахской ССР -- 317.
Заодно с председателями колхозов пострадал сельсоветский и колхозный актив: в I полугодии 1946 г. всего по СССР осудили 2229 активистов, во II-м -- 4671; в I полугодии 1947 г. -- 3787 человек, а во II-м -- 1807, т. е. в два с лишним раза меньше, чем в I-м. В этом тоже сказалось названное выше постановление ЦК ВКП(б). Как и в случае с председателями колхозов, больше всего "преступлений" дали активисты России (2468), Украины (612), Казахстана (308), Белоруссии (123). По отдельным областям более всего осужденных было в Смоленской и Калининской областях, соответственно, 232 и 215 человек.
Обобщенные данные позволяют примерно определить масштабы репрессий за срыв заведомо невыполнимых государственных планов хлебосдачи. В целом в 1946-1948 гг. количество осужденных председателей колхозов составило 21285 человек, что по численности равно общему количеству председателей колхозов Белоруссии, Казахстана и Грузии вместе взятых. Кроме председателей оказались за решеткой 14569 человек сельсоветского и колхозного актива.
Вред перегиба был очевидным и пагубно сказался на проведении весеннего сева 1947 г., во многих местах затянувшегося до лета. ЦК партии предпринял попытку вернуть в колхозы хотя бы часть отбывавших срок председателей. В соответствии с решением ЦК ВКП(б), Прокуратурой СССР совместно с руководящими работниками обкомов ВКП(б) в мае-июле 1947 г. была проведена проверка обоснованности приговоров председателей колхозов в 1946 г. и I квартале 1947 г. Верховный суд СССР затребовал в Москву для изучения около 15000 дел. Юристы пришли к выводу, что значительное число председателей колхозов были осуждены без достаточных оснований. На многих были вынесены протесты на прекращение дела. Выяснилось, что практика необоснованного привлечения к уголовной ответственности председателей колхозов особенно широко была распространена в Великолукской, Смоленской, Чкаловской, Калининской, Горьковской, Могилевской, Черниговской областях.
За 1946 г. и I квартал 1947 г. в органы прокуратуры Великолукской области были переданы материалы на предание суду 837 председателей колхозов, что составляло 24,4% к их общему числу. При проверке 100 судебных дел оказалось, что 53 из них были фальсифицированы. По обвинительным приговорам в отношении 433 председателей Смоленской области установлено, что из них 183 человека (42,3%) были осуждены за корыстные преступления (хищения, растраты, подлоги), а остальные 250 человек (57,7%) -- за невыполнение плана хлебозаготовок 1946 г. Среди них 256 человек (59,1%) являлись участниками Великой Отечественной войны. После демобилизации они не успели проработать и года в указанной должности. В результате проверки дел осужденных, комиссией было принято решение о необходимости опротестования приговоров в отношении 169 человек (39%) за отсутствие состава преступления и в связи с необоснованностью обвинения.
Материалы на привлечение к уголовной ответственности председателей колхозов поступали непосредственно к районным прокурорам от уполномоченных по заготовкам, от райкомов ВКП(б) и райисполкомов, от агитаторов. Отрицая свое участие, все они указывали на "главного виновника" срыва плана хлебозаготовок -- председателя колхоза.
3. Кража общественной и личной собственности
Колхозники, пережившие голод 1932-1933 гг., хорошо понимали, чего им ждать после заготовок 1946 г. Чтобы дожить до нового урожая, многие, не получавшие ни грамма зерна на трудодни, вынуждены были красть его, используя каждый удобный случай. По неполным данным, в ноябре 1946 г. было привлечено к уголовной ответственности за хищения зерна 5407 колхозников, в том числе в Саратовской области -- 517, Харьковской -- 410, Днепропетровской -- 365, Курской -- 363, Херсонской -- 318, Московской -- 216, Воронежской -- 197, Запорожской -- 185, Великолукской -- 147, Могилевской -- 126, Краснодарском крае -- 119 и др. Всего в названных областях по возбужденным прокуратурой уголовным делам установлено хищение 830 т зерна.
В Винницкой, Московской, Полтавской и других областях было совершено несколько крупных ограблений колхозных зерноскладов. Некоторые из них были неплохо подготовлены. В колхозе им. Шевченко Машевского района Полтавской области в ночь на 5 октября 1946 г. четверо преступников, вооруженных автоматами, подъехали на грузовой машине к зерноскладу и приказали сторожевой охране лечь к земле лицом. Они вскрыли склад, насыпали в машину 1,8 т пшеницы и скрылись в неизвестном направлении, предварительно перерезав телефонные провода, соединявшие колхоз с райцентром. Преступники не были обнаружены. Выезд на место происшествия прокурора и квалифицированных работников областного управления милиции не дал положительных результатов.
Органы МВД, бессильные в раскрытии крупных хищений хлеба, отыгрывались на мелких кражах, совершаемых женщинами и детьми. Летом, когда начал созревать урожай колосовых культур, на колхозных нивах разворачивались драматические события. По приказу Генерального прокурора СССР от 21 июля 1947 г. № 191 "О надзоре за точным соблюдением законов об урожае и заготовках сельскохозяйственных продуктов в 1947 г." следователи выезжали в колхозы, на месте контролировали соблюдение законности. Правоохранительные органы делали все, чтобы не подпустить голодных людей к хлебному полю. Так, Базковским отделом МВД Ростовской-на-Дону области 8 июля т. г. были арестованы колхозницы Крамскова и Шпырева, имевшие каждая по 3-е детей от 8 месяцев до 9 лет. Они вдвоем срезали ножницами 2,7 кг колосьев, за что получили по 8 лет ИТЛ.
Отлов "парикмахеров" не обходился без курьезов. В Кировском районе Крымской области в ночь на 29 июля т. г. на поле совхоза "Джамчи" в момент стрижки колосков были задержаны 4 человека из колхоза имени Молотова во главе с его председателем Антоновым, у которых было изъято 25 кг колосьев. Как было установлено, днем они посылали на стрижку колосьев детей.
В другом случае колхозная система ставила одного против другого близких родственников. Братья оказывались по разные стороны хлебного поля. В Гайсинском районе Винницкой области (УССР) во время проверки колхозных полей был убит председатель Губниковского сельсовета П.О. Кондратюк. Среди убийц находился его родной брат И.О. Кондратюк с двумя жителями села Губники, которые при задержании за срезку колосьев нанесли смертельное ранение представителю власти. Преступники были преданы суду. Подобные факты имели место в других областях, краях и республиках СССР.
Некоторые осужденные не соглашались с решением суда. В кассационной инстанции Смоленской области с августа по октябрь 1947 г. включительно рассмотрено 82 дела, связанных с хищением сельхозпродуктов во время уборки и заготовки, из них оставлено в силе 64 приговора (65,3%), отменено -- 30(30,6%), изменено -- 4(4,1%). Из 30 отмененных приговоров 8(27%) по протестам районных прокуроров были восстановлены. Проявляя исполнительское рвение некоторые прокуроры считали оправдания недопустимыми, возмущались мягкостью наказания и необоснованностью возвращения дел для доследования. Областной прокуратуре приходилось сдерживать не в меру горячие головы. Прокурор области отклонил протест прокурора Кардымовского района на мягкость меры наказания в отношении Сивенковой, осужденной к пяти годам лишения свободы условно за кражу с колхозного поля 5-ти снопов ржи. В данном случае прокурор области признал, что мера наказания, не связанная с лишением свободы, была избрана правильно, т. к. муж осужденной погиб на фронте и она имела на иждивении 3-х детей в возрасте от 6 до 9 лет и 80-летнюю мать.
Смоленской судебной коллегией признаны недействительными несколько приговоров за нарушение судами процессуального кодекса. Приговор народного суда Демидовского района по делу Иванова, осужденного по Указу от 4 июня 1947 г. за хищение зерна, 18 ноября того же года был отменен, т. к. дело слушалось при отсутствии адвоката, а подсудимому не было предоставлено слово для защиты.
Среди осужденных, конечно, попадались настоящие мошенники и воры, но они составляли меньшинство, так как лучше знали удобные лазейки в государственный карман. Одним из распространенных методов хищения муки на мельницах являлось не приходование гарнцевого сбора. Пока органы прокуратуры "докопались" до причин крупной недостачи муки и отходов в Армавирском мельничном управлении Краснодарского края, в течение 1946 г. было расхищено 40 т муки и 394 т отходов.
Рост спекуляции наблюдался в пищевой промышленности. Распространение этого зла подрывало торговлю, мешало карточному снабжению населения продовольственными и промышленными товарами. Приказ министра пищевой промышленности СССР "Об усилении борьбы со спекуляцией" от 24 сентября 1946 г. не возымел должного действия. Кражи продуктов питания участились и требовалось вмешательство МВД.
В городах продавцы магазинов и рабочие хлебозаводов не голодали. Воровство совершалось в основном в целях спекуляции и в таких случаях решительные действия правоохранительных органов были правомерны. Кражи совершались при транспортировке с хлебозаводов в торговые точки, а также продавцами магазинов. Рабочие 10-го хлебозавода Выборгского района г. Ленинграда при развозке хлеба в магазины 13 ноября 1946 г. похитили 128 буханок хлеба, которые продали по 25 руб. за штуку. При второй поездке в тот же день украли еще 12 буханок, с которыми были задержаны. Арестованным было предъявлено обвинение по закону от 7 августа 1932 г.
Усиление репрессий против колхозников, выразившееся в массовых арестах и уголовных наказаниях за самые мелкие хищения зерна или картофеля, вызывало возмущение населения. Дело не ограничивалось только жалобами в высокие инстанции. Известны случаи убийства ненавистных председателей колхозов. В колхозе им. Шевченко села Березовка Липовецкого района Винницкой области 22 июля 1947 г. до 2-х часов ночи производилась молотьба. Окончив работу, колхозники разошлись, а на току остались председатель колхоза Каминский, уполномоченный райкома КП(б) Коренблит, весовщик тока и сторож, вооруженный винтовкой. Все, кроме сторожа, легли спать. В 3 часа ночи на ток пришли пятеро вооруженных людей, один из которых обезоружил сторожа, набросил на него мешок, приказал не двигаться. Ночные пришельцы связали спящих уполномоченного и весовщика, а председателя колхоза увели с собой. Утром труп убитого председателя был обнаружен в реке со связанными руками, с камнем на шее. Поскольку преступники не тронули находившиеся на току мешки с зерном, то решили, что это была месть. По делу наугад, как заложников, арестовали 3-х человек, являвшихся родственниками ранее осужденных за хищение зерна.
Из особой папки протоколов бюро Пензенского обкома ВКП(б) узнаем об убийствах председателей колхозов во время хлебозаготовок того же года в Терновском, Головищенском и Большевьясском районах. Бюро обкома партии обязывало свои управления МВД и МГБ укреплять агентурную сеть в деревне, улучшать работу с негласным аппаратом с тем, чтобы впредь своевременно предотвращать подобные преступления и всякого рода враждебные проявления.
Указ об охране личной собственности был запоздалой реакцией на рост преступлений с целью завладения имуществом граждан, так как во II половине 1946 г. и 1-й половине 1947 г. было совершено 70% такого рода уголовных преступлений. Среди преступников были рабочие, колхозники, служащие, военнослужащие, в том числе члены ВКП(б) и ВЛКСМ, никогда прежде не совершавшие даже самых мелких краж. В числе осужденных за уголовные преступления были фронтовики и бывшие партизаны. По времени голод совпал с демобилизацией из Красной Армии миллионов военнослужащих. На долю победителей выпало немало проблем материально-бытового плана, поскольку постановление правительства о трудоустройстве демобилизованных выполнялось неудовлетворительно. Десятки, если не сотни тысяч бывших солдат, старшин и офицеров оказались безработными, без каких-либо средств к существованию. Для того чтобы трудоустроиться, фронтовики, многие из которых были чуть старше 20-ти лет, скрывали ранения и инвалидность, так как были распоряжения не принимать на работу инвалидов II группы. Некоторые из них умирали от ран и болезней, другие нищенствовали, а третьи, чтобы прокормить семью, становились на путь преступлений.
Ранней осенью 1947 г., когда хлеб нового урожая ускоренно отправлялся на государственные заготовительные пункты, то тут, то там появлялись народные мстители, а по определению МВД, вооруженные бандитские группы, препятствовавшие вывозу хлеба из села. Бороться с ними было трудно, т. к. после совершенного преступления участники группы являвшиеся местными жителями, растворялись среди населения. Даже после раскрытия не всех удавалось задержать. В Каменец-Подольской области Украины в августе т. г. было ликвидировано 2 таких группы общей численностью в 18 человек.
Одна из них действовала в Славутском районе той же области и состояла из бывших партизан -- жителей сел Миньковцы и Хутор. Возглавлял группу А. Шитман, охранник лесопильного завода "Большевик", награжденный орденом Отечественной войны. Его помощниками были: Косин -- заведующий хозяйством того же завода, награжденный орденом Красной Звезды и Миронюк -- колхозный кузнец. В группу также входил брат главаря Р. Шитман -- колхозник, комсомолец, а также грузчик завода "Большевик" Сукач и шофер того же завода Молоков. Названные лица 3 августа т. г. близ районного центра Славута остановили колхозную автомашину, следовавшую на пункт "Заготзерно" для сдачи 1,7 т ржи. Под угрозой оружия высадили из машины шофера и грузчиков. Оставив их в лесу под вооруженной охраной, угнали грузовик с зерном. Спустя некоторое время порожняя машина была возвращена колхозникам. При аресте у преступников были изъяты: автомат, 2 винтовки, винтовочный обрез, 4 охотничьих ружья, патроны и похищенное зерно.
Другая вооруженная группа из 12 человек действовала в течение 3-х месяцев в Грицевском районе той же области во главе с И. Кравчуком. "Банда" состояла в основном из колхозников. Во время одного из "налетов" преступники обмолотили на колхозном поле села Губча 90 снопов ржи. Все, кроме главаря, были арестованы, найдено спрятанное оружие. МВД принимало самые решительные меры к задержанию скрывавшегося Кравчука. Судя по тому, что никто из участников обеих групп не занимался продажей зерна, можно предположить, что оно раздавалось нуждавшимся сельчанам.
Материальная необеспеченность побуждала к преступлениям вчерашних выпускников ремесленных училищ. Доведенные голодом до отчаяния юные (от 14 до 16 лет) рабочие завода № 235 Министерства вооружения в г. Воткинске Удмуртской АССР, совершили нападение на сторожей, охранявших склады с картофелем. Закрыв двух сторожей в будку, нападавшиевзломали замки у дверей складов и похитили 740 кг картофеля. Нам неизвестны приговоры по описанным выше преступлениям. Законы тех лет не оставляли места для надежд на снисхождение с учетом прежних заслуг или несовершеннолетия. Бывшие советские партизаны, направившие оружие против госпоставок, запросто могли получить высшую меру, а вчерашние ремесленники -- по 10 лет колоний усиленного режима.
Нападения совершались на дома и хозяйственные постройки жителей городов, поселков, деревень и хуторов. В первую очередь забирались продукты питания. Не обходилось без человеческих жертв. Большинство раскрытых дел подтверждает тот факт, что нередко преступниками двигала не жажда наживы, а пищевой голод. В ночь с 3 на 4 февраля 1947 г. житель села Орловка Мартыновского района Ростовской области Гончаров 1923 г. рожд., член ВЛКСМ с 1942 г., зав. сельской библиотекой, зная, что у жителя хутора Четырехярского Кириченко имеется пшеница, после работы направился к нему домой с целью добиться продажи пшеницы, а если Кириченко откажется продать, то убить его и забрать пшеницу. Захватив с собой молоток и 300 рублей денег, Гончаров пришел к Кириченко. На предложение продать ему немного зерна Кириченко ответил отказом. Тогда Гончаров попросил у него хлеба, чтобы там же покушать. Хозяин также отказал. После этого незваный "гость" нанес Кириченко 4 удара молотком по голове и убил его. Затем, насыпав в мешок 30 кг пшеницы, взял хозяйские валенки и ушел.
Из того же донесения НКВД другой случай. В селе Никольском Знаменского района Тамбовской области в своем доме при попытке оказать сопротивление грабителям была убита выстрелом из пистолета колхозница Зяблова. Все произошло на глазах у ее детей, которых преступники не тронули. По их показаниям, двое неизвестных проникли в дом через окно, которое выходило во двор. Преступники унесли с собой продукты питания. Обнаруженные около дома следы выводили на дорогу в г. Котовск.
Испытывавшие острую нехватку питания горожане шли грабить деревню, а сельчане, не дождавшись обещанной помощи, направлялись в города. В полночь 10 февраля 1947 г. в г. Воронеже в погреб, принадлежавший Ручкину, сломав замок, проник неизвестный, который пытался забрать 2 мешка с картофелем. Хозяин погреба застал вора с поличным. Сопротивляясь, вор выстрелил из винтовочного обреза и ранил Ручкина. Задержанным оказался уроженец села Гвоздевка Семилуцкого района, проживавший в городе без прописки и без работы.
Многое напоминало войну за кусок хлеба. Голодные отнимали последнее у своих соседей. Спасая имущество, люди вынуждены были объединяться. Последствия "самообороны" были непредсказуемы. Так, ночью 10 марта 1947 г. двое жителей г. Рязани направились в ближайшую деревню и увели овцу со двора колхозника. Группой местной молодежи они были задержаны, оказывая сопротивление ранили одного из колхозников. До приезда милиции рязанцы были оставлены в сельсовете под охраной 5-ти исполнителей. Утром большая группа сельчан пришла в сельсовет, оттеснила охрану и учинила самосуд над задержанными, в результате которого они скончались. Есть и другие доказательства того, что в голодное время отношения между городом и деревней обострялись. В трудное время крестьянство особенно остро ощущало незаслуженное, потребительское отношение к селу со стороны власти сконцентрированной в городах. Нелюбовь и растущее недовольство автоматически распространялись и на жителей городов.
