Он вернётся на родину, и поедет смотреть, как строят корабли в Воронеже и напишет оттуда в письме одному из соратников: «…облак сомнения закрывает мысль нашу, да не укоснеет сей плод, яко фиников, которого насаждающи не получают видеть». Финиковые пальмы начинаю плодоносить не раньше как через двадцать лет поле посадки. Человек, посадивший дерево, может и не дождаться его плодов. У Петра сомнения: будут ли сделаны хорошие корабли, будет ли у России военно-морской флот? Но его вера в возможности России крепкая: «Обаче надеемся с блаженным Павлом, - пишет он в следующей строке, - подобает деятелю от плода вкусити».
Вообще он был доволен, но некоторые суда - по замечанию адмирала Крейса - велел переделать. У Петра всё ещё было намерение вести войну с Турцией. И он всё надеялся, что римский император будет поддерживать его стремления к утверждению русского владычества на Чёрном море. Вышло, однако, не так, открылись переговоры о мире между Австрией и Турцией в Карловице; там, на съезде участвовали послы: венецианский, польский и русский - думный дьяк Возницын. Посредничество о заключении мира взяли на себя Англия и Голландия и послали на съезд своих представителей. Возницын хлопотал, чтобы Турция, кроме завоёванных Россиею мест, уступила ещё один пункт в Крыму (Керчь), но австрийские уполномоченные не стали поддерживать требования русского посла и заключили с турками особый мир. Польский посол так же объявил, что Речь Посполитая не в силах продолжать войну с турками. Возницыну ничего не оставалось со своей стороны, как также предложить мир, но турки не хотели мириться иначе, как на условии уступки им завоеванных городов. Возницын заключил с турками перемирие на два года.
Воротившись из Воронежа, Петр приступил к внутренним преобразованиям в управлении, которыми началась ломка всего старого и введение новых порядков на европейский лад. 30 января 1699 года последовал указ об утверждении бурмистерской палаты. До сих пор торговые и промышленные люди находились в введении приказов и воевод; по новому указу они были изъяты от прежних ведомств и вместо того должны были в Москве выбирать погодно бурмистров, составляющих бурмистерскую палату, иначе называемую ратушею. Это учреждение ведало судом и расправой между купцами и управляло сбором всех окладных доходов и разных собираемых пошлин. Один из выбранных бурмистров в течении месяца по очереди был председателем. Затем во всех городах, посадах и слободах торговые и промышленные люди также не подлежали суду воевод, а должны были из своей среды для суда, расправы и сбора неокладных доходов выборных земских бурмистров. Таможенные и кабацкие доходы поступали в заведование других выборных же бурмистров, называемых таможенными и кабацкими бурмистрами, которые вместе с земскими составляли земскую избу. Земские избы находились в зависимости от одной московской бурмистерской палаты, или ратуши. Новое учреждение ратуши с бурмистрами устранило по закону воевод от заведования торговыми людьми, но они всё ещё по старинке притесняли приезжих торговцев. Так делалось в разных городах, и за это воевод велено было судить в ратуше. Образец такого управления Петр в старом европейском муниципальном городском строе, который уже прежде его перешёл в Малороссию в виде магдебургского права с той разницей, что Петр сосредоточил и связал крепче этот строй посредством подчинения всех земских изб в государстве центральному, такому же по существу своему месту, находившемуся в столице. Это учреждение предпринято было с тем, чтобы избавить торговое промышленное сословие от тех притеснений, какие они терпели от приказов и воевод, но главным образом на умножение дохода, потому что при прежнем управлении были постоянные недоборы. Затевая великие дела, Петр, естественно, нуждался в средствах, и потому умножение государственных доходов сделалось у него главнейшей целью, которую он преследовал во всё своё царствование со свойственной ему страстностью.
С весною 1699 года Петр готовился выступать со своим флотом в Азовское море для проводов уполномоченного посла своего в Турцию. Второго марта скончался носивший звание адмирала русского флота Франц Яковлевич Лефорт. Петр, сердечно любивший его, как лучшего своего веселого собеседника, громко рыдал над его телом. Десятого марта Петр учредил орден Андрея Первозванного и тот час возложил его на Головина, а через два дня уехал в Воронеж. В мае он выступил с флотом по Дону к Азову и до половины августа усердно занимался корабельным делом, сам, показывая другим пример, конопатил и мазал суда, и в тоже время занимался государственными делами по всем частям. Оставленный союзниками, Петр снарядил в Константинополь послом думного дьяка Емельяна Игнатьевича Украинцева, давши ему наказ домогаться с Турцией мира на таких условиях, чтоб за Россией непременно остались Азов и другие завоеванные города и чтобы Россия не платила годовой дани крымскому хану. Посол должен был плыть в Константинополь на русском сорокапушечном корабле, то был первый русский военный корабль, предназначенный плавать по иностранным морям. Петр опасался, что турки не пропустят русский корабль через Керченский пролив, и поэтому решился провожать его сам с сильною эскадрою. Действительно, турецкий адмирал, стоявший в Керчи, и керченский паша не хотели пропустить русский корабль, а предлагали посольству выйти на берег и следовать сухим путём, но потом, когда русский посол наотрез отказался, дозволили русскому кораблю дойти до Константинополя морем, но только под конвоем турецких кораблей. Русский корабль пришёл в Константинополь 28 августа 1699 года и стал на якорь прямо против султанского сарая. Не только турки, но и посольства западных держав приходили смотреть на него, как на диво. Переговоры тянулись несколько месяцев. Турки домогались возвращения ново-завоёванных городов и срытия тех, которые построил Петр на Азовском море (Таганрога, Павловска и Миуса), домогались, чтобы царь посылал хану поминки. Иностранные послы не только не поддерживали Россию, но и старались поддерживать турок в их домогательствах, считая опасным для своих планов, если Россия усилиться и сделается морской державой. Наконец после долгих споров пришли к такому соглашению, чтобы городки все на Днепре срыть и пространство от Запорожской Сечи вдоль Днепра до устья оставить пустым, а за то царю уступался Азов и городки, вновь построенные на Азовском море. Россия не приняла на себя обязательства давать определённые поминки хану. Украинцев по наказу своего государя ходатайствовал о преимуществах православных греков относительно святых мест. Это был первый шаг к тому заступничеству за турецких христиан, которое так часто повторялось в русской истории и служило поводом к столкновениям с Турцией. На этот раз турки отклонили вмешательство России, объяснивши, что вопрос этот относиться к внутренним делам, до которых чужим нет дела, но дозволили русским богомольцам посещать священные места. В этом смысле было заключено перемирие на тридцать лет.
5. НАЧАЛО СЕВЕРНОЙ ВОЙНЫ. НАРВСКАЯ ВИКТОРИЯ ШВЕДОВ
Петр вернулся из-за границы, не сумев собрать союз против Турции, а собрал он союз против Швеции. Уже говорилось, что Швеция к концу XVII века владела Балтийским морем. И вот русский царь Петр I, саксонский кюрфюрст Август II (он же и король Польши), датский король Фридрих заключили в 1696 году соглашение против шведского короля Карла XII. Союзники обязались выступить против шведов в следующем году. Одновременно.
Союзники рассчитывали, что при таком короле, какой был тогда в Швеции, легко будет отобрать земли на южном берегу Балтийского моря. В самом деле, молодой семнадцатилетний Карл XII своим поведением подавал мало надежд самим шведам. Он не занимался делами, проводил время, то безобразничая самым школьническим образом, то устраивал балы, маскарады и разные увеселения.
Но не зря среди развлечений Карла была рубка голов телятам и овцам. Он мечтал о военной славе, о победах над соседями, чтобы к подвигам Карлов X и XI прибавить и свои. И вот такая возможность возникла. В Стокгольме снова появился герцог Фридрих. На этот раз он бежал из своего крохотного государства Шлезвиг-Гольштейна, что приютилось у южной границы Дании. Герцог, надеясь на покровительство шведов, ввёл своё войско в спорный приграничный район, а датский король, тоже Фридрих, зная, что теперь за ним Россия и Саксония, решительно изгнал гольштинцев и занял спорную землю своими отрядами. Для Карла это было сигналом к свершению мечты. А тут ещё саксонский курфюрст двинул войска в Ливонию, дошел до Риги и осадил в ней шведский гарнизон. Быстро собрал он 15000 войска, высадился с ним под самым Копенгагеном. Датский король Фридрих IV не имел сил защищаться и в загородном замке Травендале 8-го августа 1700 года подписал мир, которым обязался признать зятя шведского короля, герцога гольштинского, самостоятельным герцогом Гольштинии и сверх того заплатил последнему значительную контрибуцию.
Естественно, Дания отказалась от союза с Россией. Это произошло как раз в тот день, когда Петр получил сообщение о подписании мирного договора с Турцией. Вот как досадно получилось - Россия вступила в войну со шведами, уже лишившись одного союзника. Все эти события происходили весной и летом 1700 года. Поэтому русские войска смогли только в октябре подойти к шведской крепости Нарве и осадить её. Одновременного удара по шведам не получилось. Надо ли говорить, как это плохо. Покончив с одним - с датским королём, Карл получил возможность «поговорить и с другим». Под «другим» он имел в виду Августа, осадившего Ригу. Саксонский курфюрст, то есть князь, был сильный и большого роста. Август и Петр - рост русского царя известен - однажды в знак дружбы обменялись шляпами, камзолами и шпагами, одежда пришлась каждому впору. Но Август не отличался храбростью. Узнав, что шведское войско плывёт на кораблях в Ливонию, а с войском сам Карл, курфюрст снял осаду Риги и отошёл от неё - уклонился от неприятного «разговора». Высадившись в Пернове (теперь это эстонский город Пярву), Карл не мешкая, двинулся к Нарве «говорить» с третьим противником.
Марш шведов был скорый. Заканчивался он в сильную метель, когда за двадцать шагов ничего не было видно. Незамеченными шведы приблизились к русским позициям и внезапным нападением обратили с бегство несколько полков пехоты и конницы. Бежать надо было через реку. Кавалеристы спасались вплавь, пехота ринулась на мост, тот не выдержал скопления людей, обвалился, множество солдат упало в воду. Шведы с берега расстреляли тонущих из ружей, по словам Карла «как уток».
Преображенский и Семёновский полки, в отличие от других не дрогнули, стойко отбивали шведов. Крепко держалась дивизия раненого генерала Вейде.
Шведов было в четыре раза меньше, чем русских. К тому же, разграбив русский лагерь, солдаты нашли запасы вина и напились до потери боеспособности. В этот момент Карл XII был также близок к победе, как и к поражению. Но командовавший русским войском герцог де Кроа не смог установить связь с дивизией и полками, стоявшими твёрдо, и поспешил капитулировать. Карл, зная состояние своего войска, так обрадовался, что обещал пропустить русских восвояси с оружием; всю ночь шведы наводили мост, чтобы скорее спровадить русских от Нарвы.
Ещё до рассвета гвардейские полки - Семёновский и Преображенский - в полном порядке переправились на правый берег реки Нарвы. И тут Карл нарушил обещание: остальные полки должны были складывать оружие. Больше того, шведский король оставил у себя в плену генералов и офицеров - около 700 человек. Достались шведам 145 пушек, 28 мортир, 6 гаубиц - вся русская артиллерия - и 20 знамён. Полное поражение русских. Стремительная победа шведов.
6. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПОСЛЕ НАРВСКОГО СРАЖЕНИЯ И ДО КОНЦА ПРАВЛЕНИЯ ПЕТРА
Карл не воспользовался своей победой и не пошёл на Москву. Часть голосов на его совете высказалась за поход в Россию, но Карл близоруко смотрел на силы Петра, считал его слабым врагом - и отправился на Августа. Петр мог вздохнуть свободно. Но положение все-таки было тяжёлым: армия была расстроена, артиллерии не было, поражение дурно повлияло на настроение духа внутри государства и уничтожило престиж России за границей. Рядом с дифирамбами Карлу западноевропейская публицистика разразилась градом насмешек над слабостью Москвы и Петра. Была пущена в обращение медаль, изображавшая с одной стороны Нарву и Петра, греющегося при пушечном огне (подпись взята из Библии: «Петр стоя и греяся»), а с другой стороны - Петра и русских позорно бегущих от Нарвы (подпись оттуда же: «исшед вон плакася горько»).
Под свежим впечатлением у Петра возникла мысль искать мира, но Петр не нашёл ни у кого за границей охоты помочь России, взять на себя посредничество между ней и Швецией. Однако и сам Петр недолго останавливался на мысли о прекращении войны. Он деятельно готовил новые войска; рекрутские наборы (со всех сословий) дали ему много людей, страшная энергия помогла ему устроить из них армию. Обруселому немцу Виниусу Петр поручил изготовление новых пушек. Медь, которой Московское государство было далеко небогато, доставали из церковных колоколов, взятых в казну. В течение года Виниус успел изготовить 300 пушек. К лету 1701 года у Петра, таким образом, снова явились средства продолжать войну.
В феврале 1701 года Петр, близ Динабурга, в местечке Биржах виделся с королём Августом, на которого теперь обратился Карл, Петр и Август условились продолжать борьбу со Швецией. Петр обязался помогать Августу войсками, отдавал ему в случае успеха Эстляндию и Лифляндию, но оставлял себе свободу действий в Ингрии и в завоевании этих областей полагал свою конечную цель. Летом 1701 года начались военные действия у Финского залива и в Польше. В продолжение нескольких лет Петр делил свои силы надвое: на севере он действовал за себя, в Польше помогал Августу.
На севере, у Финского залива, дела шли удачно для Петра. Слабые силы, оставленные Карлом для защиты Эстляндии и Лифляндии не могли отразить русских войск. В 1701 и 1702 гг. Шереметев с большой армией опустошил эти области и два раза разбил шведского генерала Шлиппенбаха (при Эретсфере в декабре 1701 года и Гуммельсгофе в июне 1702 г.). Первые победы очень радовали Петра. Сам он не принимал постоянного участия в военных действиях против шведов. Он оставил на свою долю трудное дело организации государственной защиты и военных сил. Он ездил из конца в конец по России: в Архангельске принимал меры против нападения шведов с моря; в Москве - следил за общим ходом военных приготовлений; в Воронеже удостоверялся, годен ли недавно сооружённый флот для защиты южных областей в случае нападения турок. Ежегодно появлялся он и на театре войны. В 1702 году Петр из Архангельска без дорог, через леса и болота дошёл до Ладожского озера и притащил с собой две яхты. Явившись к истокам и действуя корпусом Апраксина, Петр взял здесь шведскую крепость Нотебург, древние новгородцы владели им и звали его Орешком. Петр назвал его Шлиссельбургом, т.е. ключом к морю. Весной 1703 года, после поездки в Воронеж, Петр снова явился на Неве с войсками Шереметева, взял укрепление Ниеншанц и основал при море укрепленную гавань Петербург (в мае 1703 года). Место было выбрано для первой русской гавани не без расчета: во-первых, восточный берег Финского залива - есть ближайший к Руси пункт Балтийского поморья (о Риге Петр тогда не мог и мечтать), а во-вторых, Нева, на которой основан был порт, представляет естественный конец водных путей, лежащих внутри России. Петр очень дорожил новой гаванью, и все дальнейшие военные операции на севере направлялись к тому, чтобы обеспечить обладание Петербургом. С этой целью шло систематическое завоевание Южного берега Финского залива: были взяты Копорье, Ям (Ямбург), Нарва. В 1704 году был взят самим Петром Дерпт. На Финском заливе Петр немедленно завёл флот, а в новый порт приглашались иностранные корабли, чтобы тот час начать и торговлю с Западом новым путём.
На другом театре войны, в Польше, дела шли не так удачно. Летом 1701 года соединенные русско-саксонские войска были разбиты Карлом, который, тесня Августа на юг в Польше, добился «деторнизации» Августа и возвел на польский престол познанского воеводу Станислава Лещинского. Но многие паны держались Августа, и в Польше настало междоусобие. В 1705 году Петр после успехов своих на Балтийском побережье, решился поддержать августа серьёзно, чтобы не терять с его падением последнего союзника. Русская армия в 60000 человек вошла в Курляндию и Польшу. Но после некоторых успехов русских Карл принудил главные силы русской армии отступить от Гродно к Киеву, и только военный талант Меньшикова, берёгшего солдат по приказу Петра, дал возможность русским сохранить артиллерию и боевой порядок. Саксонские же войска (со вспомогательным русским корпусом) были разбиты Карлом в Силезии. В 1706 году неудачи продолжались: Карл напал на Августа в самой Саксонии и принудил его к заключению мира (в Альтранштадте), по которому Август от польской короны и от союза с Петром (при этом Паткуль был выдан Карлу). Петр остался без союзников, в единоборстве с таким королем, который приобрёл в Европе славу непобедимого.
Положение Петра представлялось ему самому крайне тяжёлым: в письмах своих в то время он подписывался «печали исполненный Петр». Но и с печалью в сердце он не потерял своей энергии. Ожидая врага с юго-запада, Петр укреплял границы и в тоже время старался в самой Польше найти опору против Карла и его союзника короля Станислава. Петр вошёл в сношение с панами, недовольными Станиславом, и искал человека, которого можно было бы противопоставить Лещинскому в качестве претендента в короли польские. Но эти старания не увенчались успехом. После Альтранштадского мира Карл в 1707 г. перешёл в Польшу и распоряжался ею.
Только в декабре 1707 года начал он наступление против Петра и занял Гродно (через два часа после отъезда из Гродно Петра). Русские отступали. Ясно было, что наступал кризис войны, подходили решительные минуты. Карл из Гродно мог двинуться или на север, чтобы отнять у Петра завоевания на берегах Балтийского моря, или на северо-восток, на Москву, чтобы в корне подорвать силы Петра. Петр не знал, чего ждать. Москву укрепляли под руководством царевича Алексея Петровича, южная граница была поручена Меншикову, заботы о завоёванном Прибалтийском крае взял на себя Петр. Он удалился с юга в Петербург в тяжёлом, тягостном расположении духа. Болея телом и духом, тревожно ожидал он развязки войны. Он просил Меншикова не вызывать его из Петербурга без крайней надобности и требовал, чтобы Меншиков держался против Карла с полной осторожностью. Однако Петр скоро сам оставил Петербург и принял деятельное участие в кампании 1708 года.
Эта кампания 1708 года далеко не была проигрышем для русских. Карл начал наступление к Москве, с боя завладел переправой через Берёзину (при Головчине), дошёл до Могилева и ждал соединения с вспомогательным корпусом Левенгаупта, который из Лифляндии шёл на помощь королю с большим запасом продовольствия. Но, благодаря стратегическим оплошностям Карла, часть его войска была разбита при мысе Добром князем М.М. Голицыным, а весь корпус Левенгаупта был наголову разбит Петром при деревне Лесной 28 сентября 1708 года. Все запасы пополи в руки русских. Теперь вся надежда Карла была на Малороссию, где он рассчитывал найти запасы и союзника в лице гетмана Мазепы. Победа при Лесной была большим успехом Петра, он называл день 28 сентября начальным днём нашего добра, и это была правда, перевес военного счастья стал склоняться заметно на сторону Петра с этого 1708 года.
