Город в условиях нормированного распределения 30-х годов

Город в условиях нормированного распределения 30-х годов

В условиях острого дефицита ресурсов государство неизбежно должно было расставить приоритеты в снабжении. В соответствии с проводимым курсом на ускоренную индустриализацию, а также определением Советского государства как государства диктатуры пролетариата привилегированным классом в снабжении был объявлен пролетариат. Таким образом, карточная система была не только следствием политики форсированной индустриализации, но и одним из средств ее осуществления. Важнейшими целями карточного снабжения, оправдывавшими его введение, были необходимость приоритетного и стабильного снабжения городов и населения, занятого в промышленном производстве. Пресса того времени и вся последующая советская историография широко рекламировали привилегии рабочих, представляя их именно тем слоем общества, для которого в период индустриализации были созданы лучшие условия жизни и труда. Так ли это? Какой была реальная жизнь городского населения в первой половине 30-х годов?

Отпуск населению хлеба по карточкам был начат с городов хлебородной богатой Украины - Одесса, затем Мариуполь, Херсон, Киев, Днепропетровск... К началу 1929 г. карточная система была введена во всех городах СССР. В Москве это произошло в последнюю очередь, фактически в марте 1929 г. Начавшись с хлеба, нормированное распределение было распространено и на другие дефицитные продукты. В 1933 гг. были введены даже карточки на картофель. Место торговли заняло отоваривание по "заборным документам" и ордерам через закрытые распределители, закрытые рабочие кооперативы отделы рабочего снабжения.

На каких принципах строилась система нормированного централизованного распределения товаров? В начальный период карточного распределения единообразной классификации населения, принятого на централизованное снабжение, не было. Нормы снабжения вводились разновременно и отличались друг от друга. Общим моментом было то, что карточки выдавались через потребкооперацию и преимущества давались ее пайщикам. "Заборные документы" не получали только лица, лишенные избирательных прав. Каждая область имела свою форму и порядок выдачи карточек.

Однако в условиях продовольственного кризиса установленные на местах нормы снабжения не выполнялись. В хаосе и разнобое, которые царили в этот период, власти старались гарантировать в первую очередь снабжение индустриальных центров: появились постановления о снабжении Москвы. Ленинграда, Донбасса. При определении групп и норм снабжения первоначально решающую роль сыграл идеологический и экономический момент - ставка на "класс-гегемон". Было установлено 4 группы снабжения: рабочие-пайщики потребительской кооперации, рабочие, не являющиеся пайщиками, прочие трудящиеся - пайщики, прочие трудящиеся - не пайщики. Помимо принципа первоочередного пролетарского снабжения, другими принципами карточного распределения стали преодоление хаоса через унификацию норм и групп снабжения, а также все более глубокая дифференциация потребления различных слоев общества.

В первых постановлениях средние душевые нормы снабжения определялись на основе бюджетных данных о потреблении за предыдущий год. Для рабочих нормы потребления на 1929/30 г. были установлены несколько выше их фактического потребления в 1928/29 году. Поскольку бюджетные данные учитывали не только покупки в государственной торговле, но и у частника, карточные нормы были рассчитаны так, чтобы компенсировать рабочим потерю этого источника снабжения. Для снабжения остальных трудящихся в 1929/30 г. нормы были установлены ниже их фактического потребления в 1928/29 г.

Таблица 1. Нормы снабжения Москвы и Ленинграда в 1929-1930 гг.

Власть как будто исходила из идеальных посылок. Однако практика снабжения в 1929/30 г. показала, что правительство было не в состоянии выдержать установленный ассортимент и нормы снабжения населения. Политсводка Секретариата СНК СССР по приему заявлений и жалоб свидетельствует о том, что продовольственные трудности были основными причинами недовольства населения. Окружкомы, торготделы подтверждали, что дело обстоит очень скверно: недоброкачественная продукция, низкие нормы, пайки выдаются с опозданием, нет четкости в определении категорий снабжения. Пришедшие за пайками люди слышали ответ: " Не ходите и ноги не обивайте. Хлеба нет для местного снабжения. Кто где хочет, пусть там и берет". Реальное положение со снабжением на местах описано в письме мобилизованных на работу в Сибирь: в магазинах, кроме селедки, свежей рыбы, сахара и чая, ничего не было. Особенно их поразило отсутствие хлеба в хлебозаготовительном районе: хлеб выдавался только служащим с низким заработком, остальные покупали его на рынке. Как горько было ими замечено: "Рыбак на воде сидит и пить просит".

Вместе с установлением государственной монополии в снабжении произошел эффект, по поводу которого так недоумевали местные власти в Москве: "Был частник - была колбаса, взял столовую район - в 8 раз меньше стали получать продуктов". На самом деле результат был вполне закономерным. Ведь наиболее прочные позиции частный сектор занимал именно в торговле. В середине 20-х годов частник контролировал более половины розничной торговли, в которой было сосредоточено более 60% всех финансовых ресурсов частного сектора. Через частную торговлю проходила половина промышленной продукции массового потребления и 75% продуктов питания, поступавших в города. Но особенно важную роль частная торговля играла в снабжении сельского населения. Частник забирался в самые глухие уголки, где не было магазинов, быстрее приспосабливался к рыночной конъюнктуре. Мелкие предприятия в торговле были более рентабельны из-за низкого технического уровня торговли, ее сезонного характера и пр. За очень короткий срок благодаря развитию частного предпринимательства в торговле удалось наладить снабжение города и деревни наиболее необходимыми товарами. Частная торговля, выполняя особые функции в экономике, входила в качестве одного из элементов в систему экономических связей. Она влияла на ценовую, заготовительную, сбытовую политику государства. Насильственная ликвидация частного сектора в торговле привела к разрыву установившихся экономических связей, что не могло не вызвать кризисных явлений. Взятие на себя функций, выполняемых частными предприятиями, потребовало от государства дополнительных вложений в эти сферы и переориентации производства, в результате чего возросли издержки и ухудшилось снабжение. Ликвидация частной торговли, да и всего частного сектора в экономике не вызывалась экономической потребностью и целесообразностью. Напротив, они были жизненно необходимы. В данном случае сталинское руководство шло против объективных требований экономического развития.

Став монополистом в снабжении, государство не справлялось даже с обеспечением рабочего класса. Материалы Наркомснаба свидетельствуют о том, что осенью 1929 г. в связи со срывами планов поставок ухудшилось положение рабочих в Крыму и Сибири. Вследствие снижения норм и отсутствия продуктов наблюдались массовые заболевания цингой у рабочих в Карелии. В протоколах заседания Секретариата Казахского крайкома также говорится об ухудшении снабжения рабочих весной 1930 г. Секретарь Средне-Волжского краевого комитета М. Хатаевич в своем письме в ЦК пишет о трудностях с хлебоснабжением, о практически полном отсутствии снабжения мясом и жирами. Он восклицает: "Нельзя оставлять служащего в Самаре, Оренбурге, всегда привыкшего есть хлеб досыта, на норме в 3/4 фунта в день. На базаре пшеничная мука - 18-20 руб. пуд. Хотя бы хлебом обеспечить". Тогда же тревожные сообщения о тяжелом положении с продовольствием я голодных массовках поступали из Закавказья и Средней Азии, с Украины. В мае нарком снабжения Микоян получил служебную записку из Киева. Вот ее содержание: "Мяса не выдаем по карточкам никому вот уже вторую неделю, рыбы к нам не завозят, картофель на исходе... свободных запасов муки и зерна для снабжения Киева осталось на 4-5 дней... настроение рабочих повышенное". Киевские власти просили о бесперебойном снабжении хотя бы хлебом. Даже в привилегированных индустриальных центрах установленные нормы снабжения не выполнялись, хотя в постановлениях партии и правительства они рассматривались как минимальные. Поэтому на второе полугодие 1929-1930 гг. нормы снабжения, установленные для Москвы и Ленинграда, были снижены.

Стало ясно, что равное снабжение рабочих невозможно. Кроме того, хаос на местах требовал унификации всего городского распределения. Правительство стало составлять списки городов, а точнее, списки предприятий, все более дифференцируя снабжение. По сути дела, власти признали, что могут гарантировать только снабжение "рабочего авангарда", занятого в решающих отраслях крупной промышленности. Доктринальное начало карточной системы стало уступать место вынужденному рационализму. В конце 1930 г. решением ЦК ВКП было установлено сначала два, а с 1931 т. четыре списка городов, подлежащих централизованному снабжению. Начался новый этап карточного распределения.

Право преимущественного и первоочередного снабжения по карточкам имели рабочие особого и первого списков, в которые вошли ведущие индустриальные объекты. Рабочие второго и третьего списков покупали только часть товаров по карточкам. Они обеспечивались централизованным снабжением по хлебу, сахару, крупе, рыбе, остальное - за счет местных ресурсов. В 1931 г. удельный вес особого и первого списков городов в общем контингенте составил около 40%, в составе же централизованных фондов снабжения - 70-80% .

Дальнейшая дифференциация снабжения была связана с январским 1931 г. постановлением коллегии Наркомснаба. В соответствии с ним все трудящееся городское население было разделено на группы по классово-производственному признаку. В первую группу снабжения входили рабочие, которые в свою очередь делились на индустриальных и прочих. К индустриальным, помимо рабочих фабрично-заводских предприятий, а также рабочих транспорта и связи, были отнесены: инженерно-технический персонал на производстве, комполитсостав Красной Армии и Флота, войск ОГПУ, строевой состав милиции, оперативные работники УГРО, ученики и преподаватели школ ФЗУ. К прочим рабочим, кроме незанятых в промышленном производстве, относились кустари, учащиеся и преподаватели индустриальных вузов и техникумов. Вторую социальную группу снабжения составили служащие, а также члены семей рабочих и служащих, лица свободных профессий. Третью группу - дети до 14 лет.

В 1931 г. появились первые постановления о снабжении интеллигенции, в частности врачей и учителей. Они устанавливали, что снабжение этих групп населения должно зависеть от того, где они проживают и кто пользуется их услугами. В городах врачи и учителя должны были получать нормы индустриальных рабочих того списка, к которому относился данный город. Медицинские работники, учителя школ, обслуживающие предприятия, должны были пользоваться льготами этих предприятий.

Централизованное карточное снабжение не распространялось на лиц, лишенных избирательных прав, и на незанятых "общественно-полезным трудом". К ним были отнесены арендаторы, владельцы контор, бюро, частные маклеры, торговцы, а также те, кто лишь год назад сменил "нетрудовое занятие" на трудовое. Для этих семей было разрешено выдавать продуктовые карточки только детям.

Таким образом, острый товарный голод привел к складыванию глубоко дифференцированной иерархической системы снабжения городского населения. Были установлены единая форма и порядок выдачи карточек. От потребкооперации право выдачи карточек перешло в 1931 г. к исполкомам. Одновременно с определением новой численности контингентов централизованного снабжения были установлены новые нормы снабжения на 1931 год.

Сравнение таблиц 1 и 2 показывает, что нормы снабжения в 1931 году были понижены. Наиболее высокие нормы снабжения, установленные в 1931 г. для индустриальных рабочих особого списка, были на уровне средних норм 1929-1930 гг. Особенно ухудшилось снабжение рабочих и остального населения городов второго и третьего списков. Все это свидетельствует о том, что при переходе к карточному распределению правительство переоценило свои возможности в снабжении населения и недооценило степень продовольственного кризиса, который был результатом его политики. Приведенные данные показывают, что государство было не в состоянии обеспечить нормы, установленные в конце 1929 г. Оно было вынуждено неуклонно снижать их, все более дифференцируя потребление. Более высокие нормы снабжения индустриальных рабочих и относительная их стабильность достигались путем сокращения снабжения рабочих второстепенных производств и остального населения. Особенно тяжелым на всем протяжении карточного снабжения было положение с мясом, жирами и молочными продуктами.

Снижение норм централизованного снабжения было констатацией все ухудшающегося продовольственного положения в стране. Принимаемые решения оставались на бумаге, постановления не гарантировали улучшения или хотя бы стабилизации обстановки. Власти не контролировали и не владели ситуацией, они приспосабливались к ней. Реальное положение с городским снабжением оставалось тяжелым. Так, проверка рабочего снабжения и общественного питания на заводах "Красное Сормово" и "Судоверфь" Нижегородского края летом 1931 г. показала невыполнение планов и норм снабжения, антисанитарные условия, низкие нормы и плохое качество общественного питания. Докладная записка Восточносибирского краевого комитета ВКП также свидетельствует о нетерпимых условиях с продовольственным и промтоварным снабжением края: план городского снабжения был выполнен всего на 40%, сельского - на 24%. О бегстве рабочих Турксиба по причине плохого снабжения говорится в записке Казахского крайкома ВКП.

Для рабочих второго и третьего списков была снижена также и норма крупы. Неизменными оставались только нормы по хлебу и сахару. Катастрофическим было положение остального населения - служащих и детей. Постановление было признанием того, что государство не гарантирует им даже прожиточный минимум.

Не справляясь со снабжением, правительство пыталось еще более дифференцировать нормы. Появилось постановление Совнаркома о разных нормах снабжения для рабочих, пользующихся и не пользующихся общественным питанием. Оно вызвало такой хаос в снабжении, что было отменено. Однако нормы снабжения вновь были снижены.

В феврале 1932 г. на имя Орджоникидзе пришло письмо из Донбасса. В нем говорилось, что в связи с утверждением заниженных контингентов сложилось тяжелое положение со снабжением рабочих. Местные власти, выискивая средства, ввели норму на семейность. Для строителей она равнялась 0,2, для угольщиков 1,1, для остальных специалистов коэффициент составил 0,5. В результате значительное число членов семей было снято с централизованного довольствия. Кроме того было отказано в снабжении семьям погибших шахтеров и переброшенных на работу в Караганду. В результате этих действий в Донбассе прошли демонстрации детей под лозунгами "Хлеба!", разгромы лавок и изъятия хлеба из пекарни. Местные власти боялись, что сведения просочатся через письма в Караганду и вызовут волнения и там.

Телеграммы о тяжелом положении, болезнях бегстве рабочих с производства приходили в 1932 г. из Калмыкии, Иркутска, Свердловска, с Балхаша. Сведения о плохом снабжении шли из Северного края, с Сахалина, Дальнего Востока, Восточной Сибири, Средней и Нижней Волги.

Материалы из Удмуртии свидетельствуют об озлобленности и уходе рабочих с предприятий. По сведениям из Башкирии, "разрыв" контингентов, принятых на централизованное снабжение, и фактических составлял 139 тыс. чел. При таких условиях население третьего списка не снабжалось вообще, по второму списку обеспечивалось частично. В июле 1932 г. Ивановский обком, исходя из выделенных фондов, установил следующие нормы продовольственного снабжения: для рабочих первого и особого списков - по 1 кг крупы; 0,5 кг мяса; 1,5 кг рыбы; 0,8 кг сахара. Прочее население и рабочие предприятий второго и третьего списков получали только сахар. Таким образом, фактические нормы были существенно ниже указанных в постановлениях.

Из приведенных примеров ясно видно, что обеспечение норм индустриальных рабочих шло за счет сокращения норм рабочих предприятий легкой, стекольной, кожевенной промышленности. Плохим было снабжение учителей, врачей, студентов. Им не гарантировался даже хлебный паек. Конечно, среди интеллигенции была своя элита, которая питалась хорошо, но большая часть интеллигенции жила впроголодь. По сведениям с мест, в большинстве районов крупа и сахар выдавались учителям и врачам нерегулярно: 2-3 раза в течение года по 400-500 г. Из 140 тыс. городских учителей в порядке централизованного снабжения мясом обеспечивались только 26 тыс. Установленная для них норма была 1-2 кг в мес.

Даже снабжение ведущих индустриальных центров шло с большими трудностями. В записке Молотову, подготовленной ЦСУ по данным бюджетов рабочих крупной промышленности, отмечалось, что в 1932 г. по главным промышленным районам резко снизилось потребление основных продуктов питания - мяса, рыбы, молока, масла. Выполнялась только норма хлеба.

Страницы: 1, 2