Не удивительно, что в 1933 г. жалобы на перебои в снабжении, даже хлебом, шли потоком из Северного края, Западной, Ленинградской, Московской, Ивановской областей, Донбасса, Горьковского края, с Дальнего Востока. Сведения о тяжелом продовольственном положении поступали также из Забайкалья: " Рыба, крупа, жиры совершенно отсутствуют, есть ограниченные запасы муки и мяса". По сведениям из Днепропетровска, из-за срывов планов завоза выдавали только крупу, рыбу, немного мяса. Исключительно тяжелое положение сложилось со снабжением по второму и третьему спискам: люди получали только по 200-400 г хлеба.
Трудности в снабжении продолжались вплоть до отмены карточной системы. Приведем некоторые материалы за 1934 г. В письме из Крымского обкома говорится о тяжелом положении с мясом: при потребности 880 т область имела только 10 т. Плохое положение с мясом было и в Днепропетровске. Письмо из Киргизского обкома свидетельствует о том, что хлебное снабжение выполнялось только на 45-50%. Летом и осенью 1934 г. жалобы на плохое снабжение шли из городов Западной обл., а также Саратова, Орска.
Голод 1932-1933 гг. привел к ухудшению демографической ситуации в городах СССР. По данным Центрального управления народно-хозяйственного учета, в 1933 г. был отрицательный естественный прирост населения, т. е. число умерших превысило число родившихся. Эта разница составила для страны 1 млн. 315,2 тыс. человек. Для городского населения отрицательный естественный прирост был равен 374,6 тыс. Наибольшие потери понесли РСФСР и Украина.
Интересно, что убыль городского населения в СССР была практически повсеместной и в отличие от сельского населения относительно равномерной. Анализ данных показывает, что главная причина убыли городского населения - снижение рождаемости. Так, в 1931 г. в городах РСФСР родилось 620,6 тыс. чел., в 1932 - 711,3 тыс., а в 1933 - всего 445 тыс. чел. На Украине соответственно - 151,6, 167 и 110,1 тысbookmark43. По масштабам убыли городского населения выделяются Нижняя и Средняя Волга, Северный Кавказ, Черноземный Центр, Крым, Урал. Более высокие показатели убыли городского населения - не просто следствие снижения рождаемости, но и прямой рост числа погибших в результате голода, охватившего эти регионы. Это - данные о естественном "приросте". Если же проанализировать абсолютные показатели, то откроются более страшные размеры потерь. По отчетным данным, показатели смертности в городах составили:
1931 г. | 1932 г. | 1933 г. | 1934 г. | ||
РСФСР | 472037 | 577537 | 635478 | 580610 | |
УССР | 101926 | 141018 | 250773 | 128279 |
Таким образом, в 1933 г. общее число умерших в городах РСФСР и на Украине - республиках, испытавших тяготы голода, было выше, чем в более благополучные предшествующий и последующий годы.
Причина такого положения - голод в городах. При этом приведенные данные безусловно занижены. Так, по справке Киевской медицинской инспектуры, в 1933 г. число умерших, подобранных трупным покоем г. Киева, составило 9472. При этом зарегистрирована была только 3991 смерть.
Где же искать причины голодной катастрофы? Почему правительство при всем напряжении ресурсов, не справлялось со снабжением городов? Состояние снабжения определялось положением в промышленности и сельском хозяйстве. В 1930-1933 гг. советская экономика переживала глубокий кризис. Причиной, приведшей к кризису, были нереальные планы промышленного развития, форсированное перераспределение средств. Резкий рост капиталовложений в промышленность, государственный контроль над оптовыми и розничными ценами, ликвидация частного сектора вели к обострению дефицита и инфляции. Сельское хозяйство находилось в состоянии упадка в результате насильственной коллективизации, которая также преследовала цель обеспечения потребностей тяжелой индустрии. Развал в аграрном секторе был причиной обострения продовольственного дефицита в стране. Положение усугублялось относительно быстрым ростом денежных доходов населения, а также просчетами во внешней торговле. Таким образом, голод, царивший в стране, был закономерным результатом политики, проводимой сталинским руководством на рубеже 20-30-х гг.
Кризисное состояние экономики заставляло правительство пересматривать избранный курс, проводить частичные экономические реформы. Попытки реформ, отход от доктринальных представлений о социализме предпринимались и в 1930 г., и 1931 г. Интересно в этой связи привести постановление ЦК ВКП от 10 июля 1931 г. Оно было посвящено работе технического персонала на предприятиях и улучшению бытовых условий инженерно-технических работников.
Постановление приравнивало ИТР на предприятиях к индустриальным рабочим по вопросам социального обеспечения. Но, кроме этого, в постановлении говорилось о том, что необходимо запретить органам милиции, УГРО и прокуратуры вмешиваться в производственную жизнь завода без специального разрешения дирекции, а также запретить парторганизациям отменять, задерживать и исправлять оперативные распоряжения дирекции завода. Было признано нецелесообразным существование официальных представительств ОГПУ на предприятиях. Предлагалось пересмотреть дела осужденных и не препятствовать их назначению после реабилитации на руководящие должности.
Но кризис продолжался. Провал этих реформ был неизбежен. Нереальные планы развития требовали для своего выполнения давления на хозяйственные звенья, безжалостных заготовок и продолжения коллективизации. Стремление во что бы то ни стало наращивать промышленное производство и капиталовложения вело к нарушению стабильности денежного курса, хозрасчета, требовало все новой эмиссии. Все это воспроизводило кризисную ситуацию. Кризис вел к усилению репрессивного характера системы.
Обострение экономического кризиса в 1932-1933 гг., массовый голод вновь потребовали экономических реформ. Не случайно период зимы - лета 1932 г. многие исследователи называют неонэпом. К числу принятых мер можно отнести переход к более реалистичному планированию, сокращение планов сельскохозяйственных заготовок, развитие колхозного рынка, попытки стабилизировать рубль, ввести хозрасчет, преодолеть уравниловку и обезличку. Главная цель, которая преследовалась при этом, - поднять производство, ослабить дефицит и продовольственный кризис в стране. Все это дополнялось мерами репрессивного характера. На всем протяжении 30-х гг. наряду с укреплением командно-административной системы власть была вынуждена искать и использовать экономические "подпорки". Это позволяло достичь некоторой стабилизации в экономике.
В сфере снабжения населения также был осуществлен ряд мероприятий. Помимо проведения специальных совещаний, контрольных проверок, создания инспекций, оперативных пятерок, которые следили за отгрузками, заготовками, складами, осуществлялись и экономические меры. К ним можно отнести развитие децентрализованных форм снабжения, коммерческой торговли, расширение рыночных фондов товаров. Увы, главным средством увеличения рыночных фондов был не рост производительности труда, а сокращение внерыночного потребления. Особое место в системе мер занимала борьба с воровством.
Правительство пыталось также стимулировать развитие общественного питания. Как обычно, создавались эталоны для подражания. В качестве передового опыта рекламировалось развитие общественного питания на заводе Электропровод. Каганович в одном из докладов даже говорил об особом "электропроводном периоде" в развитии общественного питания. Рабочие смогли привести столовую из "помойной ямы" в приличный вид. Что же было сделано? Для ликвидации очередей устроили две двери, поставили дополнительные столы, ввели три смены, остеклили помещение, купили графины и цветы, убрали с витрин пустые коробки и банки, сделали склад для овощей, сапожную мастерскую, папиросный ларек, создали свой распределитель и лавочные комиссии. Просто построили и убрали? Откуда взялись продукты, ведь их не хватало раньше? Читаешь выступления рабочих, но ответа на эти вопросы не находишь. Похоже, что это была очередная показная кампания для создания и поддержки энтузиазма масс.
Не справляясь со снабжением населения, государство призывало предприятия и организации искать источники самообеспечения: вести самозаготовки в глубинке, заключать договоры с колхозами, иметь собственные огороды, свинарники, молочные фермы, фабрики-кухни, столовые. В общем всячески развивать собственную продовольственную базу, создавая "огородное кольцо вокруг городов", "Днепрострои капустного производства" и "Магнитострои птичьих инкубаторов", а также осваивать прудовое хозяйство на основе "мирного содружества и сожительства зеркального карпа и гуся, и утки". Однако специальным постановлением для предприятий был запрещен прямой обмен производимой промышленной продукции на продукты. Строго наказывалось руководство тех предприятий, которые, стараясь обеспечить себя, браковали свою продукцию и продавали ее колхозам.
Всячески рекламировался положительный опыт предприятий по созданию продовольственной «базы. Например, автозавод им. Сталина для обеспечения рабочих продовольствием купил несколько совхозов в Подмосковье, в Гжатском районе, имел подшефные свиноводческие, мясомолочные, овощные совхозы, водоемы в Московской области и Астрахани, свои пригородные огородные хозяйства, заключал также договоры с рыбацкими и другими колхозами для обеспечения заводского рынка. Ему было выделено 7 районов для проведения самозаготовок. Сколько времени и сил требовало поддержание этого большого хозяйства! Помощь запчастями, посылка организаторов и специалистов в подшефные совхозы для обеспечения посевных и уборочных кампаний, для постройки крольчатников, молочных ферм, силосных башен, закупки скота, заготовки кроликов, работы на базах и конторах децзаготовок. Для проведения сельхозработ в своих собственных хозяйствах постоянно требовалась мобилизация сил завода. За цехами были закреплены определенные участки работ, и заводское радио каждый день объявляло, сколько требуется рабочих рук на поля. Вопросы снабжения и внутри завода занимали уйму времени: совещания секторов по распределению продуктов, составление списков по категориям снабжения и обсуждение их на собрании, распределение талонов между цехами, продажа обеденных талонов, совещание уполномоченных по общественному питанию, снабженческие совещания, совещания продавцов с участием рабочих, дежурства и проверка работы столовой, баз, складов, для чего создавались специальные лавочные комиссии, летучие отряды, добровольческий актив, хлебная инспекция. Следствием этого был рост слоя организаторов снабжения, не связанных непосредственно с производством. Возникает резонный вопрос: когда и кому работать, если даже для того, чтобы обратиться, например, с заявлением на хлебозавод, мобилизовывалась целая бригада? Читаешь об этом положительном опыте и создается впечатление, что завод все время лихорадило!
Наряду с перечисленными мерами были предприняты попытки решить одну из основных проблем: несоответствие карточного уравнительного распределения и политики зарплаты. В декабре 1932 г. появились постановления ЦК ВКП и СНК СССР о расширении прав заводоуправлений в деле снабжения. С ними была связана дальнейшая дифференциация снабжения на производстве и попытки найти новые стимулы к труду.
В соответствии с этими решениями устанавливалось две формы снабжения на заводах. На крупнейших предприятиях промышленности ЗРК ликвидировались, а снабжение передавалось ОРСам при заводоуправлениях. На остальных предприятиях, где ЗРК сохранялись, они также полностью подчинялись заводской администрации. Право выдачи "заборных документов" переходило к руководству завода. Постановления усиливали власть директора и требовали от него увязать снабжение с интересами производства. Подлежал пересмотру контингент снабжаемых. В результате этой акции значительное число "прихлебателей и мертвых душ, присосавшихся" к системе льготного централизованного снабжения, были лишены его. После появления этого постановления ухудшилось положение интеллигенции. Начались массовое открепление врачей и учителей от ЗРК и ОРСов предприятий и передача их на снабжение в общем порядке. Само снабжение стало дополнительным рычагом принуждения в руках администрации. Паек должен был превратиться в орудие трудовой дисциплины. Он должен был быть использован в борьбе за выполнение производственного плана и повышение производительности труда.
Нормы снабжения внутри завода должны были определяться значением данного цеха, конкретной группы рабочих в производстве. Так, на заводе им. Предписывалось иметь специальные магазины, столовые для ударников, доставлять им товары на дом, проводить соревнования за право быть прикрепленными к магазинам, применять дополнительное снабжение при перевыполнении плана. На предприятиях Азнефти, например, перевыполнив план на 10%, можно было дополнительно получить 1-1,5 кг сахара, 2-3 кг муки, 1 кг сыра, 4 кг кондитерских изделий, 1 кусок хозяйственного мыла и пару белья. В зависимости от выполнения плана распределялись ордера на обувь и одежду. Существовало и дифференцированное питание. Обеды для ударников должны были стоить дешевле при их более высокой калорийности. Полагалось обслуживать ударников вне очереди, отводить для них особые "ударные комнаты" или отдельные столы.
Лишение "заборных" документов должно было применяться как санкция против прогульщиков и летунов. На предприятиях два раз в месяц, а в некоторых случаях один раз в декаду или пятидневку ставился штамп о выходе на работу. Без отметки продукты не выдавались. За спекуляцию "заборными" документами, за расходование фондов снабжения сверх утвержденного контингента, а также сверх фактического наличия рабочих и служащих виновные должны были привлекаться к уголовной ответственности как за преступления, направленные на подрыв дела рабочего снабжения.
Велись и поиски виновных. Так, Микоян пишет письмо в ОГПУ с просьбой выяснить, нет ли вредительства в доставке товаров, а то, дескать, посылаем много, а товар не доходит. И "козлы отпущения" были найдены: ОГПУ выявляло контрреволюционные организации, создававшие сложности в снабжении, запекавшие мышей в хлеб и клавшие болты в салат.
Таким образом, с помощью все большей дифференциации в снабжении правительство пыталось стимулировать развитие производства и гарантировать снабжение рабочего "авангарда". Система распределения товаров по едокам все более уступала место хозяйственной целесообразности. Главным принципом было кормить не вообще, а работающих на производстве и выполняющих задания. Система снабжения подчинялась приоритетам старой "военно-коммунистической" экономики. В 1921 г. В.И. Ленин, выступая на III Всероссийском продовольственном совещании, говорил: "Когда речь идет о распределении продовольствия, думать, что нужно распределять только справедливо, нельзя, а нужно думать, что это распределение есть метод, орудие, средство для повышения производства". И далее "...если распределять продовольственные продукты, как орудие политики, то в сторону уменьшения числа тех, которые не безусловно нужны, и поощрения тех, кто действительно нужен".
В условиях острого продовольственного кризиса или с точки зрения потребностей проводимой правительством индустриализации такая распределительная политика могла казаться эффективной. Являясь логическим продолжением общего экономического курса, играя подчиненную роль, она вроде бы создавала условия для его реализации. Однако необходимо помнить, что обострение продовольственного дефицита и рост инфляции на рубеже 20-30-х гг. были результатами политики самого сталинского руководства.
В связи со сказанным встает и другой вопрос. Удалось ли создать нормальные условия труда и быта хотя бы для той небольшой части общества, которая была занята в крупном промышленном производстве?
Знакомство с архивными материалами Наркомата снабжения не позволяет утвердительно ответить на него. В течение всего периода карточного распределения снабжение рабочих осуществлялось с большими перебоями и напряжением. Сама разработка планов снабжения в центральных и местных органах была многоступенчатой, сложной и долгой. Планы разрабатывались с большим опозданием, что влекло задержки в отгрузках товаров. Хроническими явлениями были недогрузы и срывы поставок. Контингенты централизованного снабжения, определяемые Наркомснабом, повсеместно оказывались заниженными. С мест шел поток жалоб и просьб пересмотреть и расширить их. Из-за дефицита товаров реальные фонды, направляемые на места, были ниже расчетных. Занижение контингентов, уменьшение фондов, срывы поставок и недогрузы вели к тому, что нормы, установленные для снабжения рабочих, не соблюдались.
Местные власти находились в тяжелом положении. Правительство разрешило им варьировать нормы, но не позволяло превышать выделенные фонды, расширять контингенты, переводить предприятия из низших списков в высшие. В конце 1929 г. Политбюро отменило решение Средне-Волжского крайкома ВКП о повышении до 800 г дневной нормы хлеба рабочим. Разворачивался конфликт между центральной и местной властью. В Иркутске в мае 1931 г. за отказ выдать по поводу 1 Мая сверх плана мяса на снабжение рабочих были арестованы и приговорены судом к 4 месяцам принудительных работ руководящие работники конторы Союзмясо. Нарком снабжения Микоян при поддержке Сталина отменил распоряжения суда, потребовал "ударить по рукам " и впредь беречь централизованные фонды.
Наркомснаб стремился контролировать деятельность местных властей по вопросам снабжения, требуя присылать все распоряжения на этот счет. Однако местные власти пренебрегали этими требованиями: процветали злоупотребления на местах, директивы и постановления не выполнялись, уполномоченные Наркомснаба зачастую игнорировались. Директора, ощущая себя хозяевами на производстве, решали вопросы снабжения по своему усмотрению. В одном из своих выступлений Микоян сетовал: "Каждый делает по-своему. Все молчком. Если самому поехать на завод, заподозрить да покопаться, тогда только узнаешь". Микоян был вынужден неоднократно обращаться за поддержкой своей позиции в ЦК.
Даже снабжение военных объектов и крупнейших промышленных центров осуществлялось с трудностями. Бесперебойность снабжения Москвы, Ленинграда обеспечивалась за счет импорта, сокращения целевых поставок, разбронирования неприкосновенных запасов. И тем не менее нормы снабжения Москвы и Ленинграда особенно по мясу, жирам, крупе также неуклонно сокращались.
Каково было реальное потребление индустриальных рабочих в период карточного снабжения? Для ответа на этот вопрос воспользуемся данными о рабочих бюджетах. Они разрабатывались ЦУНХУ на основе текущих ежедневных записей прихода, расхода и потребления. Для обследования отбирались 9-10 тыс. семей рабочих, занятых в крупной промышленности. Эти данные ежемесячно публиковались в специальном бюллетене в порядке, не подлежащем оглашению. Обратимся к наиболее обеспеченному слою индустриальным рабочим Москвы. Необходимо отметить, что материалы таблицы характеризуют общее потребление рабочих, то есть включают продукты, распределяемые по централизованному снабжению, общественное питание и покупки продуктов на рынке.
Если сравним приведенные данные с бюджетными материалами за 1928/29 г., то увидим ухудшение питания рабочих семей Москвы в период карточного распределения. Особенно плохим оно было в 1933 г. Но даже в 1935 г. не происходит существенного улучшения. Питание рабочих Москвы в 1935 г. было хуже, чем до введения карточек. По сути дела, в первой половины 30-х гг. правительство стремилось восстановить уровень питания конца 20-х гг., но не смогло этого достичь. Исключение составляет потребление хлеба, овощей и молока.
Сравним приведенные сведения с данными о потреблении рабочих в царской России. М. Давидович в книге "Петербургский текстильный рабочий" пишет, что в начале XX в. среднесуточная порция мужчины в полных рабочих семьях составляла: по хлебу 1042 г, сахару 44 г - 1,3 кг в мес.), растительным продуктам 555 г, животным 457 г. При этом потребление рабочего текстильной промышленности было характерно для среднего рабочего в Петербурге. Потребление металлистов было выше. Таким образом, питание семей фабрично-заводских рабочих в Москве в первые пятилетки было хуже питания среднего рабочего в Петербурге в 1908 г. Оно было близко потреблению русских нефтепромышленных рабочих Баку. Так, по данным А.М. Стопани, размеры дневного потребления русских нефтепромышленных рабочих, живущих с семьей, составляли: по хлебу 692 г, сахару 52,5 г, овощам и картофелю 43,3 г, мясным продуктам 41 г, по рыбным продуктам 5,5 г.
В литературе 30-х гг. есть данные о рационе германских рабочих и рабочих заводов Форда в годы, предшествовавшие мировому экономическому кризису. В сравнении с этими данными нормы снабжения индустриальных рабочих в СССР были высокими по хлебу, картофелю, но ниже по сахару и особенно сильно отставали по молочным продуктам, жирам, потреблению яиц, овощей и фруктов.
Попробуем оценить роль централизованного снабжения в питании рабочих семей Москвы. Для этого определим удельный вес общепита и рынка. Доля общественного питания была довольно высока, особенно в голодные годы. Так, в 1932 г. удельный вес общепита по мясу составлял 27%, в 1933 г. - более 40%, по рыбе - 29-30%, крупе - 20-30%, растительному маслу и маргарину - 40-60%, яйцам, творогу, сыру - более 30%. В 1934, 1935 г. доля общественного питания упала, росли приобретения продуктов для домашнего питания.
Особо важную роль в питании рабочих играл рынок. В 1932 г. рабочий покупал около 30% мяса на рынке, в 1933 г. около - 80%. По сыру и творогу эти показатели составили 40 и 70%, по молоку - 60 и 30%, яйцам - 80 и 30%, рыбе - 9 и 60%. Доля рынка в общей стоимости покупок была еще выше. В 1933 г. рабочие покупали около 18% муки и хлеба на рынке, но доля этих покупок в общей сумме, уплаченной за мучные продукты, составила 79%. Это и понятно, так как разница низких пайковых и высоких рыночных цен была огромна.
Таким образом, централизованное снабжение практически не давало рабочим животных и молочных продуктов. Правда, положение в Москве было лучше. Доля рынка была наиболее высока по молоку, яйцам, по мясу она составляла 19%, рыбе - 1-2%, мучным продуктам - 0,5-4%. В 1934 и 1935 г. рынок продолжал играть важную роль в снабжении рабочих не только по причине недостаточного централизованного снабжения, но также из-за изменения соотношения цен государственной и колхозной торговли.
Приведенные данные свидетельствуют о том, что положение рабочих, в том числе и индустриальных, ухудшилось при переходе к централизованному нормированному распределению. Привилегии и процветание рабочих в период индустриализации - очередной миф сталинской пропаганды. Промышленных рабочих можно считать привилегированным классом только по сравнению со служащими и интеллигенцией, жившими в те годы впроголодь, а также крестьянством, которое миллионами гибло в колхозной деревне. Таким образом, главная задача карточного распределения - обеспечение города и населения, занятого на производстве, не была выполнена.
Не случайно поэтому вся история карточного снабжения сопровождается недовольством населения. Формы протеста были различны: бегства с предприятий, письма в ЦК и правительству, нажим на местные власти, голодные демонстрации и забастовки. Массовые выступления недовольных проходили в июне 1930 г. в Черноморском округе, в июле 1930 г. - в Казахстане, в апреле 1932 г. и феврале 1933 г. - на предприятиях Ивановской области.
В записке инструктора ЦК приводятся высказывания недовольных рабочих: "задушили рабочих: нет ни хлеба, ни денег", "Ленин жив и, учитывая тяжелое положение, хочет наладить дело, у нас все готово, и сейчас раздаются листки для записи желающих бастовать". В январе 1933 г. в редакцию "Известий" поступило письмо от 3 рабочих. Вот его содержание: "Мы, старые рабочие, при капиталистическом строе так не жили, как сейчас. Текстильщики получают 100 руб. в месяц, по твердой цене только хлеб, остальное на рынке. Дети наши увядают от недоедания, не видят молока и сахара, картофель на рынке продается по штуке, в столовых мороженный картофель и вода. Жить так нельзя, в массах ропот и недовольство. Говорят о выступлениях по типу Вичуги и Тейков".
Воплем отчаяния рабочих является письмо с Ижевского завода, посланное в августе 1930 г. на имя Рыкова: "Просим Вас от имени 50000 рабочих Ижевского завода спасите нас от голода. Столовые закрываются, дают воду с овсяной крупой и немного хлеба. В магазинах дают по 1/2 фунта черного хлеба или муки на человека, больше ничего не дают вот уже с месяц. Мы пухнем от голода, работать нет сил. Раньше дармоедам солдатам давали по 3 фунта черного хлеба, по 1/4 фунта мяса и 1/2 фунта крупы на ужин, а они ничего не делали. А мы несем тяжелую работу, особенно в литейном цехе. Рабочие бегут с производства, продают все с себя, лишь бы прокормить детей. Дети-то чем виноваты, что Вы не сумели нас обеспечить ничем. На кой нам Ваша тяжелая индустрия, когда мелкой нет совсем. Тяжелой сыт не будешь. Надо было сначала обеспечить себя предметами первой необходимости, а потом думать о тяжелой индустрии или все прахом пойдет от голода.
Тов. Рыков, что мы Вам предлагаем. Послушайте нас, не упрямьтесь далее. Будет уж, натешились. Видите, ничего не выходит, можно свернуть и на другую дорожку. Первое, что надо - открыть частные заводы, фабрики и частную торговлю. Частник, не прижатый налогами, все найдет. Потом создать образцовые хозяйства, т.е. позволить... иметь по 3-4 лошади, с десяток коров, с 1/2 сотни овец и кур, и гусей... когда будет частная торговля, крестьянин будет стараться получить из труда больше продуктов и для этого будет дешево продавать хлеб и шерсть, и лен, и мясо. А когда крестьянин не заинтересован в покупке, он ничего не продаст. Значит, будет мало сельских продуктов, а значит, они будут дороги. А дороги будут сельские продукты, дороги будут и городские... Вы видите, нам не справиться больше, зовите на помощь частника, как призвали когда-то нэп.
Просим Вас, не вынуждайте нас к решительным мерам, мы обращаемся к Вам по-товарищески. У нас много коммунистов, и все пришли к одному решению - положение катастрофическое, дальше терпеть нельзя. Конечно, есть еще способ спасти страну от нищеты. Это - получить все из-за границы. Плюньте на такую поддержку, спасите нас от голодухи...". Комментарии излишни.
Итак, централизованное нормированное распределение было частью общего социально-экономического курса, проводимого сталинским руководством на рубеже 20-30-х гг. Оно призвано было обеспечить нужды индустриализации, прежде всего, гарантировать продовольственное снабжение промышленного "авангарда". Можно утверждать, что эта политика потерпела крах. Рабочее снабжение было провалено. Положение городского населения, в том числе и промышленных рабочих, резко ухудшилось с установлением государственной монополии в снабжении.
Страницы: 1, 2
