В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет. Так, чтобы вот, внезапно... В принципе, не было такого случая в жизни, чтобы я что-то сделал и мне бы было... В личном плане - это, может быть, где-то я не сделал моей матери то, что мог, ну, чего-то решил попозже, забывая, что возраст-то не ждет. А вот в политической жизни ничего не сделал такого, за что было бы стыдиться. Вот ГКЧП - вы все время уходите от этого дела - это же великая революция была, мы могли бы спасти страну! Если бы все поддержали, как это сделал ЛДПР, мы бы сегодня жили совсем в другом государстве. Вы это не хотите. 1993 год - вы не хотите про это говорить, про импичмент - не хотите говорить, про все законы очень важные - этого ничего не показывают в стране.
А.ГОРДОН: Не, я про другое. Я совсем про другое.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: А здесь вынужден идти! Потому что зовут - и хотя бы в культурной передачи граждане увидят.
А.ГОРДОН: То есть это пиар?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Не пиар, а вынужденная возможность прийти к избирателям, чтобы они хоть видели и слышали, что мы есть.
А.ГОРДОН: А это как называется?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Александр, про вас в интернете написано, что вы пиццу разносили. Как называется?
А.ГОРДОН: Это называется пиар.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Причем здесь пиар? Пиар - это когда я придумал.
Это для вас вынужденное или что это для вас было? Вам не стыдно, что вы пиццу разносили и кондиционеры монтировали?
А.ГОРДОН: А за что ж тут стыдиться-то? Я делал работу.
Ну, а за что здесь стыдиться? Наш народ любит песню.
А.ГОРДОН: Пиар - я могу объяснить, за что здесь.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Пиар - если бы я сам! Если б я сам придумал! Вот давайте я с кем-то пойду, буду петь. Зовут?
А.ГОРДОН: Да ладно, у вас 2 диска записано или 3. Вы мне дарили.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да!
А.ГОРДОН: Я плакал, но слушал, Владимир Вольфович.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да! Правильно.
А.ГОРДОН: Я про это и говорю.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Не моя идея!
А.ГОРДОН: Владимир Вольфович, я пытаюсь объяснить одну простую мысль. Я сейчас попробую ее сформулировать. У вас потрясающе получаются некоторые вещи в жизни, замечательно получаются. А некоторые не получаются совсем.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну и что? Так, что вы хотите? Чтобы я был сверхидеальный человек что ли?
А.ГОРДОН: Но вы почему-то одержимы именно тем, что у вас не получается. Я ни разу не видел поющего Обаму, я ни разу не видел танцующего Клинтона.
А.РАЗИН: Да что вы? А на саксофоне кто играл? Не Клинтон?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Берлускони что-то пел.
А.РАЗИН:Нет, подождите. Публичная политика предполагает это. То есть мы все время говорим, что в стране не хватает публичных политиков. Правильно? Политик - он должен быть открытым, люди должны знать, кто он такой. И, кстати, на Западе Владимир Вольфович от много отказывается - то он, видите, говорит, что он не говорил по поводу женщин и мужиков, водки и мужиков. А вот возьмите нового мэра Лондона Бориса Джонсона - он фактически то же самое сказал через 15 лет: "Кто голосует за меня, у женщин растет грудь, у мужчин повышается шанс купить БМВ". Это публичная политика, в том числе и на Западе.
А.ГОРДОН: В кино снимались?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: В кино? Не было. Какое кино? Какие-то предложения, может, были.
А.ГОРДОН: Вы снимались в кино.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но фильм, который сделал человек - я деньги дал.
А.ГОРДОН: Ну, да. Но вы снимались в кино.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну это, на речном трамвайчике там эти бегали. Это не полнометражный фильм, нигде не выходил. Такого не было, чтобы сниматься. То есть я не хочу этого. Вы хотите подвести, что, может быть, я хочу быть на сцене? Не имел желания никакого.
А.ГОРДОН: Это я хочу, чтобы вы были на сцене, а не там.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет. Нет!
А.ГОРДОН: Я же про это и говорю.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Не имел желания! Не имел! Вы же меня подталкиваете!
А.ГОРДОН: Любой театр с руками оторвет.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Не надо!
А.ГОРДОН: Владимир Вольфович, займитесь делом!
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я могу прийти в театр любой - они боятся - и сорвать спектакль, что режиссер плохой, актеры, неправильное понимание Достоевского. Все отказали, кроме Любимова. Любимов разрешил. В антракте я вышел на сцену. То есть я готов с ними спорить, но ни в коем случае не хочу.
А.ГОРДОН: Вы когда говорите, что у меня задача показать 60% хорошего...
В.ЖИРИНОВСКИЙ: А потом испортить все.
А.ГОРДОН: Эту задачу мне кто поставил?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вы сами.
А.ГОРДОН: А зачем я это делаю?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: С тем, чтобы объяснить, что вот вы хотите меня вот как-то так развернуть, раскрутить и сказать "Да он, в принципе, на сцену давно хочет, а политика его не пускает".
А.ГОРДОН: А зачем я это делаю-то?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Как психолог! Вам хочется подумать "А чего у него все получается так хорошо?" Вы же завидуете. Вы же завидуете! И вы, и Познер - все мне завидуют. Всем вам говорю, всем - продюсерам, артистам, философам, священникам, всем. Пожалуйста. Вы меня недолюбливаете.
ВЛАДИМИР МЕНЬШОВ (противник В.Жириновского), кинорежиссер, народный артист России: Недолюбливаю, да.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я знаю.
В.МЕНЬШОВ: Значит, поэтому...
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вы в следующий раз позовите еще Пороховщикова, Харатьяна и Бондарчука. Ненавидят меня.
В.МЕНЬШОВ: Ну, я просто на этой стороне сижу - это уже очевидно, что я...
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет, ну просто я знаю заранее. Я вижу вот внутренне.
В.МЕНЬШОВ: Глаза, безусловно.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Дочь его вела передачу - ни разу не позвала! Всех позвала, кроме меня. Жириновского не зови - пожалуйста!
В.МЕНЬШОВ: Она, кстати, женщин звала.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет, там было и с участием мужчин.
В.МЕНЬШОВ: Иногда. Хорошо, да.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Были передачи, где она звала мужчин против женщин, чего-то такое, было.
В.МЕНЬШОВ: Значит, я боюсь, что эта передача все равно превращается в рекламный ролик, ваш, к выборам, к чему-то. Как вы все равно, все какие-то с извинениями, с уважением и так далее. Я должен тогда начать с того, что вот я, глядя в течение этих уже, я так долго вас не наблюдал никогда, близко. И моя внутренняя, не очень обоснованная интуитивная антипатия, она, так сказать, наросла просто до предела. Наросла, потому что это поведение, вы меня извините, я вижу во всем, вот, извините - нет, не извиняйте меня, вы извинений не просите - это во всем поведение, простите, афериста. Вот они так ведут себя. Так они завоевывают, так они... Значит, у них какой-то, так сказать, принцип. Когда человек, так сказать, если я его обману, значит, я хитрее, значит, я умнее, значит, я выше него. Ну вот здесь были примеры, ну, когда вас не поймать. Вам говорят "Вот там написано в книге", вы говорите "Это кто писал?" Да ваше заглавие, "Жириновский" книга называется - я не писал, это написал другой человек.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, правильно. Там целый коллектив авторов.
В.МЕНЬШОВ: Да, конечно. Ну, как же с вами разговаривать-то?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: А очень просто. Очень просто. При переиздании я все это убрал.
В.МЕНЬШОВ: Ну, разумеется.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: И возьмите второе издание книги - он же не берет!
В.МЕНЬШОВ: Ну, а зачем же..
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это десятки тысяч!
В.МЕНЬШОВ: Ну, это разве аргумент?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Аргумент! Я специально убрал. Зная, что евреи России возмутились, я сказал "Уберите все это, это не мое". При переиздании все убрали, все.
В.МЕНЬШОВ: По моему мнению, когда вы появились на горизонте, я очень хорошо помню, что с одним близким человеком едва не расстался, потому что он сказал, что пойдет голосовать.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Он за меня?
В.МЕНЬШОВ: Да, голосовать. Но у меня как-то это было на уровне, еще раз говорю, интуиции. Потому я стал все больше и больше разглядывать. Когда Андрей Дементьев Вас призывает к тому, чтобы Вы употребили на что-то другое свои силы, он явно не понимает, о чем говорит, потому что Вы вне этого, ей Богу, это Ваш святой момент, который для Вас настал как личности, вот эта вот смута, которая воцарилась, и тогда Вы выскочили на поверхность совсем. Какое счастье, что для Белгородской области, с одной стороны, но с другой стороны, и для Вас. Если бы Вас избрали этим самым губернатором, мы бы посмотрели, что Вы в деле значите.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Конфетка была бы. Область - конфетка.
А.ГОРДОН: Владимир Вольфович, кто про что, а я про евреев. Ну так вот у меня получилось.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Давайте про евреев.
А.ГОРДОН: Во второй половине 1988 года Жириновский участвовал в создании легального еврейского национального движения, выступал на учредительной конференции советского общества еврейской культуры "Шалом". Был избран членом правления общества вместе с бывшим секретарем Биробиджанского Обкома КПСС Львом Шапиро и сионистом Юлием Кошаровским. Зачем?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Объясняю. Очередная утка. В 1987 году проходили собрания национальных диаспор по Москве - армяне, осетины, курды - ко всем я ходил, пришел и к ним. Но понимаете, что я у людей вызываю симпатии? Я - юрист, я просто пришел. Они в почтовые ящики бросают приглашения. Ну, я смотрю, в воскресенье - поеду, посмотрю, что это такое? Никогда не слышал - какой-то "Шалом", еврейское общество. Я - юрист, они всем дали устав. Я говорю: "А у вас ошибки здесь. Так нельзя писать, так нельзя" - "О, хорошо". И взяли и избрали. Все! И я ушел, и никогда там не был! То есть, то же самое! В том же самом 1988 году ДС - "Демократический союз" проводит подпольный съезд. Я к ним прихожу, Новодворская. Я выступаю, делегаты съезда меня избирают. Ну, любит меня народ, любит! Можете понять, Гордон? И вас это бесит. Это бесит Меньшова, это бесит священников, это бесит Бовта - их никогда не будут любить, никогда! Это их всех бесит, что я могу вызывать симпатию у людей!
А.ГОРДОН: Вы мне сейчас, слушайте, вы мне сейчас все объяснили.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Меня в любую организацию изберут…
А.ГОРДОН: Стоп-стоп, я все понял.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: А Вас никогда не изберут. Вас никогда.
А.ГОРДОН: Тихо-тихо. Тихо! Тихо! Я все понял, дайте поделиться! У меня же инсайд, озарение. Я прохожу по Малой Бронной, там, где хасиды построили себе Синагогу. И там есть ларек, и стоят 2 бомжа у ларька. И один другого спрашивает, говорит: "Ты сегодня в храм или к жидам пойдешь?" Тот говорит: "Нет, сегодня в храме не дают, надо к жидам идти" - "А у жидов чего?" - "Да, как всегда сухой паек". Им было все равно куда идти - в храм или... - лишь бы дали. Я теперь понял, в чем дело.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Не поняли Вы. Не поняли. Мне ничего не дали! Но мне достаточно прийти в любой коллектив, выступить там, и все остальные опускаются вниз.
А.ГОРДОН: Да! Вот как здесь, конечно.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это мой талант! Это мой талант, чего ж вы мне в этом упрекаете? "Вот, ему все дают!" Слушайте, ну давайте я буду идиотом и сидеть ничего не делать. Вот, молодец, вы не узнаете меня тогда. Вы же артист, вы же знаете, кто играет первую скрипку на площадке. Если есть человек, способный на главную роль, он играет.
Г.ДЖЕМАЛЬ: Владимир Вольфович.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Что?
Г.ДЖЕМАЛЬ: Я Вам хочу напомнить, что в том самом судьбоносном 2003 году Вы в газете "Версия" с продолжениями опубликовали автобиографические заметки. Вы там писали, что были в школе еврейским мальчиком, которого обижали русские. Помните?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет. Никогда такого не писал.
Г.ДЖЕМАЛЬ: Текст был.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну, журналист написал. Я такого не писал! Надо же говорить о том, я говорил так? Я делал так? В газетах черт знает что напишут! Интернет поднимите - там вообще, я контрабандой оружия занимался. Вы поймите, журналист ссылается, что якобы он. Газета как называется? "Версия". Это постоянная ложь. И на них в суд нельзя пойти! Мы излагаем версию - это не версия.
Е.ДРАПЕКО: Про Жириновского могу сказать?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Пожалуйста.
Е.ДРАПЕКО: Вот, сразу замолк. Владимир Вольфович, я помню 1993 год. И ко мне как известной артистке тогда явились господин Любимов - помните такой? Память была, гуляла память по Петербургу. И говорят: "Вы такая русская, вы такая национальная! Идите к нам, будем ставить про Микулу Селяниновича". А поскольку я наполовину украинка, то у меня вдруг в душе же зашевелилась моя украинская часть. Она обиделась. Я говорю: "Вы знаете, я не могу к вам пойти, потому что я не русская. Я боюсь вашего предложения по поводу русского народа и остальных народов". Уж, меня как бы трудно заподозрить в том, что я не люблю русский народ или русскую культуру, да? Но вот эта моя украинская часть все равно во мне шевелится. А если бы я была осетинка? А если бы я была бурятка? А если бы я была башкирка, татарка или чувашка, третий по численности народ страны, да? Что бы я тогда почувствовала? Мне страшно, Владимир Вольфович.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Не бойтесь.
Е.ДРАПЕКО: Поэтому я так обращаюсь к Вам.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Не бойтесь, защитим вас. Не бойтесь.
Е.ДРАПЕКО: Это Вам не дам просто провести в Парламенте, эту идею.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Мы хотим сказать в основном законе страны, что есть такой русский народ! Все - больше ничего! Указать, что есть он. Никаких привилегий! Никакой межэтнической конфронтации. Просто все остальные-то мы перечислили - все народы, чуваши, татары - все есть, кроме русского! Все!
А.ГОРДОН: Мы сейчас прервемся, а когда вернемся вот сюда, мы поговорим о том, кто же все-таки такой верховный правитель. Оставайтесь с нами.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
А.ГОРДОН: "Не врать и не бояться!", - под этим девизом сегодня проходит программа "ГордонКихот".
АЛЕКСАНДР БЯЛКО (противник В.Жириновского), декан Академии труда и социальных отношений: Там была опечатка. На выборах Жириновский попал с лозунгом "Не врать и не бояться", а на самом деле было написано "Врать и не бояться". Вот настоящий его лозунг.
А.ГОРДОН: "Врать и не бояться" - да, это похоже на то, что у нас получается сегодня, причем, по-моему, с двух сторон.
А.ДЕМЕНТЬЕВ: "Брать и не бояться".
А.ГОРДОН: Сейчас-сейчас-сейчас, там много можно вариантов. Брать, драть и не бояться.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Вы даже лозунг не можете придумать!
А.ГОРДОН: Еще что-то - и не бояться, да.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ни одна партия не дала даже лозунга, с чем она идет.
А.ГОРДОН: Владимир Вольфович, почему Вы, по собственному Вашему признанию при всех Ваших талантах, при том, что люди тянутся к Вам, при том, что миллионы за Вас голосуют, почему Вы - одинокий человек?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я не одинокий. Просто я постоянно занят публичной деятельностью. Ведь любят не только здесь.
А.ГОРДОН: Да понимаю.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Во всем мире приедьте и спросите, что такое Россия? Вам мою фамилию назовут - не Зюганова, не Явлинского, не Чубайса. Во всем мире! Особенно в мусульманском! В Турции, в Ираке.
В.МЕНЬШОВ: А не Путина, еще скажите.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Его называют, и сейчас Медведева уже знают, что глава государства. Но потом говорят, да, Путин-Жириновский, Медведев-Жириновский. Потому что они вынуждены назвать, потому что везде им в голову вбивают, кто глава государства.
А.ГОРДОН: Вы Владимира Вольфовича давно, ведь, знаете и помните?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Во всем мире знают!
А.БЯЛКО: Просто у меня есть опыт волшебный и невероятный, на Шри-Ланке.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: А там что?
Погонщик слонов вот, чего-то говорит, я не могу понять, на каком языке. Оказывается, расшифровываю: "Жириновско бандито". Вот все, что о нас знают, на Шри-Ланке, что Жириновский - бандито, и все. Вот тем мы прославили страну.
А.ГОРДОН: Я хочу процитировать сейчас 2 интервью, которые вы давали. Одно из них - это газете "Час" в Латвии 1 сентября 2006 года. Корреспондент вас спрашивает: "А со спортом дружите? Тренажеры вот поставили, ну, видимо где-то там?" "Ни с кем я не дружу, - говорит Владимир Вольфович. - Ни с кем из людей, ни с кем из родственников и ни с каким хобби". Дальше, из интервью израильской журналистке Полине Капшеевой, опубликована на ее сайте обнаженная натура: "Но в России я выделяюсь. Все остальные мои конкуренты слабее меня, они это признают. Мне приятно. Ну, и по своим родственникам вижу, что я лучше, большего достиг. Ну, одновременно ревность, зависть, борьба со стороны родственников, со всех сторон. Даже со стороны родного сына, моих детей тоже вижу зависть и ненависть" - "Детей? В одном из интервью вы говорили, что у вас 1 сын" - "Трое детей. Но я не всем всe говорю. Иногда отправляю старую информацию, а в другой раз более полную". Ваши слова, нет?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Значит, что здесь вы видите чего-то крамольного?
А.ГОРДОН: Никакого крамольного, я хочу понять, почему вы, выдающийся человек, замечательный политик, который желает счастья всему русскому и остальным народам, не можете это счастье принести своим друзьям, которых у вас нет, своей семье, своему сыну или сколько там у вас детей, троим? Почему они вас ненавидят, почему вы одиноки, почему вы несчастны.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Объясняю! Вы понимаете, я такой какой есть. Я говорю о себе правду, и вы меня в этом упрекаете.
А.ГОРДОН: Не упрекаю.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но я вам говорю: я не хочу дружить с тренажерами. Вот, он не хочет заниматься спортом. У меня нету друзей - их не может быть, потому что я постоянно занят на работе. И любые друзья начинают завидовать, понимаете? 20 лет я оторван от них. 20 лет назад мои друзья испугались: "О! Кандидат в президенты" - все, они испугались, что завтра начнутся репрессии, когда узнают, что они испугались.
А.ГОРДОН: То есть рядом с вами нет ни единого человека, который мог бы сказать вам тихое, простое человеческое слово, от которого вы могли бы узнать, как, собственно, этот народ, о котором вы так заботитесь.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я все знаю от народа!
А.ГОРДОН: От какого народа-то?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я получаю в день 200 писем, в день! Дай Бог, чтобы вы их все получали.
А.ГОРДОН: Просят? 200 писем просят?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет. Все сообщают, все знаю.
А.ГОРДОН: Доносят, хвалят.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: И со своим активом объехал всю страну, был на самых глухих полустанках. И о чем думает наш народ? Как он относится к власти, ко мне, к партии - все знаю! Все знаю! Поэтому я откровенно что-то говорю, вы меня упрекаете. Сейчас скажу, я счастливый, все мои родственники счастливые, все друзья счастливые, а страна - несчастная. Тогда я идиот. Страна несчастная, а вокруг меня все счастливые - тогда я идиот, я не хочу им быть.
А.ГОРДОН: А вы решили наоборот?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: В несчастной стране все должны быть несчастны! И я, и мои родственники, и мои близкие! Вот это правда! Вот это правда. А если бы я дал интервью, что все отлично и упаковал, мои детишки, внуки, родственники, все - тогда кто ты такой вообще? Ты, значит, за наш счет, за счет страны себе все сделал?
А.ГОРДОН: Опять напомнили мне анекдот, когда внук декабриста сидит и музицирует во время Февральской революции. Вдруг врываются какие-то люди, он говорит: "Что там за шум такой?" - "Да там пришли какие-то революционеры" - "Да, и чего хотят?" - "Хотят, чтобы богатых не было". Он говорит: "Странно, мой дед голову сложил за то, чтобы бедных не было". А тут вот абсолютно то же самое. Я вас умоляю, ответьте мне на простой вопрос: перед смертью есть кому стакан воды подать или нет?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Есть. Очередь стоит. И я охрану увеличиваю, чтобы они не подрались.
А.ГОРДОН: Да вы понимаете, что как только вы сделаете не то, что шаг назад, а шаг в сторону.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я клонирование уже заказал.
А.ГОРДОН: О, это интересно.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Клонирование.
А.ГОРДОН: А шаг в сторону от публичной политики вы сделаете, разбегутся все - и окружение, и сторонники, и охрана.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Согласен! Согласен!
А.ГОРДОН: Так кто подаст стакан воды?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Не надо мне думать об этом - все у меня в этом смысле в порядке. Ох, все-таки кому-то надо сделать хорошо, чтобы он, вот этот самый предателем окажется. Если я кого-то приближу и сделаю ставку, что он мне подаст - он мне подаст отравленный стакан воды. Вот он и подаст!
А.ГОРДОН: То есть у вас комплекс Цезаря все-таки есть.
А.ДЕМЕНТЬЕВ: Владимир Вольфович, вы счастливый человек?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да, счастливый только в одном смысле - я смог сказать абсолютно все нашему народу и всей планете. Я никогда не думал, что лучше промолчать, как там в Кремле подумают, Карл Маркс. У меня нету тормозов - я единственный в мире без тормозов.
А.ГОРДОН: Народ несчастный, родственники несчастные, друзья несчастные, а вы, оказывается, все-таки счастливый! За наш счет?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я счастлив, что я это могу говорить и меня слышат миллионы. Белград! Январь 1994 года. Стоит миллион, чужой народ!
А.ДЕМЕНТЬЕВ: Сколько же можно говорить? Давайте все-таки действовать. Ну, как же так?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но я же не командир партизанского отряда!
А.ГОРДОН: А почему?
А.ДЕМЕНТЬЕВ: Но вы, простите, Жириновский, которого знает весь мир. Вы собираете миллионы людей, что же они несчастны-то с вами?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Ну для того. Я их пытаюсь убедить, что они еще 50 лет будут несчастны, пока меня не изберут!
А.ГОРДОН: Кем?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Президентом!
А.ДЕМЕНТЬЕВ: Нельзя вас избирать!
А.ГОРДОН: Стоп, стоп! Дошли до темы. Стоп, стоп, стоп, стоп!
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Главой! Вы же сами себе противоречите: несчастный народ, а вы не хотите, чтобы я стал главой. Ну и оставайтесь несчастными.
А.ГОРДОН: Верховный правитель, вторая предложенная вами поправка.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да.
А.ГОРДОН: Правильно ли я понимаю, что это шаг в сторону так вами горячо любимой монархии?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Это шаг в сторону уважения русского языка. Если вы не хотите вставить в преамбулу "русский народ", то давайте хотя бы главу государства назовем по-русски. Мы же говорим "Правительство России"? Что такое правительство?
А.ГОРДОН: Арбуз, абажур, ананас и так до буквы... Да, это все не русское.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я вам говорю еще раз.
А.ГОРДОН: Конституцию как мы назовем? Саму Конституцию?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Основной закон - уже назван. Все! Основа, правовая основа - все можно по-русски назвать. Все!
А.ГОРДОН: Российскую Федерацию как мы назовем?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Россия. В Конституции об этом сказано, что Россия и Российская Федерация - это равнозначные понятия. Россия, республика - все.
А.ГОРДОН: Депутата как мы назовем?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Посланник! Как сербы назвали. Они назвали не депутаты, а посланники - нижнюю палату и верхнюю. У них мне еще нравится аэропорт - чужое слов - назвали чисто по-славянски "Летище". Летчик - летать, и летище - где подымаются. Мы же самолет назвали? Мы же не говорим аэроплан? Хотя говорили одно время. Самолет, паровоз, тепловоз.
А.ГОРДОН: Правильно ли я понимаю, что если вас изберут верховным правителем, то вы вводите реформу русского языка?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Частичную, чтобы люди не мучились. Просто мы предложим. Предложим! Перевод на русский язык. И будем штрафовать. В основном злоупотребляют журналисты.
А.ГОРДОН: Погодите, штрафовать - не русское слово.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Наказывать, наказывать. Дадим - это 20 слов всего: не дилер, а посредник, не киллер, а наемный убийца, вот так вот все дадим. Не муниципалитет, а община. Ну, где русский язык? Му-ни-ци-паль... - это же вообще сломать! Не Башкортостан - Башкирия, норма русского языка. То есть мы дадим перечень слов, которые сегодня внедряют нам. Ваучеры, фьючерсы заменили русский язык. Люди растут, не знают, о чем идет речь. "Монополия" игра появилась! Надо бороться с монополиями! Запустили игра "Монополия". То есть нормально, без всякой глубокой реформы отменять там какие-то правила, чисто дать русские слова тем иностранным, которыми засорили. Вот, больше ничего. Вот и все.
А.ГОРДОН: Да, Владимир Вольфович, все-таки монархия?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Монархия - это единственная форма, при которой Россия может оставаться как государство. Это не я придумал, это лучшие русские философы и умы сказали. Федерация - гибель, только унитарное. Демократия - гибель. Не потому, что русские не хотят демократии. Потому что страна очень огромная, и в случае демократии мы размягчаемся, и куски начинают отпадать. Потому что рядом процветающие государства - они все расползутся к Китаю, к Исламу, к японцам, к шведам - и останется Московия.
А.ГОРДОН: Согласен. Тогда почему вы хотите стать президентом или верховным правителем, а не царем?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Так у нас нету монархии.
А.ГОРДОН: Ну как это? Погодите. Вы говорите, что без монархии мы распадемся, монархии у нас нет. Значит, мы распадемся.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Пожалуйста, давайте поставим на референдум.
А.ГОРДОН: Погодите, значит, мы распадемся?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет.
А.ГОРДОН: То есть правильно ли я понимаю, что в ближайшем времени в программу вашей партии предвыборную на следующих выборах будет включен пункт о референдуме за монархию?
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Нет. Мы можем изменить название, и верховный правитель - это и будет уже монарх. Главное заблуждение, Александр Гордон, вы что все хотите какого-то идеала? Вы все хотите, чтобы политик - это был идеальнейший человек, самый умный, самый добрый, с большим количеством детей, друзей, чтобы за ним шли миллионы. С какой стати вдруг появится такой человек?
А.ДЕМЕНТЬЕВ: Нет, чтобы слово не расходилось с делом - это главное.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: А как это возможно, когда ситуация меняется?
А.ДЕМЕНТЬЕВ: Не знаю - мы вас избрали!
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Но мы вам и объясняем! Мы вам говорим, как может быть. А ситуация меняется. Так что, мы будем все по-старому делать? Ситуация же меняется! Ведь сейчас спокойней стало в стране? Спокойней. И вспомните 1991 год, 1993 год. То есть мы исходим из того, что происходит в стране. Если Путин, Медведев уже не делают ошибок Ельцина, нам труднее их критиковать. Потому что они этих ошибок не делают.
А.ДЕМЕНТЬЕВ: Но они делают другие.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: А вы говорите "вы с властью"! Слушайте, верните Ельцина, мы снова будем ярыми его противниками. Но его же нет?
А.ГОРДОН: Вот тут говорили, какое общество - такие политики. Ну да: какое общество, такие и артисты, такие и писатели, такие и да... Всегда же хочется наоборот: какие писатели, такое общество. Ну вот, какие политики - такие и общества. Вы сказали, в чем идеал политика для нас? Ну вот, для меня, например? Да, чтобы не врал? Да нет, не может человек не врать, тем более публично. Чтобы он был добрым и детей любил? Это его личное дело, в конце концов. Мне кажется, что главное, что политик должен - жить одной жизнью со своей страной. Он должен быть живым человеком. Мне представляется, что вы настолько устали от себя самого, от этого потока, водопада слов, который вы вынуждены произносить, потому что вы боитесь, что те, к кому вы обращаетесь, тихого слова и простого не услышат. Вы настолько изможденный человек внутренне, что перестали быть живым - я вас поэтому и позвал.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Да. Опять вашу старую песню.
А.ГОРДОН: Нет, погодите.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: Я не устал. Я не изможден. У меня нет других вариантов. Я никуда никогда не перейду - ни губернатором, ни послом - я вам всем докажу, что если меня не будет в Кремле, вы будете все жить плохо. Потому что Россия - это страна одного человека. Он должен появиться и помочь всей стране.
А.ГОРДОН: И мы знаем этого человека даже!
В.ЖИРИНОВСКИЙ: И вы будете 100 раз тогда выбирать - ничего не будет.
А.ГОРДОН: Спасибо.
В.ЖИРИНОВСКИЙ: А я спокойненько буду отдыхать.
А.ГОРДОН: Спасибо, Владимир Вольфович. Спасибо. Потрясающе. Река времен в своем стремлении уносит все дела людей, и топит в пропасти забвенья народы, царства и царей. А если что и остается под звуки лиры иль трубы, то вечностью жерлом пожрется и общей не уйдет судьбы. Эту перспективу мы все знаем. Но нам до этой вечности надо прожить свою земную человеческую жизнь. И прожить ее надо не богато, не бедно, не зло, прожить ее надо достойно, что бы каждый из нас в это не вкладывал. Получается это у нашего героя? Я не знаю. Я не знаю, может быть, действительно, это такая проекция, это такой фантом наших общих грехов, ошибок, бед? Тогда мы посмотрели сегодня на портрет нашего общества. Ребят, с Владимиром Вольфовичем ничего сделать нельзя - он состоявшийся, взрослый человек. Давайте попробуем что-нибудь сделать с собой в этом случае. На этом мы далеко не уедем, особенно в наши времена. До свидания.
Вывод
На личность Жириновского можно посмотреть с разных сторон, однозначного мнения об этой персоне сложить нельзя, поэтому я бы хотела предложить два взгляда на жизнь и деятельность В. В. Жириновского:
Позитивный портрет
Государственник и патриот, один из немногих профессиональных политиков России. Почти 20 лет Владимир Жириновский возглавляет одну из крупнейших политических партий страны, регулярно проходящую в Государственную Думу. Четырежды он участвовал в президентских выборах. Артистичный, оригинальный, харизматичный. Его мнение зачастую парадоксальное - он всегда в оппозиции как к правящей партии, так и к ее противникам. Но его патриотические чувства и государственнические устремления несомненны. Последовательный сторонник сильного государства, он сначала противился развалу СССР, затем ратовал за конституционное укрепление президентской власти и защиту национальных интересов России. Например, уже с конца 80-х выступал в поддержку русскоязычного населения Прибалтики. Противники часто обвиняют его в демагогии и популизме, однако нет ничего удивительного в том, что простота и доходчивость яростных речей Жириновского привлекает к нему простых избирателей и протестный электорат. На равнинном политическом ландшафте России Жириновский стоит внушительной глыбой, гигантом из другой эпохи.
Негативный портрет
Демагог и мастер политической клоунады, величайший специалист по политтехнологиям. С первых дней своей карьеры Владимир Жириновский ясно давал понять, что ему все равно, с кем идти, лишь бы пост был заметный, а публика внимала. Его излюбленными методами стали скандал и провокация, а гарантией выживания в политике - крайний конформизм и неприкрытый цинизм. Он любил шагать впереди, быть во главе, а поэтому никогда не заходил слишком далеко в критики власти. Карманный оппозиционер, он был удобен всем и всегда, воспринимал политику как бизнес, понимая, что самое важное - это не убеждения, а голоса избирателей. Стоя на трибуне, он не скупился на обещания и громкие слова - снизить цену на водку, выдать каждой бабе по мужику, отмыть сапоги в Индийском океане. Его популистские лозунги звучали иногда страшно, иногда смешно, но всегда слишком абсурдно, чтобы к ним всерьез прислушивались. Последние социологические опросы показывают, что Жириновскому не верят даже его собственные избиратели, что, впрочем, не мешает им исправно за него голосовать, превращая избирательный бюллетень в аналог счета за услуги массовика-затейника.
