Франко-польские переговоры о заключении политического и военного соглашений, сорванные в мае 1939 г. , не возобновлялись вплоть до начала войны. Только 4 сентября. 1939 г. , когда уже Польша терпела поражение под натиском гитлеровских полчищ, было подписано франко-польское соглашение. Этот запоздалый жест понадобился французским мюнхенцам для того, чтобы ввести в заблуждение народы и снять с себя ответственность за предательство Польши. Такой же маневр в отношении Польши осуществило и английское правительство. 23—24 мая 1939 г. в Варшаве происходили англо-польские военные переговоры. С английской стороны в них участвовали генерал Кляйтон с группой офицеров, с польской—начальник генерального штаба генерал Стахевич и начальники штабов военно-воздушных и военно-морских сил. Так же как и во время франко-польских переговоров, речь шла о сроках и размерах военной помощи Польше. Представители английских вооруженных сил стремились взять на себя как можно меньше обязательств. Как признает английский лейбористский деятель Хыо Дальтон, “в течение пяти последующих месяцев (после предоставления Англией “гарантий” Польше. — В. Ф. ) планы не были согласованы.... Переговоров между штабами не было”. Американская дипломатия оказала большую поддержку дипломатическим маневрам англо-французских мюнхенцев, в частности политике предоставления так называемых гарантий Польше и другим странам и саботирования правительствами Англии и Франции переговоров с СССР. Империалисты США не сомневались, что гитлеровцы после оккупации Праги взяли твердый курс на войну. 13 мая 1939 г. американский поверенный в Берлине Кирк сообщал Хэллу о готовности Германии в любой день совершить нападение на Польшу. Цель американской дипломатии по-прежнему сводилась к тому, чтобы поощрять Германию к войне против СССР, в ходе которой обе страны обессилят друг друга, а затем со свежими силами вмещаются США и станут вершителями судеб Европы и всего мира. В таких угрожающих условиях, когда фашистская Германия проводила практическую подготовку к вооруженному нападению на Польшу, а правительства западных империалистических держав своей политикой сговора с гитлеровцами поощряли агрессора, польское фашистское правительство продолжало скрывать угрозу войны, бахвалиться “силой” и “непобедимостью”польской армии. Правящая клика Польши тешила себя надеждой, что фашистская Германия не рискнет напасть на Польшу. “Какой интерес для Германии воевать с Польшей? Верите ли вы, что Гитлер желает чего-либо подобного? Знаем, что он этого не желает. Он определенно желает Данцига, но он никогда не согласится уплатить такую цену за приобретение этого города”, — говорил Бек румынскому министру иностранных дел. Сохраняя такую уверенность, польское правительство не принимало мер для подготовки страны и армии к отражению германского нападения. Промышленность Польши не могла обеспечить армию вооружением и снаряжением, необходимыми для ведения современной войны. К тому же польская военная промышленность была расположена главным образом вблизи границ с Германией, которую правящие классы Польши рассматривали в качестве надежного тыла и союзника в планируемой ими войне с Советским Союзом.
В связи со слабой моторизацией промышленности и сельского хозяйства польская армия не имела достаточного количества кадров для управления даже имевшейся в сравнительно небольшом количестве военной техникой. Польская армия была по старинке организована, обучена и вооружена. “Одним словом, — пишет полковник Кирхмайер, — дивизия была недостаточно вооруженной и малоподвижной массой людей, лошадей и повозок”. Противовоздушная оборона находилась в зачаточном состоянии, важнейшие промышленные объекты западных областей Польши вовсе не были прикрыты зенитной артиллерией. Из имевшихся 771 самолета только 42% были пригодны для боевых действий3. Западная граница Польши не имела укреплений, аэродромов; вблизи нее были расположены многочисленные склады. Основные укрепления и аэродромы находились на восточной границе, они предназначались для использования в войне против СССР. Только на строительство укреплений в Полесье ежегодно перед войной польское правительство расходовало от 20 до 30 млн. злотых. Таким образом, Польша в случае войны с фашистской Германией должна была отражать атаки противника не фронтом, а тылом.
В результате пагубной антинациональной политики правящих буржуазно-помещичьих классов Польши страна ни в экономическом, пи в политическом отношениях не была подготовлена для отражения немецко-фашистской агрессии. Вплоть до самого нападения гитлеровцев на Польшу и в ходе войны санация продолжала деморализовывать и обезоруживать польский народ, способствовать гитлеровцам в захвате и порабощении Польши. 3. Обострение германо-польских отношений летом 1939 г.
В течение лета 1939 г. гитлеровцы спровоцировали ряд конфликтов на польско-германской границе и использовали их для обострения отношений с Польшей. Они усиленно превращали “вольный город”Гданьск в свою важнейшую опорную базу. Постепенно распорядительный центр гданьских властей переместился в Берлин. Главари гданьских фашистов гаулейтер Ферстер и председатель сената Грейзер систематически нарушали конституцию “вольного города”и права Польши; гданьские фашисты усилили преследование польских граждан и польских властей. В город контрабандным путем доставлялось большое количество оружия из Восточной Пруссии и других областей Германии. Сотни и тысячи эсэсовцев в гражданской форме пробирались в Гданьск и здесь из местных фашистов формировали вооруженные отряды. Они учиняли антипольские провокации и затрудняли польским официальным лицам выполнение их служебных обязанностей в Гданьске, которые они осуществляли согласно статье 104 Версальского мирного договора. В соответствии с указанием геббельсовского министерства пропаганды любой мелкий инцидент на гданьско-польской границе сильно раздувался немецко-фашистской прессой и становился предметом германо-польской дипломатической полемики. Количество провокаций на германо-польской границе непрерывно возрастало. Наиболее крупный инцидент произошел 20 мая 1939 г. в Клодове (на границе Гданьска с Восточной Пруссией). Группа эсэсовцев напала на польских таможенных инспекторов и учинила разгром помещения таможни. На машину заместителя генерального комиссара Польши в Гданьске, выехавшего в Клодово для расследования происшествия, было совершено нападение. Возникла перестрелка, во время которой был убит эсэсовец. Немецко-фашистская пресса широко использовала этот инцидент для антипольской пропаганды.
Польское правительство заявило протест гданьскому сенату и потребовало обеспечения безопасности польским представителям и гарантий на будущее. Гитлеровцы превратили похороны эсэсовца в шумную антипольскую демонстрацию. Президент сената фашист Грейзер и гаулейтер Ферстер выступили с резкими антипольскими речами, а Гитлер специальным самолетом прислал венок на могилу убитого эсэсовца. Инцидент понадобился немецким фашистам для того, чтобы дезорганизовать на определенное время польскую пограничную охрану и получить возможность бесконтрольного снабжения гданьских фашистов оружием из Восточной Пруссии. Летом гитлеровцы продолжали милитаризацию Гданьска. Иностранные дипломаты сообщали своим правительствам о том, что немецко-фашистские власти направляли из Восточной Пруссии в Гданьск десятки тысяч гитлеровцев. На пароходах в Гданьский порт в обход польских таможенных постов из фашистской Германии доставлялись оружие, артиллерия, танки.
Французский посол Ноэль сообщал в Париж: “Милитаризация Гданьска и окрестностей быстро продвигается вперед, и приближается минута, при которой между фактическим положением и включением его в состав Германии будет находиться только тонкий лист бумаги с написанным статутом “вольного города”. Главари фашистской Германии непосредственно руководили подготовкой путча. Ферстер и Грейзер систематически посещали Берлин, где получали инструкции. 2 мая 1939 г. в Гданьск прибыл Геббельс. В речи на курсах фашистских пропагандистов он сказал: “Фюрер уже определил день и час занятия Гданьска и включения его в состав Германии”. Прибыв вторично в Гданьск 18 июня, он говорил, чтобы жители Гданьска не забывали, что “фюрер”помнит о них. В конце июня в Гданьск приезжал Гиммлер, который инструктировал местных гестаповцев провоцируя эти инциденты, гитлеровцы надеялись захватить Гданьск без войны “мирным”путем. Разрабатывая этот план, гитлеровца строили основной расчет на продолжении правительствами Англии, Франции и США мюнхенской политики. Гитлер и его клика не верили в англо-французские“гарантии”Польше и имели основания полагать, что Англия и Франция не будут воевать с Германией из-за Гданьска. Гитлеровцев чрезвычайно ободряла и позиция США. Летом 1939 г. в конгрессе США обсуждался вопрос об отмене закона о “нейтралитете”и эмбарго на вывоз оружия из Соединенных Штатов. Конгресс отклонил предложения об отмене этих законов, чем оказал большую поддержку гитлеровцам, готовившим нападение на Польшу. О том, какое значение могла иметь отмена этого закона для сдерживания германской агрессии, государственный секретарь США К. Хэлл в своих мемуарах писал следующее: “Я, однако, уверен, что если бы эмбарго на оружие было отменено в мае, июне или даже в июле 1939 г. , то он (Гитлер. — В. Ф. ) непременно принял бы этот фактор к сведению. Я также уверен, что срыв отмены эмбарго поощрил его выступить, принимая также во внимание заверения Риббентропа о том, что Англия и Франция не придут на помощь Польше и что даже если они и попытаются что-либо сделать, то не смогут предпринять что-либо эффективное, так как будут лишены материальной помощи со стороны Америки”.
20 июля Буллит телеграфировал президенту США из Парижа, что по мнению Лондона и Парижа решимость Гитлера начать войну в августе возросла вследствие принятия конгрессом решения отложить отмену закона о нейтралитете. Это признание ведущего американского дипломата красноречиво свидетельствовало о том, что политика правящих кругов США способствовала развязыванию войны.
Обнадеженные такой политикой западных держав, гитлеровцы предпринимают еще одну попытку захватить Гданьск до начала уже решенной “большой” войны против Польши. В начале августа 1939 г. был спровоцирован ряд новых острых конфликтов между Гданьском и Польшей. В ответ на ограничение деятельности польских таможенных инспекторов в Гданьске и другие антипольские действия гданьских фашистских властей польское правительство приняло ряд, ответных мер. Оно запретило с 1 августа доставку в Польшу без пошлин маргарина, производившегося в Гданьске на фабриках акционерного общества“Амада”, и сельдей, доставлявшихся из Гданьска. Это наносило чувствительный удар по интересам немецкой буржуазии.
Фашистские гданьские власти издали распоряжение, запрещающее с 6 августа 1939 г. польским таможенным инспекторам выполнять их обязанности на границе Гданьска с Восточной Пруссией. Это было явное нарушение статута“вольного города”Гданьска и прав Польши. Открытие границы Гданьска с Восточной Пруссией по существу было равноценно включению Гданьска в состав фашистской Германии. Возник острый конфликт между польским правительством и гданьским сенатом, за спиной которого стояло правительство фашистской Германии. Ряд польских газет в начале августа выступили со статьями, разоблачающими агрессивные действия гитлеровской Германии против Польши. “Газета Польска” писала, что Германия перестала платить за поставляемый Польшей лес, масло, хлеб, руду, замораживает кредиты; вместо поставок машин и аппаратов она ввозпт в Польшу бусы, гармоники и пр. Газета “Курьер Поранны” 9 августа под кричащим заголовком “Волчьи аппетиты Германии распространяются и на Поморье” отмечала, что территориальные притязания Германии уже не ограничиваются требованием Гданьска и Поморья, но распространяются на всю Польшу. 10 августа“Газета Польска”писала, что шумиха, поднятая геббельсовской пропагандой вокруг положения германского национального меньшинства в Польше, является повторением судетской тактики Берлина. Германия решила использовать эти факты для нового нажима на Польшу. 9 августа Вейцзекер в беседе с советником польского посольства в Берлине Любомирским (это была первая официальная беседа польских и германских дипломатов после нашумевшего выступления Бека в сенате 5 мая 1939 г. ) заявил, что подобная позиция Польши, а особенно ее действия в отношении Гданьска приведут к ухудшению отношений с Германией. Вслед за тем гитлеровская пропаганда открыла новый поход против Польши, который уже не прекращался до начала войны. С начала августа немепко-фашистская пресса стала выступать с открытыми военными угрозами по адресу Польши. “Германия вычеркнет Польшу из истории”, — угрожающе писала нацистская газета “Фёлькишер беобахтер”. Она заявляла, что “Польша должна себе ясно представлять, какие последствия могут повлечь ее выпады против Данцпга”. И далее: “Поляки, видимо, забыли, что немецкие пушки тоже могут стрелять”. В тот же день газета “Берлинер бёрзен цейтунг” писала об “империалистических планах Польши против Германии”и предупреждала, что тех, кто бряцает оружием у ворот Берлина, ждет суровое возмездие. На следующий день эта же газета демонстративно заявляла, что Германия не может бесконечно игнорировать антинемецкне выпады польской прессы: “Приближается время, когда в наших словах отчетливо будет слышен звон железа”. Газета гдапьских фашистов “Данцигер форпостен” начала ежедневно выходить под девизом “Назад, в империю! ”. Гданьские фашисты использовали инциденты для усиления преследования польских граждан и нарушения прав Польши. 10 августа Ферстер, вернувшись из Берхтесгадена после совещания с Гитлером, выстудил на антипольском митинге гданьских фашистов с погромной речью, в которой сказал: “Решающий час наступил. Данцигские нацисты ждут только приказа Гитлера”. В заключение своей речи он заверил слушателей, что их следующее собрание состоится“после присоединения Данцига к Германии”. Вслед за тем и сам Гитлер сделал еще ряд угрожающих заявлении по адресу Польши. 11 августа в беседе с верховным комиссаром Лиги наций в Гданьске Буркхардтом Гитлер говорил: “Если подобный инцидент снова возникнет в Данциге, я со всей мощью механизированного оружия обрушусь на этих поляков, и в течение нескольких дней Польша перестанет существовать. Вы слышите меня? ” К середине августа 1939 г. , когда все подготовительные мероприятия Германии к войне с Польшей были закопчены, гитлеровцы решили ознакомить с ними своего союзника — фашистскую Италию. 11 августа по приглашению германского правительства в Зальцбург прибыл итальянский министр иностранных дел Чиано. На вопрос Чиано: “Чего вы хотите: коридор или Данциг? ” — Риббентроп ответил: “Теперь ни первого и ни второго, мы хотим войны”. Риббентроп, а на следующий день Гитлер убеждали Италию вступить в войну. Ее участие в войне, по мнению гитлеровцев, оказало бы большое влияние на позицию Англии, Франции и США. Итальянский министр выразил удивление в связи с тем, что Германия столь неожиданно для его правительства предъявила своп требования Польше и поставила Италию перед фактом вовлечения в войну с западными державами, к которой она еще не была подготовлена. Как рассказывает Чиано в своем дневнике, накануне поездки в Германию Муссолини, инструктируя его, высказался против вступления в войну в данное время и поручил ему убедить гитлеровцев не начинать войны до завершения Италией военных приготовлений. Гитлер в беседе с итальянским министром неизменно подчеркивал военную мощь Германии и ее способность быстро выиграть войну. Из документа, содержащего запись этой беседы, видно, что уже в то время Германия определенно решила начать войну со своими конкурентами— Англией и Францией — спустя некоторое время после разгрома Польши. Фашистский диктатор подчеркивал военную слабость и неподготовленность Англии, Франции и Польши к войне. “Разрешение этой проблемы, — говорил Гитлер, — должно быть произведено немедленно. Нельзя терять времени”. На вопрос Чиано, когда можно рассчитывать на начало войны с Польшей, Гитлер ответил, что не позднее августа при первой же возможности он немедленно атакует Польшу. “Фюрер сказал, — отмечал Чиано, — что Польшу следует поразить с такой силой, чтобы она в течение пятидесяти лет не была бы в состоянии сражаться”. Для того чтобы успокоить итальянское правительство, Гитлер убеждал Чиано, что западные державы не вмешаются в германо-польскую войну, а если это случится, то объявление войны с их стороны“будет иметь только формальное значение”. В последующие дни в ходе германо-итальянских дипломатических переговоров правительство Италии продолжало выражать свое опасение, что Германии не удастся локализовать конфликт с Польшей и что западные державы вмешаются в него и нанесут свой первый удар по Италии в случае ее вступления в войну. В это время происходили также оживленные итало-английские переговоры, в ходе которых правительство Чемберлена пыталось расколоть фашистский военный блок и удержать Италию от вступления в войну. В конечном счете в обмен па предоставление Италии свободы действий в отношении Югославии и в бассейне Средиземного моря Муссолини согласился поддержать захват гитлеровцами Польши. Правительство гитлеровской Германии сговаривалось и с другим членом “оси” — с фашистским правительством Венгрии. В конце августа Риббентроп вел переговоры с правительством Хорти о возможности прохода немецких войск через венгерскую территорию для нападения на Польшу. Правительство Венгрии занимало колеблющуюся позицию. Тогда в целях оказания давления на Венгрию Германия отозвала своих военных инструкторов и журналистов. В итоге нового германского нажима, как доносил в Варшаву польский посол в Лондоне Рачинский, Венгрия, которая прежде обещала оказать вооруженную поддержку Польше в случае нападения на нее какой-либо третьей стороны, теперь заявляла, что она“в случае объявления Германией войны Польше провозгласит нейтралитет”. Во второй половине августа немецкие войска начали занимать исходные позиции для нападения на Польшу. В Гданьск была направлена германская военная миссия во главе с генералом Боденшатцом, который возглавил находившиеся там немецкие войска и вооруженные отряды местных фашистов. Германский консул в Гданьске Везенмейер 22 августа сообщал Вейцзекеру план серии провокаций против Польши: арест польских граждан, подготовка вооруженного нападения на польскую военно-морскую базу на полуострове Вестерплатт и т. д... Под предлогом участия в так называемых тапненбергских празднествах в Восточную Прусспю был переброшен из Германии ряд воинских соединений. 22 августа 1939 г. по приглашению сената в Гданьский порт с“визитом вежливости” прибыл германский линкор “Шлезвиг-Голыптейн”. Германский военный корабль прибыл в Гданьск, не уведомив об этом предварительно польское правительство, что являлось нарушением статута“вольного города”. Еще накануне, 21 августа, командир корабля отдал приказ о задачах экипажа линкора в войне с Польшей. “Полное уничтожение польских вооруженных сил. Блокирование всех морских путей, ведущих к польским опорным пунктам, особенно к Гдыне”, — говорилось в приказе. Воспользовавшись прибытием германского военного корабля, 23 августа гданьские фашисты совершили государственный переворот в городе. Фашистский сенат провозгласил гаулейтера Ферстера главой города. Это решение сената превращало Гданьск в одну из“гay” (провинций) фашистской Германии, хотя формально еще и не провозглашалось его включение в состав Германии. Ликвидировалась конституция “вольного города”, гарантированная Лигой наций, и все права Польши в Гданьске. Отныне вопросами внешних сношений города ведала не Польша, а Ферстер, который, как гаулейтер, подчинялся непосредственно Гитлеру. Польское правительство направило гданьскому сенату ноту протеста в связи с этими фактами. В ответ на это Ферстер заявил, что этот декрет санкционировал только положение, которое существовало в Гданьске с 1933 г. , т. е. что главарь фашистской партии по типу Германии одновременно является и главой государства.
