Как видим, изучение нэйтивизма сблизило историков различных областей: от экономической истории до истории политики и культуры. Нэйтивизм эволюционировал, таким образом, от образа, воплощающего ненависть к иностранцам, к другому образу, связанному с утверждением культурных ценностей внутри американского общества. Изучение этого феномена сместило акценты с экономических процессов и националистической идеологии на более широкий комплекс явлений общественной жизни, на проблемы культурного конфликта и его контекста в целом, где, однако, экономика и идеология продолжают играть свою роль. Историки стали задавать вопросы, касающиеся культуры в целом, и“осознали потребность в более точном понимании, что же такое культура и как она функционирует”. [27 Berquist J. M. The Concept of Nativism in Historical Study since 'Strangers in the Land' // American Jewish History. V. 76 (1986). P. 139. ]Д. Берквист предположил в одной из своих статей, что, вслед за концепциями, в которых культура предстает динамичной, постоянно развивающейся, последует и новое понимание нэйтивизма как“многих нэйтивизмов”, меняющихся в зависимости от места, времени, и состояния этой меняющейся культуры. Этому способствует в настоящее время и увлечение многих историков изучением локальных явлений. В литературе в 1980-х гг. было также отмечено оживление интереса к соотношению социальных и этнических категорий в жизни Америки. [28 Higham J. Current Trends in the Study of Ethnicity in the United States // Journal of American Ethnic History. V. 2 (1982). P. 9. ] В последние годы, в связи с ростом национализма в различных странах и особенно на территории бывшего Советского Союза и Восточной Европы, стали еще более актуальными вопросы о природе нэйтивизма и подобных ему феноменов, корни которых, по-видимому, следует искать в самих основах человеческой культуры. [29 См. вступление к сборнику эссе: Ignatieff M. Blood and Belonging: Journeys into the New Nationalism. N. Y. , 1993. ]При этом делаются попытки извлечь уроки из истории этнокультурных конфликтов. Некоторые историки начинают критиковать отрицание или недооценку их неизбежности. В своей статье канадский исследователь У. Катерберг заметил, что, подчеркивая“болезненность”происхождения нэйтивизма, его неприемлемость в условиях либеральной демократии, историки закрывают глаза на фундаментальные противоречия, лежащие в основе самих понятий“свобода” и “либерализм”. [30 Katerberg W. H. Op. Cit. P. 497. ]По его мнению, человеческая потребность утверждать себя в определенных этнических, моральных, и религиозных рамках, сплачиваться на основе традиционных ценностей предполагает необходимость делать это в условиях даже такого общества, где самые разные ценности признаются равноправными. [31 Ibid. P. 514. ] Одним из последствий эволюции концепции нэйтивизма стало расширение значенпя этого термина, особенно после того, как историки начали выступать против жесткого разделения иммигрантов и коренных американцев. Кроме того, можно задать вопрос, необходимо ли вообще применять данный термин, когда существуют понятия “национализм”, “шовинизм” и “патриотизм”. Во-первых, понятие “нэйтивизм” традиционно употребляется американскими историками, он давно принят в историографии США и уже поэтому заслуживает право на существование. Во-вторых, этот термин, по мнению автора, наиболее адекватно отражает специфику этнокультурного конфликта в США, где значительная часть населения постоянно находится в процессе культурной и языковой ассимиляции, усвоения американских ценностей. В многонациональном американском обществе национальность не является таким важным фактором, как во многих этнически однородных государствах Европы. Одновременно во многих регионах страны проживает множество иммигрантов. Именно они являются самой привлекательной мишенью для американских нэйтивистов. Понятия “национализм” и “шовинизм” (крайняя форма национализма) перекликаются с нэйтивизмом, однако они могут не затрагивать иммиграцию, тогда как она является главным объектом нэйтивистов. Нэйтивисты отличали “своих” от “чужих” по конфессиональному, расовому или культурному признакам—в зависимости от характера иммиграции. При этом “чужие” всегда составляли общность с постоянно меняющимся составом: на место ассимилировавшихся постоянно прибывали новые иммигранты.
Рассмотрим внимательнее условия, в которых развивалось анти-иммигрантское движение конца XIX века.
Социально-экономические предпосылки нэйтивизма
В конце XIX века Америка представляла из себя все еще общество без единого центра, а ее институты были ориентированы на жизнь местных общин, где семья и церковь, образование и пресса, профессиональная деятельность и управление—все это “обретало свое значение во взаимодействии в пределах небольшого селения или отдельного района крупного города”. [32 Wiebe R. H. The Search for Order, 1877-1920. N. Y. , 1967. P. 12. ]Вместе с тем социально-экономические изменения, происходившие в конце прошлого века, означали для большинства американцев необходимость коренных перемен в образе жизни и системе ценностей. Влияние индустриализации и урбанизации было всесторонним и глубоким, оно затронуло все слои населения.
Америка перестала быть страной фермеров: если в 1860 г. в ней преобладало аграрное население, то уже к 1900 г. большинство его составляли занятые в несельскохозяйственных видах деятельности. [33Kirkland E. Industry Comes of Age: Business, Labor, and Pulic Policy, 1860-1897. N. Y. , 1961. P. 325-26. ]В большой степени резерв рабочей силы пополнялся теперь за счет иммиграции. Возникали и крепли корпорации, крупные производственные центры, где на смену ручному труду приходила механизация всех основных процессов. Само производство также претерпело значительные изменения: усилилась его специализация, повысилась степень стандартизации. Место квалифицированных ремесленников занимали вчерашние крестьяне, приехавшие из Европы: их обучение проводилось быстрее и дешевле, стандартизация производства сделала рабочую силу взаимозаменяемой. Это побудило крупный бизнес активнее использовать переселенцев на крупных фабриках, в том числе и в борьбе с рабочими организациями, что в конце концов привело к снижению их активности в крупных промышленных центрах. [34Brody D. Steelworkers in America: The Nonunion Era. Cambridge (Mass. ), 1960. Preface. ]
Транспортные артерии соединили разные части страны в единый национальный рынок. Стало возможным удалить промышленные центры от потребителя: логика конкуренции заставляла концентрировать производство в местах доступной дешевой рабочей силы. [35См. , например: Clark V. C. History of Manufacturers in the United States. 3 vols. N. Y. , 1929. Vol. 2. P. 447-48. ]В то же время рушились старые стереотипы замкнутых районов, где производство определенных товаров было монополизировано. Уменьшалась роль посредников (jobbers), теперь крупные производители сами налаживали собственные сети сбыта. В целом отношения различных субъектов экономической деятельности стали более формальными, обезличенными, обработка документации стала более стандартизированной. Например, покупка товаров широкого потребления начала осуществляться по каталогам. При этом мелкое предпринимательство сосуществовало с крупным бизнесом: потребности национального рынка были еще так велики, что последний не мог до конца вытеснить местных конкурентов.
Одновременно менялась этика бизнеса: стандарты “честной конкуренции” отметались нуворишами—иногда выходцами из Европы, —которые ставили прибыль во главу угла. Крупные корпорации пестовали слой управленцев—молодых и образованных служащих, использовавших “научные” методы управления Тэйлора. Бизнес был охвачен стремлением снизить издержки производства невзирая на социальные последствия снижения заработной платы, которое неизбежно следовало за механизацией производственных процессов. [36 Brody D. Op. Cit. P. 2-26. ]Крупный управленец Г. Хоу сказал как-то по поводу ухудшающегося положения рабочих: “Являясь гуманистами, мы могли испытывать к ним сочувствие, но, как менеджерам, нам не могло быть оправдания за уменьшение прибылей наших работодателей”. [37 Brody D. Op. Cit. P. 27. ]В мире производства стало господствовать понятие эффективности, которая достигалась в том числе благодаря изменениям организационной структуры кампаний, улучшению в управлении. [38Об этом см. : Boulding K. The Organizational Revolution: A Study in the Ethics of Economic Organization. N. Y. , 1953. ] Это была эпоха социального расслоения, когда, по словам современника, “свободная борьба превратилась в столкновение организованных сил, а те, что остались свободными, делятся между организованными рабочими и организованным капиталом”. [39 Hofstadter R. The Age of Reform: From Bryan to FDR. N. Y. , 1955. P. 214. ] Историк С. Хэйс назвал этот процесс “организационной революцией”, проходившей под лозунгом “сплотиться или погибнуть”. [40 Hays S. P. The Response to Industrialism: 1885-1914. Chicago, 1957. P. 48-71]Не только ремесленники, но и бизнесмены не смогли приспособиться к новым условиям в экономике. Зачастую они либо переходили в другие ее отрасли, либо просто прекращали свою деятельногсть. Однако для многих из них этому предшествовала борьба за сохранение своего статуса, привычной жизни, которая так быстро уходила в прошлое. Говоря словами историка, “они боролись, чтобы сохранить общество, в котором их жизнь обретала значение; но повлиять на процесс изменений они уже не могли”. [41 Ibid. P. 44. ] Конец XIX в. стал временем роста новых социальных движений, которые, по выражению Р. Хофстедтера, “впервые всерьез занялись критикой последствий индустриализации”. Гринбекеры и популисты выражали недовольство широких слоев сельского населения Америки, причиной для которого стали изменения в экономике и крушение“аграрного мифа”, на котором был основан образ американского фермерства. [42 Hofstadter R. The Age of Reform: From Bryan to FDR. N. Y. , 1955. P. 38-56. ]В городах активизировались сторонники муниципальных реформ, призывавшие бороться с язвами городов и обвинявшие их управление в коррупции. Сражения рабочих и большого бизнеса приобрели невиданный прежде размах. Новоанглийская элита изрекала мрачные пророчества, ожидая либо всеобщего хаоса, либо “классовой тирании”. [43 Jaher F. C. The Boston Brahmins in the Age of Industrial Capitalism // The Age of Industrialism in America: Essays in Social Structure and Cultural Values. Ed. by F. C. Jaher. N. Y. , 1968. P. 209-211. ]По всей стране возникали секретные “патриотические общества”, объединявшие представителей среднего класса, желающих внести свой вклад в улучшение порядка вещей. Это было время, когда одной из проблем, во весь рост вставших перед обществом, стала неограниченная иммиграция.
Это было вызвано, во-первых, тем, что выросли ее абсолютные цифры, хотя этот рост не был стабильным и постоянным.
График 1. Иммиграция в США, общее количество иммигрантов (1880-1903). * [*The Historical Statistics of the United States. Part 1. Series C 91-101. Immigrants by Country: 1820 to 1970. P. 105-106. ]
График 1 наглядно показывает периоды роста и снижения численности иммиграции. До 1880 г. только в 1854, 1864, 1872 и 1873 гг. количество иммигрантов превышало 400 тыс. человек. После 1880 г. лишь в 1885–1886, и 1894–1899 гг. ее численность была ниже этой цифры, что было связано с кризисами американской экономики в эти годы. “Пиковым” годом был 1882 г. , когда в страну въехало около 800 тыс. человек. Таким образом, можно согласиться с утверждением, сделанным в американской литературе, что размер иммиграции определялся состоянием дел в экономике, а точнее—ее потребностью в рабочей силе. Однако стоит также отметить, что на протяжении периодов 1882–1886 и 1892–1898 гг. происходило снижение численности иммиграции в целом, в то время как рост ее в 1886–1892 гг. был достаточно плавным и нестабильным. Во-вторых (и это было основной причиной недовольства многих), увеличилось количество иммигрантов из стран Восточной и Юго-Восточной Европы. В 1890-1900 гг. 17, 7% всех иммигрантов прибыло из Италии, 16, 1%—из Австро-Венгрии, 13, 7%—из России. Все вместе эти страны дали США более половины иммигрантов. [45 Briggs V. M. Immigration Policy and American Labor Force. Baltimore, 1984. P. 32. ]Иммиграция из стран Восточной и Южной Европы получила название “новой”, по контрасту с иммиграцией из германских стран, которая составляла большинство вплоть до последнего десятилетия XIX века.
График 2. “Старая” и “новая” иммиграция (1880-1903). * [*The Historical Statistics of the United States. Part 1. Series C 91-101. Immigrants by Country: 1820 to 1970. P. 105-106. ]
График 2демонстрирует тенденцию роста “новой” иммиграции, которая была особенно заметна с самого начала 1890-х гг. , но остановлена депрессией в 1893-1897 гг. Однако после завершения кризиса кривая “новой” иммиграции поползла вверх еще быстрее. Социальный состав иммигрантов оставался довольно стабильным на протяжении последних десятилетий прошлого века. Это хорошо видно наГрафике 3, который представляет численность иммигрантов по некоторым профессиональным категориям. Интересен контраст с предыдущим графиком: несмотря на смену этнических групп, составляющих основу иммиграционного потока, до 1895 г. незаметен резкий сдвиг в занятости. Бросается в глаза значительное уменьшение количества иммигрантов без определенных занятий, что может объясняться как запрещением китайской иммиграции в 1882 г. , так и принятием запрета на ввоз законтрактованных рабочих из Европы тремя годами позже.
График 3. Въезд иммигрантов некоторых профессий. * [* The Historical Statistics of the United States. Part 1. Series C 130-136. Immigrants by Major Occupation Group: 1820 to 1970. P. 111. ]
Однако дело было даже не в социальной принадлежности переселенцев, а в тех возможностях, которые открывались для них в США. Депрессия 1890-х гг. сократила количество как “новой”, так и “старой” иммиграции (см. График 2), и это говорит о том, что иммигрантов конца XIX века привлекали прежде всего экономические факторы. Правда, теперь, в эпоху индустриализации, иммигрант скорее всего не становился фермером (тем более, к 1890 г. свободных земель практически не осталось), а оседал в промышленном центре, пополняя ряды фабричных рабочих или нанимаясь на работу в мастерскую к своему бывшему соотечественнику—так или иначе, оставаясь в самом низу социальной лестницы. Представители “новой”иммиграции хлынули в трудоемкие отрасли производства, начав не только конкурировать с американскими рабочими в отношении уровня зарплат, но вытеснять их оттуда (например, к 1910 г. стало заметно сокращение числа коренных американцев в сталелитейных предприятиях страны—и это при том, что эта развивавшаяся отрасль требовала пополнения ресурсов рабочей силы). [48 Brody D. Op. Cit. P. 120. ]Большое число европейцев оседало в крупных городах Северо-Востока и района Великих озер, заселяя их центральные кварталы, превращавшиеся с течением времени в места для бедных. Более состоятельные американцы перебирались теперь в пригороды, что стало возможным с развитием общественного транспорта. [49 Об истории американского города в этот период см. обзорную работу: Mohl R. A. The New City: Urban America in the Industrial Age, 1860-1920. Arlington Heights(Ill. ), 1985. ]Ценз 1900 г. показал, что иностранцы составляли более трети населения в 24 городах страны и более 40% в девяти из них. Значительная часть населения крупнейших центров состояла также из иммигрантов: 37%—в Нью-Йорке, 35, 1%—в Бостоне, 34, 6%—в Чикаго, 22, 8%—в Филадельфии, 19, 4%—в Сент-Луисе, 13, 5%—в Балтиморе. [50Twelfth Census of the United States. 1900. Vol. 1. Population. Part 1. Washington, D. C. , 1901. P. cx. ] В некоторых городах переселенцы таким образом вытесняли “старожилов”, меняя этнический облик целых городских районов. В целом этнические кварталы—“гетто” стали привычным явлением для Америки того периода. Иммиграция все чаще ассоциировалась с большими проблемами: трущобами, нищетой, невежеством и преступностью. Значительная часть иммигрантов из стран Южной и Восточной Европы была неграмотной. Абсолютное их большинство приезжало в возрасте старше 20 лет. Это означало отсутствие у них возможности получить какое-либо образование. “Новая” иммиграция обладала набором определенных этнокультурных качеств. Иммигранты из романских стран, стран Балтии, Южной Германии и Польши были главным образом католики. С одной стороны, это пугало ревнителей протестантской религии и оживляло антикатолическую традицию. С другой стороны, с помощью иммигрантов католическая церковь значительно окрепла в конце XIX в. и стала оказывать бульшее влияние на жизнь общества. Она исполняла функции связующего звена между различными группами иммигрантов-католиков по всей стране, одновременно являясь опорой для вновь приезжих, помогая им адаптироваться к новым условиям существования при сохранении элементов прежней культуры и языка. Последнее было особенно важно для детей переселенцев с католическим вероисповеданием, которых родители предпочитали отдавать в приходские католические школы. [51 Подробнее об этом см. в книге Аллана Краута. ] Ассимиляция иммигрантов из стран Восточной и Южной Европы происходила с большим трудом. Чаще всего приезжие включались в структуру американского общества через поредников: это были и “падроне” у итальянцев, и хозяева потогонных цехов в Нью-Йорке, и “квартирные боссы” (boarding bosses) в шахтерских городах. Посредники обеспечивали иммигрантам занятость и жилье, они платили им зарплату и решали проблемы, связанные с законодательством. Эти функции могли быть шире или уже, но посредник всегда присутствовал. Его необходимость обусловливалась неопытностью иммигрантов, наличием языкового и культурного барьера, что затрудняло их интеграцию в новое общество. Если иммигрантам не удавалось найти работу, они пополняли собой американские тюрьмы или благотворительные заведения, просили милостыню, бродяжничали, тем самым вызывая новое недовольство местного населения.
Самые разные слои американского общества начинали требовать ограничения иммиграции, связывая ее с переменами к худшему в целом. Идеализируя прошлое и утверждая его ценности, или пытаясь противостоять пугающим переменам, они указывали на иностранцев как на одну из главных составляющих этих перемен. В этом и была основа нэйтивизма того периода. Однако особенности отношения разных слоев населения к переселенцам были различны. Требования ограничить иммиграцию имели разные основания и выражались по-разному. Нэйтивизм мог быть менее“рациональным” и более “рациональным”. В ряде случаев утверждения сводились к общим заявлениям об “иностранной угрозе” (как пример можно привести антисемитизм и англофобию популистов). В других—нэйтивисты сопровождали свои требования подробной статистикой и ссылками на позднейшие исследования (это было свойственно для более образованных слоев). Таким образом, социально-экономические изменения в обществе, а также смена национального состава иммигрантов коренным образом повлияли на отношение к иммиграции, изменив его в худшую сторону. В конце XIX века на воружении нэйтивистов были также популярные в американском обществе идеи расизма и заимствованные из Британии социал-дарвинизм и евгеника.
Социальная основа нэйтивизма
