Страхи в России в прошлом и настоящем - (реферат)
Дата добавления: март 2006г.
Реферат по социологии
Студентки первого курса факультета политологии (группа 142) Смиренской Александры
“Страхи в России в прошлом и настоящем”
“Сибирский хронограф” Новосибирск 2000
С. Я. Матвеева В. Э. Шляпентох
Содержание
Вступление
Глава 1 Страхи в социальной жизни и их отражение в мифе, религии и философии Глава 2 Страх как социальный феномен
Глава 3 Страх и стратегии поведения
Глава 4 Социальное значение страхов
Глава 5 Катастрофизм, или страх перед будущим
Глава 6 Субъекты катастрофического сознания
Глава 7 Мобилизационная функция страха: страхи и катастрофизм в СССР Глава 8 Прошлое как источник страхов и компонент сознания современного человека Глава 9 Демобилизующая функция страха: страхи и катастрофизм в современной России
Глава 10 Характеристика основных изменений: новое отношение к страху и новые страхи
Глава 11 Позитивные аспекты массового страха
Глава 12 Постсоветский катастрофизм
Заключение
Введение
Для своего исследования я выбрала книгу “Страхи в России в прошлом и настоящем”, авторами которой являются С. Матвеева и В. Шляпентох. С. Я. Матвеева-культуролог, специалист в области научных исследований социокультурных проблем развития России. Последние годы она работает и живет в США. В. Шляпентох является автором нескольких десятков книг и множества статей в области социологии и методологии социологических исследований. Он был одним из организаторов первых общенациональных опросов общественного мнения в Советском Союзе; в настоящее время профессор социологии Мичиганского университета, видный специалист и эксперт в области социальных процессов, идеологии и общественного мнения в России и других постсоветских странах.
Эта книга исследует феномен массовых страхов перед негативными событиями, оцениваемыми в обществе как катастрофы. В роли таких событий могут выступать различные кризисы, гражданские конфликты, глобализация мира, захват власти в стране, природные бедствия, вспышки эпидемий. Не исключены и страхи перед глобальными катастрофами: массовое вымирание человечества или конец мира. Авторы обращают внимание на то, что эта тема не достаточно хорошо разработана в социологии. Но в России социология больше ориентирована на изучение роли негативных тенденций и страхов в социальной жизни. Авторы говорят, что: ”задачи данного исследования включают в себя осмысление ряда проблем, имеющих важное значение для углубления научных знаний о роли страхов в жизни современных обществ”. (стр. 8)Первая проблема носит методологический характер. Утверждается, что в обществе может возникать и распространяться катострофический тип мышления и сознания. Вторая проблема-научно-теоретическая и прикладная одновременно. Авторы настаивают на том, что в России наблюдается высокий уровень массовых страхов в обществе в целом и высокий уровень катастрофического сознания в определенных группах.
В книге 12 глав, в которых рассматриваются как общие для всех людей аспекты, связанные со страхом, так и особенности страхов в России. Глава 1
Страхи в социальной жизни и их отражение в мифе, религии и философии. В этой главе авторы предлагают рассмотреть основные источники страха, страх в устной и письменной культурах, истоки катастрофизма, направленность страхов в древности, в Средние века, в Новое время и, наконец, в XX веке. Источники страхов авторы разделяют на две основные группы: преобретенные из собственного опыта и полученные из культурных и социальных институтов. Источники информации являются, по их мнению, мощными факторами, влияющими на уровень катастрофизма в человеческом мышлении.
Религия и философия уделяют огромное внимание чувству страха, исходя из того, что страх был “фундаментальным аспектом человеческого опыта начиная с древности”(стр. 11)До сих пор вера в неминуемую катастрофу–кредо различных сект. В следующем разделе книги авторы приходят к выводу, что в архаичные времена страха перед будущим(основы катастрофического сознания) не существовало, так как сначала должны были появиться “концепции расчлененного времени”(стр. 12)Но уже в глубине веков страх стал превращаться в культурную тему.
Для устного общения характерна эмоциональная нагруженность, а так как страх-одно из самых сильных чувтв, то он постоянно находил воплощение в процессе устной коммуникации. Формирование письменной культуры означало фиксацию и кодификацию культурных значений, эта культура дала людям ощущение преодоления времени. Люди смогли передать свои представления и страхи в далекое будущее. Предсказания и пророчества тоже получили выражение в текстах. Что касается истоков катастрофизма, то авторы считают, что ими являются циклические концепции. Предвидения будущих катастроф были основаны на представлениях о циклическом времени: ”Мифы повсеместно несли в себе картины циклического мира, переживающего катастрофы и становление, как и боги, которые периодически гибли и воскресали”. Направленность страхов в различное время была разной. Например в древности страхи были направлены на внешний мир, потому что люди боялись бедствий, приходящих из окружающего мира. ”Зло также рассматривалось как внешняя сила: разгневанные боги, мифологическое воплощения зла, колдуны, приносящие своими заговорами и заклятиями бедствия и смерть”. В Средние века продолжительность жизни была довольно маленькой. Эпидемии, высокая детская смертность, жестокие голодовки создавали психологический фон, где “смерть была привычной спутницей жизни”. Средневековое мышление было проникнуто глубочайшим пессимизмом. В книге приводятся слова Ж. Ле Гоффа: ”Мир стоит на грани гибели, на пороге смерти . ” (стр. 19)Постоянные ожидание конца света рождали волны страха и паники. В Новое время катастрофизму был брошен философский вызов. ”Идея динамизма и постоянного стремления к совершенствованию противостоит катастрофическому мировоззрению, хотя и не исключает возможности катастрофы, прекращения существования человеческого рода”. (стр. 21)Главной ориентацией философии в Новое время стала ориентация на прогресс и оптимизм.
Акцент в этой главе делается на то, что историческая тенденция состоит в смещении векторов страха: со страхов, обращенных вовне, к страхам, обращенным вовнутрь. ”Философия сместилась в сторону осмысления разрушительного начала, скрытого в человеке”. (стр. 22)Это показывают такие философские направления, как экзистенциализм, фрейдистский психоанализ и энвиронментализм. Страх-одно из центральных понятий экзистенциализма. Кьеркегор выделяет обычный страх-боязнь и безотчетный страх-тоску. Первый страх перед конкретными предметами и обстоятельствами присущ и человеку и животным. Второй страх возникает только у человека, когда он узнает, что не вечен. М. Хайдеггер развил кьеркегоровскую идею страха. Он говорит о том, что концом и разгадкой экзистенциального страха является смерть. Ж. -П. Сартр продолжил логику осмысления этого вида страха. Он связывает его с понятием свободы, таким образом смещая понимание страха вовнутрь личности. Сартровский страх контролируемый и подвластный человеку.
Другое влиятельное направление в философии-фрейдизм и психоанализ. Фрейдизм различает два вида страха: перед внешней опасностью и иррациональный страх, страх перед самим собой. Последователи Фрейда изучают отношения между культурой личности и культурой общества. Э. Фромм утверждает, что страх-то чувство, которое является определяющим при формировании социального характера. Массовизация индивида-результат социолизации. Платой за это является подавление социально оттаргаемых качеств с помощью страха. Страх-эффективный механизм социолизации. В 60-х гг. развивается новая форма страхов перед самим собой и собственными разрушительными возможностями, касающаяся отношений с окружающей средой, -энвиронментализм. Но для авторов книги важно, ”что энвиронменталистские идеи и движения выступают в качестве дальнейшего продвижения человеческой рефлексии и страхов, эту рефлексия сопровождающих на личность и человечество”(стр. 28), что подтверждает их теорию.
Глава 2
Страх как социальный феномен
В этой главе авторы приводят типологию страхов. Первая группа страхов-это страхи специфические и универсальные. Страхи перед природными бедствиями, войной, голодом, снижением уровня жизни и анархией относятся к универсальным. Но существуют и такие страхи, образы которых меняются со временем. Примером может служить страх перед упадком нравственности. Форма и содержание этого страха менялись от одного периода к другому. Вторая группа-это социализированные и несоциализированные страхи. Несоциализированные страхи больше приближены к природным реакциям на опасности существования. Второй тип реализовался как страх перед авторитетом. Этот тип разрушается в ситуации аномии. Результирующей этой ситуации является нигилизм. Авторы приводят в пример ситуацию в России после реформы 1861 года. Освободившиеся крестьяне испытывали тревогу и неуверенность. И на смену социализированному страху перед хозяином пришел несоциализированный страх перед неизвестностью.
Что касается нигилизма, то то Россия пережила несколько волн этого явления, что сильно ослабило страх перед любым выражением авторитета. Авторы замечают: ”В современной России “почтительный ”страх настолько ослаблен, что иногда приходится задумываться, существует ли он там вообще”.
Следующее типологическое разделение страхов-на индивидуальные и массовые. Индивидуальные, или личностные, страхи вполне уникальны. Массовые же сложились в процессе социальной и культурной коммуникации. Этот вид страхов ориентирован на сложившуюся в социальной среде ситуацию, поэтому он достаточно подвижен и динамичен и сильно различается от страны к стране. Существует еще одно подразделение страхов на рациональные и иррациональные. Страхи, направленные на определенную угрозу, называются авторами рациональными. Иррациональные же страхи необоснованы. Как правило, одним из главных источников подобных страхов являются интересы идеологов и политиков. Здесь авторы приводят нам результаты опроса 1996 года в России по поводу “широкого распространения конспиративных идей. ”(стр. 37) ”Сионизм и еврейский заговор”вызывают “некоторый интерес” у 18% россиян, ”сильный страх”-у 5% и “постоянный страх”-менее чем у 1%. Вопрос о “масонах и их попытках установить контроль над миром” вызвал “некоторый интерес”-у 15%, ”сильный страх”-у 8%, “постоянный страх”-у 2%.
Далее в этой главе авторы рассказывают нам про динамику страхов, предворительно напоминая, что “страх является необходимым условием нормального функционирования сообществ”. (стр. 38) В древних сообществах действовал страх-отлучения-от-сообщества. Столь же древен страх-стыд. Сначала последний являлся прочной уздой, направлявшей человека по пути самообуздывания. Но в России с некоторого времени некоторые формы страха-стыда оказались поврежденными. А случилось это в годы советской власти, когда население состояло в основном из горожан первого поколения. Причину этого авторы видят в маргинализации культуры. За этим последовало возвращение к непосредственным формам физического принуждения.
Глава 3
Страхи и стратегии поведения
Страх оказывает влияние и иногда определяет ту или иную стратегию поведения. В этой главе авторы знакомят нас с ролью страхов, как стимулов, и различными видами поведения.
Страх безусловно является стимулом к каким-то определенным действиям. В качестве примера авторами выбран страх перед массовым голодом, который в 1992 году испытывала половина населения. Результатом стало расширение частных огородов. Таким образом материализации страха удалось избежать. Ответной реакцией на страх может стать либо конструктивное, либо разрушительное поведение. Страх, обузданный разумом, усиливает рациональные способности человека. ”Социологический смысл изучения подобного типа реагирования на реальную или мнимую опасность-в изучении возможностей конструктивного массового поведения в условиях стресса”. (стр. 43)Разрушительное поведение в ситуации страха связано с паническими типами реагирования на ситуацию. Иррациональные действия могут иметь катастрофические последствия. Следствием страха может быть и агрессия, нападение на источник страха. Иногда люди могут оставаться безразличными перед лицом опасности. ”Массовые настроения, проникнутые чувством апатии, безнадежности, -важный элемент процессов социальной демобилизации”. (стр. 43)Иногда если угроза касается общества, а не лично данного человека или его семьи, он остается пассивным. Два других типа пассивного реагирования на страхи-апатия и эскапизм. Апатия наступает тогда, когда люди считают, что от них ничего не зависит и что они ничего не могут сделать. Эскапизм-крайняя форма такой реакции, при которой люди игнорируют угрозы и считают, что их не существует. Авторы приводят пример украинских и белорусских крестьян, которые после чернобольской катастрофы не покидали загрязненную территорию.
Глава 4
Непосредственные издержки страхов для его носителей
Авторы показывают нам два основных вида издержек. Первый-самореализующиеся пророчества. Страх перед преступниками часто провоцирует людей на преступные действия. Второй вид издержек ложно стимулирует людей, заставляя предпринимать ненужные и вредные действия. Но существуют еще и косвенные издержки. Рост катастрофизма сопровождается увеличением политического экстремизма и насилия в обществе, ростом этнического негативизма и ксенофобии, общей деморализацией, распространением асоциального индивидуализма и мистицизма, увеличением числа апокалиптических сект в обществе. Но в обществе существуют психологические пути, снимающие страхи в общественном сознании. Исходя из того, что существует психологическая адаптация на различных уровнях, авторы делают вывод, что каждая личность делает различие между будущим для себя и будущим своей группы и общества. Приводятся данные ВЦИОМ: 46% россиян оценивают свою нынешнюю жизнь как “среднюю” или лучше, только 29% дали ту же самую оценку жизни в их городе или деревне. Более того, только 12% думали примерно то же самое о жизни в стране.
Поскольку страх является постоянным компонентом социальной жизни общества, то то страх получает ту или иную оценку в общественном сознании. На ранних этапах развития человеческих общеста страх оценивался скорее положительно. Во-первых, позитивная оценка страха базировалась на его способности выполнять сигнальную функцию, способствовать самосохранению живого существа. Во-вторых, страх имел социальный смысл, упорядочивающую и организационную функцию. В-третьих, выделялась культурная роль страха, которая заключалась в трансляции моделей поведения, необходимых для общества. Со временем, однако, страх потерпел переоценку, вперед выдвинулась негативная сторона страха. Авторы апеллируют к сдвигам в культуре в эпоху Просвещения. Во-первых, страх стал коррелировать с понятиями зависти, подчинения, несвободы. Во-вторых, общий сдвиг в сторону рациональности заставил пересмотреть и сигнальную функцию. Страх связывали с пессимизмом, а сигнальная функция страха не может коспенсировать тот вред, который приносит пессимизм как его результат. В-третьих, была переоценена и способность страха выступать фактором, повышающим организованность в жизни сообществ, облегчать задачи управления. Новая идея состояла в том, что послушание из страха не является организующим фактором, но напротив-вносит в социальную жизнь дезорганизацию. Наконец, во второй половине нашего столетия была переоценена воспитательная роль страха. Авторы усматривают причину этого в развитии гуманизма. Дети стали рассматриваться как свободные становящиеся личности. В конце главы делается вывод, что страхи амбивалентны. И выделяются четыре фактора, подтверждающие это:
наиболее позитивный из них-сигнально-ориентационная функция. Но современные опасности часто невидимы и неслышимы, что оставляет эту функцию страхов незадействованной.
Не утратила своего значения и мобилизационная функция страха. Он по-прежнему выступает стимулом, но также страх может парализовывать волю, вызывая панику и порождая волны дезорганизации и деструкции.
Весьма двусмысленна социально организующая и социализирующая функция. Ее оценка варьируется в зависимости от идеологических и политических убеждений. Поскольку современный мир ориентирован больше на будущую жизнь, то возрастает пргностическая функция страха.
В заключении авторы еще раз обращают внимание на негативные последствия страхов. Они говорят о том, что страх сам может превратиться в фактор, вызывающий катастрофу. Здесь приводится в пример явление “превентивная война”, которая начинается в результате опасений, что противоположная сторона начнет наступление первой. В качестве одного из недавних проявлений массового страха называется паника в Москве во время экономического кризиса 1998 года, которая была спровоцирована решением об отставке правительства С. Кириенко. Глава 5
Катастрофизм, или страх перед будущим
Между уверенностью и страхом существует некий баланс. Когда страх становится постоянной характеристекой сознания, то можно говорить о формировании катастрофического сознания. Оно может существовать в двух основных проявлениях: как состояние психики и как ценностной синдром, массовое настроение. Именно второе проявление интересует авторов этой книги. В разделе “Объективные и субъективные измерение катастроф”рассматриваются три основные концепции:
Катастрофа или любые другие негативные явления как объективные феномен Субъективный образ уже произошедшей катастрофы, сложившийся в сознании людей Страх перед ожидаемой катастрофой-катастрофизм
Для авторов центральным понятием данного исследования становится катастрофическое мышление и его возможные следствия.
Следующий раздел книги называется “Катастрофа как объективный феномен”. Здесь приводятся различные взгляды на катастрофы. Вообще, катастрофа-это всеохватывающая проблема всех и каждого. До недавнего времени в науке понятие катастрофа употреблялось при изучении стихийных бедствий. В социально-научном знании это понятие относилось к появлению какого-либо нового качества неожиданно, скачком. Для социологов же это–не только изучение внешнего события, но и оценка положения субъекта, вовлеченного в катастрофу, оценка происходящих событий.
Далее внимание читателя обращается на временной характер пртекания событий. Как правило, катастрофы соотносят с кратковременным действием. Но существуют и другие варианты. Катастрофы могут оказаться довольно длительными. Например, продолжительное ухудшение положения русского дворянства, вплоть до гибели в 1917 году, гибель русского традиционного крестьянства или, наконец, катастрофа, постигшая русскую разночинную интеллигенцию. Также примером может являться гибель любого государства. Катастрофа представляется здесь через понятие “дезорганизация”. Для соотнесения катастрофы с человеческой деятельностью авторы предлагают несложную классификацию:
Катастрофы, не зависящие от человека(землетрясения, тайфуны, сели и тд. ). Катастрофы, являющиеся побочным продуктом человеческой деятельности(экологические опасности в результате выбросов). Социальные катастрофы разных масштабов как результат дезорганизации в обществе, разрушения культуры, отношений людей(революции, войны). Духовные катастрофы и разломы, которые являются значимыми факторами последующих реальных катастроф.
C другой стороны катастрофа может быть рассмотрена и как субъективный феномен. Ее субъективность проявляется в тех оценках, которые дают люди. Одно и то же событие для одного человека может стать катастрофой, а для другого лица улучшить позиции. Примером могут явльться поражения в войне, революции, крах империй. Субъективная оценка страхов может приводить к переоценке имевших место катастроф. Крушение СССР и становление новой России вызвало массовую переоценку российской истории начала XX века. В годы советской власти приход большевиков к власти исторической наукой оценивался как “начало новой эры”. Официальному оптимизму доверяло большинство населения. Коренной сдвиг в современном восприятии привел к масштабной переоценке истории Советской России, радикальному ее снижению.
Страницы: 1, 2
