Моя родословная

Моя родословная

Содержание

Введение

1. Мои сибирские корни

2. Сибирь

3. Все для фронта, все для победы

4. Более подробно о сибирском крае

5. Отдельные эпизоды из жизни семьи

6. Природа Сибирского края. Об охоте и рыбалке

7. Память сердца

8. Переезды

Заключение

Список литературы

Введение

Семья играет для людей важную роль. Самой природой заложены в человеке зависимость, необходимость, трепетное отношение и преданность кругу людей, в котором он рос и постигал суть своего существования. В былые времена человек был неотделим от своего рода, а знание его родословной уходило в древность. Каждая частица этого знания бережно передавалась из поколения в поколение. Но сейчас мало кто может доподлинно рассказать, откуда берёт начало его род, и перечислить имена предков больше, чем до третьего колена. Почему? Неужели сменились ценности или сам человек?

К счастью, моя семья бережно сохранила пусть не всю, но обширную историю своего рода. И, как и в прежние времена, передавалось это наследие с рассказами мамы, бабушек, дедушек. И пусть не все сегодня с нами, история и сам род продолжают движение в жизненном цикле.

Проблематика моего исследования состоит в сохранении знаний о моей родословной. Цель работы - изучить историю моей семьи, всех ее многочисленных представителей, многие из которых остались только на фото и в памяти последующих поколений. Основные задачи: проследить генеалогию семьи Шевченко и Предыбайловых, обобщить полученные данные. Работа была написана на основе воспоминаний моих родственников, а также большого количества фото и документов.

Объем работы получился больше положенных 15 страниц, что вполне объяснимо: невозможно уместить историю моей семьи в столь малый объем реферата.

1. Мои сибирские корни

Родился я в поселке Верхний Сеймчай в 1993 году, но мои корни уходят далеко за пределы Сибири.

Родина моих далёких предков всех поколений - Крым и Кубань.

Более подробно в нашей семье известно о моих предках по линии бабушки. По этой линии вся моя родословная началась с города Керчи.

Мой прапрадед, Король Архип Николаевич, человек с примесью польской крови, имел жену Дарью Прохоровну, женщину, имевшую в дальних предках греков. Было это в позапрошлом веке.

А в 1913 году у них родился самый младший ребенок в семье из шестерых детей, Король Владимир Архипович, мой прадедушка. Прапрадед Архип служил на мельнице мукомолом у хозяина, был богомазом, плавал матросом на корабле, работал портовым грузчиком и был пьяницей. Он мог за бутылку рома перед французской командой, расположившейся на палубе своего корабля, стоящего в порту на рейде, изгрызть зубами в крошку стеклянный стакан, а потом, под одобрительные возгласы матросов, бросивших ему на берег заработанную бутылку, первым глотком спиртного выполоскать изрезанный рот, и, картинно сплюнув в море, осушить бутылку до дна. Дарья же Прохоровна всю жизнь была домохозяйкой при большом семействе.

Прадедушке Володе досталось очень трудное детство. Для помощи семье он крал уголь в порту, чтобы топить печь, собирал на городской свалке обувь и одежду, рыбные пищевые отходы, вывозимые с рыбоконсервного завода.

Очень хороши были в этих отходах отрубленные осетровые носы.

Ещё для пропитания семьи он с ранних лет нырял в море, чтобы добыть мидий на еду и на продажу. Работа эта для мальчишки трудная: колонии мидий оседают и намертво прикрепляются в несколько слоёв на сваях в порту, или на подводных скалах. Нужно взять с собой какое-то приспособление, чтобы их оторвать, отбить, отделить от этой основы. Когда с тяжёлым пластом мидий выныриваешь из воды и делаешь первый вдох, темнеет в глазах и шумит в ушах. Отлежавшись, прадедушка нес мидий домой, к матери. Мать отделяла часть мидий для дома, остальные прадедушка несёт на базар и продаёт, чтобы в семье были какие-то деньги. Из мидий во всех семьях Крыма готовили плов.

Мидий хорошо выскабливали от водорослей, мыли, затем раскрывали с одной стороны при помощи ножа створки и наполняли перловой крупой, т.к. рис был не по карману. Ставили на ребро в татарский казан, заполнив его на две трети, наливали воду, солили и ставили надолго упревать на огонь. Когда перловка была уже готова, казан оказывался доверху наполненным полураскрывшимися раковинами с разбухшей крупой. В этот последний момент туда вливали со сковороды большое количество жареного в растительном масле лука с томатом, клали лавровый лист и перец и давали ещё немного потомиться с приправами.

Прадедушка говорил, что это было очень вкусно: мягкая разваренная крупа в соусе и кусочки сварившейся мидии.

Большое количество жареного лука во всех блюдах в Крыму пришло из местной еврейской и итальянской кухни, т. к. и евреев и итальянцев там до войны проживало много. В более позднее время, уже в Приморье, моя прабабушка готовила блюдо, называемое у них в Крыму "цвыбел-клопс". Оно, это блюдо, густое как соус, тоже из местной керченской еврейской кухни и якобы переводится с еврейского крымского диалекта - "много лука". Состоит из обжаренных крупных кубиков мяса, картофеля и опять же зажарено неимоверно большим количеством лука с томатом.

Родители прадедушки оба умерли рано, в 12 лет он был уже сиротой и стал жить в семье своей тётки, материной сестры.

Жилось так же трудно и бедно, он стал наниматься то в порт палубным матросом, то разнорабочим на мельницу то ещё куда-то… Хорошо, что тётка догадалась собрать справки об этой работе, которая позднее была вписана ему в трудовой стаж.

В прадедушкиной трудовой книжке, которая хранится у нас, написано, что 12 августа 1930 года он принят в механический цех керченского рыбоконсервного завода "Воля труда" учеником токаря. Стаж работы по найму до поступления на завод составлял 5 лет 7 месяцев. Вот и выходит, что трудовой стаж прадедушки начался с 12 лет.

В конце 20-х начале 30-х годов в стране начался голод. Появилось много нищих, люди умирали прямо на улицах. Голод катился по стране. Деньги ничего не стоили. Прадедушка Володя у своей тётки в день ёе зарплаты украл один миллион рублей из одиннадцати, полученных ею и купил на этот миллион себе фуражку, несколько пирожных и одну солёную селедку. Эти годы названы годами "голодомора".

В 1940 году прадедушка женился на молодой женщине 1914 года рождения, Черкасовой Вере Ивановне, очень талантливой во всех отношениях, с красивой внешностью, отличной фигурой, умнице, рукодельнице, по профессии чертёжнице-конструкторе, работающей на Керченском бочарном заводе. Познакомились они в самодеятельном оркестре народных инструментов.

Прабабушка играла на балалайке пикколо, прадедушка - на домре.

Родители прабабушки Веры Ивановны были тоже люди простые: отец - Черкасов Иван Васильевич, до самой войны добывал под Керчью соль в соляных копях. А мать - Мария Петровна Москалёва, всю молодость проработала "в людях" нянькой и кухаркой, была домохозяйкой, растившей шестерых детей, озлобившейся от тяжёлой жизни. Она прятала от мужа и детей в огромный кованый сундук с висячим замком чай, колотый сахар и варенье. Сама очень любила чаёвничать. От Бога ей было дано умение к стихотворству, но проявлялось это умение у безграмотной женщины лишь в ругательствах, сложенных в рифму, направленных на детей и мужа. Матерные слова в её лексиконе тоже имели место. И как же развеселило и рассмешило всю семью такое событие: пришло однажды письмо с царскими гербами, на гербовой бумаге, и начиналось оно так: "Милостивая Государыня Мария Петровна Москалёва!.." Вот это всех и развеселило, что мать - сквернослов и матерщинница - "Милостивая Государыня". А далее сообщалось о том, что у Марии Петровны умер дядя, очень состоятельный человек, о котором она только слышала, но никогда его не видела, и на её долю наследства выпало сколько-то (не один) несколькоэтажных домов с магазинами в Москве. Далее сообщалось о том, как ей следует вступить в наследство. Но вскоре грянул Октябрьский переворот, и наследство "накрылось".

Такая трудная и долгая дорога

А 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война.

Прабабушку Веру в августе назначили начальником штаба МПВО объекта бочарный завод "Пролетарий" до самой эвакуации, по 3 октября 1941 года. В трудовой книжке есть запись: "Уволена с завода в связи выезда с города Керчи". Прадедушка же с самого начала войны со всем коллективом приступили к демонтажу рыбоконсервного завода и погрузке его в железнодорожные вагоны. В первые же дни войны Наркомом был издан указ об эвакуации предприятий стратегического значения на восток. Завод "Воля труда" был предприятием стратегического значения, т. к. выпускало консервную продукцию, удобную для отправки на фронт. Поначалу погрузка шла в дневное время, но когда немецкая авиация стала совершать налёты на Керчь и бомбить порт, то погрузку ускорили и работать стали и днём, и ночью, не укрываясь в бомбоубежищах.

В октябре 1941 года, погрузив всё производственное оборудование и загрузив полный вагон консервов для питания в пути, группа специалистов завода отправилась в долгий, растянувшийся на восемь месяцев путь.

Эвакуационные справки были пока выписаны до станции Бертыс Казахской ССР, а там нужно было дождаться следующего назначения. На станцию Бертыс прибыли уже глубокой зимой. Нужно сказать, что каждый эвакуирующийся специалист имел право увезти с собой точно указанных в справке ближайших родственников. У прадедушки это были жена Вера Ивановна и две её младшие сестры - Любовь и 17-летняя Людмила.

Эвакуирующиеся имели право часть продукции, которую они везут, обменивать в пути на другие продукты питания. Так вот керчане ели свои консервы, и обменивали их же на хлеб у местного коменданта, распорядителя продуктами среди прибывающих людей. Хлеб он, конечно, давал, но при этом очень сердился и кричал: "Война! Понимаешь, война! А клеп (в его произношении - хлеб) - это пулемёт! Это миномёт! Понимаешь?". Ударение в словах "пулемёт" и "миномёт" он делал на первый слог.

2. Сибирь

Наконец, после двухмесячной стоянки в Казахстане, получили направление дальнейшего следования. В трудовой книжке прадедушки такая запись: "Согласно распоряжению Наркомрыбпрома СССР откомандирован в распоряжение Новосибирского Госрыбтреста, рыбпромысел г. Колпашево". В то время в Колпашево существовал рыбозавод, в составе которого был засолочный пункт, холодильник, коптильня и так называемая транспортная база, то есть судоверфь, которая строила весь водный транспорт для вылова рыбы: катера, неводники, мётчики, и др.

Так вот, пока прибывший в марте 1942 года в г. Новосибирск эшелон с оборудованием ожидал вскрытия льда на Оби, специалисты - рабочие уже прибыли в Колпашево и приступили к работе на судоверфи, готовясь к встрече оборудования, которое прибыло баржами в мае. Колпашево стоит на Оби, а рыбозавод - на берегу притока Оби, речушке Матьянге. Отсюда и район Колпашева, где стоит рыбозавод, носит название Матьянга. Очень удобно, что суда с рыбой с Оби заходят в речку Матьянгу и тут же оказываются у здания холодильника, расположенного прямо на берегу.

Началось восстановление рыбоконсервного завода. Прабабушка была зачислена в качестве "…ответственного исполнителя по кадрам…". Эти кадры были - люди из так называемого Сибирского лагеря заключённых, которых согнали на строительство завода.

Это были в основном сосланные по политической неблагонадёжности, высланные из прифронтовых районов люди нерусской национальности. Сокращённо от "Сибирского лагеря заключённых" этих людей называли сиблаговцами, а местное население в своём просторечье трансформировало это слово в "сиблонцы". Позже, через много лет слово "сиблонец" среди местных существовало уже как ругательное, и уже новое поколение не задумывалось о происхождении ругательства.

Мой прадедушка - единственный токарь по металлу из эвакуированных. После пуска завода из судоверфи перевели ещё одного токаря на рыбоконсервное производство, приняли пару учеников.

3. Всё для фронта, всё для победы

Личный указ Сталина был - восстановить завод за 12 месяцев. При ударном труде работников и рабочих строительство закончили на 5 месяцев раньше. Сами работники с гордостью говорили так: "На 5 месяцев раньше дали продукцию фронту". На всех основных работах были заняты специалисты, эвакуированные из Керчи, то есть не было затрачено время на обучение людей. Приехавших специалистов было много: и рыбообработчики, и соусовары, и работники жестянобаночного цеха, и лаборанты, и начальник консервного цеха Степанида Александровна Нестеренко, для своих - Стеша. Она очень похожа на торговку черноморскими бычками, сыгранную Галиной Волчек в фильме "Белеет парус одинокий". Тётя Стеша - член партии, всегда сидит в президиуме на праздничных собраниях. И вот однажды в своей речи с трибуны не то 7 Ноября, не то 1 Мая, не владея классическим речевым стилем, она произнесла: "…Благодаря, товарищи, Гитлера, мы все оказались здесь". Многим показалось, что сказано было с "…благодаря товарища Гитлера…" Прошло много лет, уже после войны году в 50-м тётя Стеша, награждённая Орденом Ленина за доблестный труд, вернулась в Керчь, а эта фраза, как анекдот, передавалась из уст в уста.

Когда завод был ещё в Керчи, инженером по рыбоконсервному производству там был наш родственник грек Христофориди Харлампий Георгиевич, которого, естественно, с первых дней войны выслали со всей семьёй и отправили в Сибирь, в село Александровское на севере Нарымского края на лесоразработки. Семья его была такова: мать - Христофориди Деспина Георгиевна, жена - Евгения Фейзопуло - Христофориди и младшая сестра красавица Афродита Христофориди.

Когда ему стало известно, что его родной завод эвакуирован и восстановлен тут же недалеко, в Колпашево, он обратился лично к Сталину и попросился на своё место на заводе, т. к. и Александровское, и Колпашево - места высылки, а на заводе, досконально зная производство, он принесёт большую пользу. Его просьба была удовлетворена, и он со всем своим греческим семейством приехал в Колпашево, в свой коллектив, и находился там вплоть до 1956 года, до тех пор, когда все сосланные были "откреплены от комендатуры", так это называлось тогда. Много людей уехало из Колпашево сразу - венгры, латыши, евреи, немцы…

4. Более подробно о Сибирском крае

Население довоенного Колпашева - охотники - промысловики на белку, соболя, колонка, боровую и водоплавающую дичь, охотники-медвежатники, рыбаки; белку бьют в глаз, медведя поднимают из берлоги. Руку нужно иметь твёрдую, меткую. Это про одного такого охотника написал В.Высоцкий в своём стихотворении "У Доски, где почётные граждане…":

…Раньше оба мы были охотники-

А теперь на нас ватные потники

Да потёртые подлокотники!

Я в Сибири всего

Только соболя бил, -

Ну а друг - он того -

На медведя ходил.

Он Колпашевский - тоже берлога! -

Ну а я из Выезжего Лога.

И ещё (если друг не хитрит):

Белку в глаз, да в любой, говорит…

Дома, избы Колпашева - деревянные, огромные огороды, засеянные картошкой, капустой, за "оградой" каждого двора - поленницы дров, у ворот со стороны улицы - жердяные стойки для просушивания рыбацких сетей.

На голове у многих - накомарник, сделанный из куска старой рыбацкой сети и пропитанный дёгтем. Это защита от гнуса. Гнус - это комары, мошка, пауты, слепни… У входа в каждую стайку и у крыльца в избу курятся дымокуры. Это чтобы гнус не залетал в стайку к скотине и в избу. В старом ведре надо разжечь костерок из щепок, и когда он разгорится, навалить и периодически подбрасывать в него свежую траву. Будет много дыма, тление будет продолжаться долго. Это хорошее спасение от гнуса.

Группа эвакуированных азово-черноморцев - так они называли себя - обрушились на тихий сибирский городок как лавина со своим южным темпераментом, европейскими привычками, речью, южным "г", громкоголосьем и непрестанным пением.

Да и понятно - ведь Керчь - город южный, певучий, музыкальный. Как рассказывал прадедушка, в Керчи какой-нибудь мальчишка-босяк бежит с моря домой с низкой ставридки, и напевает "…мальчик резвый, кудрявый, веселый…", из "Свадьбы Фигаро". А нищий в керченском порту не просто стоит с протянутой рукой и с закрытыми глазами, изображая слепого, а хорошим басом поёт, с примесью украинского языка: "Дайте, дайте не минайте, а хто минэ - того холера забэрэ". Моя прабабушка, с утра занимаясь домашними делами, поёт в полный голос, как можно петь в своём доме. Это или "Не брани меня, родная", или "Соловей" Алябьева, или "Помню, я ещё молодушкой была" и т. п.

Соседок-сибирячек это и удивляет и раздражает, вызывает неприязнь.

"Чё она распелась?" - спрашивают у бабушки, маленькой девочки. Постепенно привыкли. Отец, когда рыбозавод был уже восстановлен и понемногу стал обзаводиться "культинвентарём", принёс домой выданные ему под расписку в "Красном уголке" аккордеон, домру и балалайку. Музыкального образования он не имел, но от природы был очень музыкален. Вечером после работы прадед до поздней ночи музицировал. В то время это было единственным развлечением. Звучали "Мазурка" Венявского, вальсы Андреева, венгерские танцы, старинные русские романсы, отрывки из популярных довоенных оперетт, произведения, исполняемые Петром Лещенко, Александром Вертинским, Вадимом Козиным… Много чего звучало в эти вечера. Если было лето, то из кухни в сени выносилась керосиновая лампа. Она освещала и маленькие сени, и крылечко в одну ступеньку, и часть небольшого двора. Приходила пара соседей послушать, рассаживаясь на табуретках перед крыльцом, на колоде для рубки дров. Обязательно приходил сосед Александр Яковлевич Шнейдер, уже старик, высланный с семьёй немец из Саратова, очень высокий, худой, туберкулёзный, с пышными усами и шевелюрой полуседых волос, с тростью. Он очень похож на Максима Горького. Его все звали просто - дядя Саша.

Моей бабушке, воспоминания которой я сейчас пишу, прадедушка и прабабушка с ранних лет старались передать музыкальные познания. Так что в 4-5 лет она, качаясь на качелях, изо всех сил распевала арию Розины из "Севильского цирюльника" и прочее.

Да и сейчас бабушка помнит мелодии практически всех советских песен довоенных и послевоенных лет, опереточные и оперные мелодии. Сразу после окончания войны, когда люди немного успокоились от тревог, все эвакуированные горячо взялись за организацию самодеятельности. В самодеятельность вовлеклись некоторые люди из местного населения, организатором и ответственным лицом сделали Харлампия Христофориди, свои называли его просто Пико. К этому времени его сестра Афродита вышла замуж за молодого человека, хорошо игравшего на аккордеоне. Теперь она была Афродита Городович. Ещё тут был Владимир Турчанис. Место для занятий выделили в клубе имени С.М. Кирова. Старый гараж пожарных машин на Матьянге, отданный под клуб, был разделён на кинозал, "фойе", маленькие сени и комнату для кружковых работ. В этой комнате и репетировали самодеятельные артисты.

Пико Христофориди, отличный балалаечник, ещё и замечательный организатор. Он быстро создал струнный оркестр (домры, балалайки, гитары), небольшой хор, нашёл певцов - солистов, декламаторов.

Страницы: 1, 2



Реклама
В соцсетях
рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать