Свое мнение, согласное с церковными взглядами, о новом устройстве народных училищ изложил в своей записке «О первоначальном обучении народа» Н. П. Гиляров-Платонов [См.: 38, с. 209]. В частности, он высказывал глубокое убеждение, что в сложившихся условиях начальное обучение должно принадлежать духовенству, так как, во-первых, это соответствует народной традиции, во-вторых, повсюду уже существует много маленьких школ грамоты духовенства и, в-третьих, других учителей в настоящее время у народа нет.
Гиляров-Платонов подверг критике предложение готовить учителей в специальных учебных заведениях. По его мнению, вряд ли в конкретных условиях человек, получивший высшее образование, при наличии стольких мест по государственной службе и перспективе карьеры, поедет в село. Привлечь их можно будет только подкупом. А это - потеря морали: «они будут ненавидеть народ и будут презираемы народом» [38, с. 210-211]. Спустя несколько месяцев, те же аргументы повторил в «Записке о народных училищах» Т.И.Филиппов. [См.: там же, с. 211].
В 1862 году во второй части журнала Санкт-Петербургской духовной академии «Христианское чтение» появилась статья без подписи с характерным названием - «Русское православное духовенство, обвинения против него и его цивилизаторская деятельность: современные заметки» [См.: 43].
Автор указывает на ненормальность положения духовенства: государство смотрит на духовное сословие только как на свое внешнее орудие, духовенство принижено в своем отношении к другим сословиям. Оно зависит от крестьян, зависит от помещика, его не принимают в свой круг «образованные». Либеральная интеллигенция, столько ратовавшая за просвещение крестьянства, отказывалась не только помогать духовенству в создании и поддержании крестьянских школ, но даже не желала видеть огромной проделанной работы, которая уже давала реальный результат. И, тем не менее, духовенство оставалось наиболее деятельной общественной силой. Оно «без шума продолжало свое дело учительства, не имея материальных средств и не встречая ни малейших признаков общественного сочувствия» [43, с. 625].
Жизнь основной массы духовного сословия - это жизнь среди народа и вместе с народом. Народные радости и несчастья - это радости и несчастья русского духовенства. И в силу этого оно способно было взять в свои руки образование крестьян. Разделяя с крестьянством его образ жизни, оно одновременно духовно и культурно возвышалось над ним. Поднимая проблему отчужденности крестьянства - основной массы населения России - от других сословий, автор признает духовенство единственной силой, способной обеспечить органичное развитие народного образования на селе.
В конце статьи автор отвечает еще на одно обвинение, выдвинутое против духовенства - что оно открывает школы не по движению собственного сердца, а по прямому административному указанию начальства. Он считает, что административное предписание духовенству об открытии сельских школ было необходимо по двум причинам.
Первая - это следствие подчинения духовенства государственной машине - привычка «действовать только по предписанию», ничего не предпринимать без указания начальства, «чтобы не попасть в беду с непрошеным усердием на пользу общую» [43, с. 654]. Вторая причина - сопротивление помещиков распространению грамотности среди их крестьян - в совсем недавнем прошлом крепостных, а теперь - временнообязанных.
Такие обвинения в формальном характере школ, открываемых духовенством, были достаточно распространены в либеральной печати. Типичной для этой группы публицистических материалов является статья профессора И. Беляева «Ответ тульским епархиальным ведомостям», помещенная в газете «День» [См.: 4]. В ней автор утверждает, что в церковных школах, открытых «по щучьему велению» и похожих на «потемкинские деревни»… вовсе нет учеников. В ответ на это на страницах православной периодической печати приводятся обширные статистические и другие данные, свидетельствующие о реальном значении духовенства в деле народного образования. Кроме того, министерство внутренних дел поручило отдельным губернаторам проверить сведения, доставленные епархиальными властями. Результаты проверок полностью совпали с первоначальными сведениями.
В феврале 1862 года в том же журнале «Православное обозрение» снова был рассмотрен вопрос об участии духовенства в народном образовании [См.: 29].
«Народные школы со времени возникновения их находятся в руках духовенства, а дело народного образования у нас подвигается неуспешно, и народные школы до сих пор находятся в дурном положении» - таков главный аргумент либеральных оппонентов. Однако, подобно автору цитировавшейся выше статьи из «Христианского чтения», автор «Православного обозрения» считает, что в России его времени просто нет другого образованного слоя, который бы мог возглавить народное образование и в целом миссию культурного просвещения крестьянства.
Государственная казенщина внецерковного образования, отчужденность власти от народных низов, а значит и народной школы, смыкается с отчуждением от народа «образованного общества». Последнее не способно ни заинтересовать народ к делу народного образования, ни передать ему что-либо применительно к его понятиям и языку.
Будучи чуждой для народа по образу жизни, по представлениям об окружающем мире, даже по языку, «образованное общество» - формирующаяся «интеллигенция» - оказывается неспособной на культурное и цивилизационное лидерство по отношению к простому народу.
Таким образом, на рубеже 50-60-х годов XIX столетия в периодической печати развернулась напряженная дискуссия, посвященная судьбам народной школы и месту в ней православного духовенства. Спустя полвека критика формирующейся «интеллигенции» консервативными православными публицистами продолжилась в том же русле на страницах знаменитого в начале ХХ века сборника «Вехи».
§ 2. ВЫДАЮЩИЕСЯ РУССКИЕ ПЕДАГОГИ И МЫСЛИТЕЛИ О НАЗНАЧЕНИИ И СМЫСЛЕ НАЧАЛЬНОЙ ШКОЛЫ
Вторая половина XIX века - это период становления научной педагогики. Многие русские мыслители и педагоги, увлеченные идеей народного просвещения, разрабатывали принципы построения школьного образования, его цели, задачи, методы. Все педагогическое наследие этого времени можно условно разделить на два направления: традиционно-религиозное и либерально-гуманистическое.
Представители первого направления все здание народной школы предлагали основать на религиозно-нравственном фундаменте. Иными словами приоритет в образовании они отдавали нравственному воспитанию, основанному на традиционной для России православной вере. Будучи сторонниками христианской антропологии, многие русские религиозные философы (И. В. Киреевский, В. В. Зеньковский, И. А. Ильин, В. В. Розанов и др.) выделяли ряд основополагающих принципов нравственного воспитания: гармоничное развитие всех сторон человеческой личности (в первую очередь духа, и уже затем души и тела), церковность, самоценность и суверенность личности, целостность и духовную свободу, ведущих человека к самовоспитанию и постоянному нравственному совершенствованию.
И. В. Киреевский в своей работе «О характере просвещения Европы и его отношении к просвещению России» (1852) пришел к заключению, что корень образованности России живет в народе и, что самое важное, в его святой Православной Церкви. Отсюда он делает вывод, что прочное здание просвещения в России может быть построено только в том случае, если образованный класс, способный вырабатывать общественное самосознание, почувствует потребность в новых умственных началах и от одностороннего европейского просвещения обратится к чистым источникам православной веры. «Одного только желаю я, - заканчивает статью Киреевский, - чтобы те начала жизни, которые хранятся в учении святой Православной Церкви, вполне проникли убеждения всех степеней и сословий наших, чтобы эти высшие начала, господствуя над просвещением европейским и не вытесняя его, но напротив, обнимая его своей полнотою, дали ему высший смысл и последнее развитие и чтобы та цельность бытия, которую мы замечаем в древней, была навсегда уделом настоящей и будущей нашей Православной России…» [17, с. 213]. В «Записке о направлении и методах первоначального образования народа в России» он заключает следующее: направление народного образования должно стремиться к развитию чувства веры и нравственности преимущественно перед знанием, а лучшее средство к этой цели - «изучение словенского языка, дающее возможность церковному богослужению действовать прямо на развитие и укрепление народных понятий» [17, с. 139].
В. В. Розанов полагал, что для того, чтобы соблюсти основной принцип образования - сохранение индивидуальности, - нужно оставлять ребенка как можно дольше в семье, а потом поставить его как можно ближе к Церкви. Только семья и Церковь, по его мнению, индивидуальны в способах своего воздействия на человека: "Они относятся к этому не по сознанию долга, а потому внутренни, знают лицо в человеке" [40, с. 98].
Искренне проповедуя идеи православной философии, он считал, что каждому человеку от рождения свойственно стремление к постижению религиозных норм и доктрин, которое носит неосознанный, наивный характер. Сделать это стремление сознательным, просвещенным - и есть первостепенная задача образования. Представления об образовании лишь как о средстве трансляции научных знаний, по его мнению, есть глубокое заблуждение, своеобразные «сумерки просвещения», иллюзия, в плену которой находится современная система просвещения России. Отсюда автор делает вывод о главенствующей роли Церкви в системе образования, а в содержании образовательного процесса - проповеди православия.
К. Д. Ушинский, основоположник научной педагогики в России и реформатор школы, предложил собственную концепцию содержания образования. Он показал, что человека можно развивать "гораздо более и прямее: религией, языком народным, географией, историей, изучением природы и новыми литературами" [52, т. 3, с. 48]. Этот состав предметов дополнялся и другими предметами, но в целом новое содержание предполагало три блока: отечественная (или народная) культура, религия и наука. При этом ученый вовсе не отбрасывал классическое и реальное образование, предлагаемый им вариант органически вбирал в себя все ценное, что было в прежних формах, от естественных наук и живых иностранных и классических языков до форм и методов воспитания и обучения. Заслуга Ушинского в том и заключается, что он, проанализировав историю и современное состояние мирового, в том числе и российского, образования, показал, что ведущей тенденцией современного развития воспитания и образования является переход на национальную, научную, а также христианскую основу [26, с. 106-107].
Теория Ушинского представляется многомерной, поскольку исходное понимание человека и цель его воспитания у него переплетаются в трех точках - человек, народ, Бог. То есть человек у Ушинского понимается как собственно человек (человек в антропологическом смысле, состоянии); как человек, принадлежащий определенному народу; как человек, несущий в себе образ Божий. В то же время цель воспитания человека мыслится у Ушинского и как развитие человека самого по себе; и как развитие человека по мере народа, к которому он принадлежит; и как развитие по образу Божию.
Русское воспитание - дух школы, ее направление, ее цель - должно отвечать, согласно Ушинскому, идеалам русского народа "сообразно истории нашего народа, степени его развития, его характеру, его религии". И уже в одной из своих первых педагогических работ ученый приходит к выводу: "Есть только один идеал совершенства, пред которым преклоняются все народности, это идеал, представляемый нам христианством. Все, чем человек как человек может и должен быть, выражено вполне в божественном учении, и воспитанию остается только прежде всего и в основу всего вкоренить вечные истины христианства. Оно дает жизнь и указывает высшую цель всякому воспитанию, оно же и должно служить для воспитания каждого христианского народа источником всякого света и всякой истины. Это неугасимый светоч, идущий вечно, как огненный столб в пустыне, впереди человека и народов; за ним должно стремиться развитие всякой народности и всякое истинное воспитание, идущее вместе с народностью" [24, с. 394].
Следовательно, христианская религия - это не какой-то случайный элемент, который можно ввести в образование, а можно и не вводить, но это фундамент всей современной цивилизации, и без него эта цивилизация, а значит, воспитание и педагогика просто не могут существовать. Ушинский доказывает: "Современная педагогика исключительно выросла на христианской почве, и для нас нехристианская педагогика есть вещь немыслимая - безголовый урод и деятельность без цели, предприятие без побуждения позади и без результатов впереди. Можно ли себе представить, например, сколько-нибудь сносного учителя грамотности даже, который бы не коснулся религиозных истин, если только он не занимается одним механизмом чтения, убийственным для детской головы. Мы требуем, чтобы учитель русского языка, учитель истории и т.д. не только вбивали в голову своим ученикам факты своих наук, но развивали их умственно и нравственно. Но на что же может опираться нравственное развитие, если не на христианство?" [52, т. 2, с. 39].
Отсюда его теория воспитания и подготовки учителя, которая органически вбирает в себя православное христианство. Ушинский был убежден, что "влияние личности воспитателя на молодую душу составляет ту воспитательную силу, которой нельзя заменить ни учебниками, ни моральными сентенциями, ни системой наказаний и поощрений" [24, с. 390]. В своем проекте учительской семинарии Ушинский ставит необходимым условием ее существования строгий православный характер воспитания будущих учителей. Он считает, что учитель должен овладеть всеми методами правильного истолкования Священного Писания, но, прежде всего, он должен полюбить слово Божие, подробно ознакомиться со значением священнодействия таинств, обрядов, также с церковно-славянским языком. Согласно взглядам Ушинского, в устройстве школ должны принять участие представители светского образования и духовенства, потому что именно Церковь хранит в чистоте догматы веры.
Русское воспитание и образование, по мнению Ушинского, невозможны без православной религии так же, как невозможны они и без русского языка, потому что родной язык и христианство (Православие для русского народа) есть те последние вещи, потеряв которые, народ перестает быть народом, он погибает [24, с. 397]. Отсюда и его учебники, построенные на принципах христианства. До революции долго спорили о том, религиозны или атеистичны учебники Ушинского. Точку в этом споре, и, возможно, независимо друг от друга, поставили русские священники, которые пришли к выводу, что Ушинский в своих учебниках через мир внешний учит ребенка любить мир Божий [26, с. 111]. По мнению Ушинского, даже древние формы обрядов, богослужения, сохраненные в Православной Церкви, открывают возможность формирования внутреннего человека. В церковно-славянском языке, на котором совершается богослужение в Православной Церкви, Ушинский находил огромную ценность для воспитания главных основ нравственности человека. Формами влияния на нравственное воспитание детей Ушинский считал службы Великого Поста, Рождества, Крещения, Светлого Христова Воскресения, и эта убежденность Ушинского особенно ярко отразилась во второй книге его "Родного слова". Помещенные там короткие рассказы о кануне Рождества, о водосвятии на Крещение Господне, о Страстной седмице, о Светлом Христовом Воскресении, несомненно, производили сильное впечатление на детей. Весь его метод воспитания направлен на то, чтобы преодолеть бессознательное раздвоение между убеждениями и практической жизнью человека, между религиозными привычками и жизненными принципами, которые, по его мнению, являлись распространенным злом в жизни русского человека.
Главным средством нравственного воспитания он считал именно религию, поскольку одного умственного развития недостаточно для выработки нравственного характера: "Мы убеждены, что очень умный человек может быть и очень большим плутом" [Цит. по: 59, с. 112]. Задача нравственного воспитания заключается в том, чтобы указать человеку, кем он должен быть. Сообразно своему назначению просветить сознание его, чтобы перед глазами его лежала ясно дорога добра, и приучить его поступать так, как он должен поступать. Т.е. нарисовать перед умственным взором юноши или девушки идеал совершенства, показать всю красоту его и зажечь в молодом сердце горячую любовь к этому идеалу, каковым, по мнению Ушинского, является не что иное, как христианство: "Истинной целью жизни должна быть признана та, которая наиболее соответствует душе человека… но такого глубокого понимания души человека, ее коренных свойств, как в христианстве, мы не встречаем нигде" [там же].
Глубоко религиозным человеком был и С. А. Рачинский, знаток Православия, русский просветитель. Им также овладевает философская идея апологии Православия как ядра русской культуры, прозрения исторической судьбы и миссии России, где главный предмет исследования - личность человека, а не человечество в целом. Рачинский, чья деятельность совпала с "хождениями в народ" разночинной и дворянской интеллигенции, следовал выношенной и обдуманной идее народной школы, с желанием служить "темному люду". Он обучил грамоте многие поколения крестьян, создал сельскую школу, "школу благочестия и добрых нравов", школу духовности.
К преподаванию Закона Божия и церковнославянского языка С.А. Рачинский относился с особой ответственностью. Первый предмет он поручал вести только священнику и в форме задушевной беседы, а второй вел сам, считая, что чтение на церковно-славянском языке - это прямой путь к осознанному чтению на русском языке, т.е. путь к прочной грамотности. Высокая грамотность, прочность знаний, умений и навыков отличали его школу от других. При преподавании Закона Божия в школах С.А. Рачинского основное внимание уделялось не столько сообщению массы религиозных сведений, сколько его нравственному и воспитательному значению.
Исходя из своего понимания духовных и практических потребностей крестьянства, С.А. Рачинский создал особый тип русской национальной школы. По его убеждению, народ с его религиозно-просветительским началом нуждается прежде всего в нравственном воспитании, а это открывает возможности для полноценного духовного бытия. Задачу школы он видел в формировании у детей целостного и гармоничного мировосприятия, основанного на нравственных идеалах христианства и гуманизма.
Набожность русского народа, приверженность Православной Церкви - вот тот фундамент, на котором должны «стоять» церковно-приходские школы. Главное положение о народных (церковно-приходских) школах С. А. Рачинский сформулировал к серединке 90-х гг. XIX века. Оно состояло из трех тезисов: «1) лучший из мыслимых руководителей начальной школы есть добрый священник; 2) самый желанный из доступных нам сельских учителей есть диакон, подготовленный долгим учительством; 3) школы низшего разряда никому, кроме священников, поручены быть не могут» [16, с. 458].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
