Индийский фактор в британо-российском противостоянии на Востоке во 2-ой половине XIX - начале XX вв

Индийский фактор в британо-российском противостоянии на Востоке во 2-ой половине XIX - начале XX вв

Содержание

Введение

1 Российско-британские внешнеполитические отношения в 1856-1907 гг

1.1 Антироссийский вектор внешней политики королевского правительства Великобритании в конце 50-х-70-х гг. XIX в.

Глава 2 Проекты завоевательных походов в Индию середины XIX - начала XX вв.

2.1.Разработка планов вторжения в Индию в середине XIX - начале XX вв.: причины и цели

2.2 Военные проекты офицеров Генерального штаба и войск Туркестанского военного округа второй половины XIX - начала XX в

2.3 Военные походы в Индию второй половины XIX - начала XX в

Глава 3. Реакция британской колониальной администрации и индийцев на российские проекты завоевания Индии

3.1 Индийские посольства в Россию как реакция на российские проекты военного вторжения в Индию

3.2 Оборона Индии: использование тезиса о «русской угрозе» Индии британской колониальной администрацией для проведения наступательной политики на Среднем Востоке

Заключение

Список использованных источников

Введение

50-60-е годы XIX в. являлись важной эпохой в истории политики России в Средней Азии. Поражение в Крымской войне (1853-1856) заставило царское правительство временно отказаться от активной политики на Балканах и Ближнем Востоке и уделить больше внимания укреплению своих позиций в странах Центральной Азии. Наибольший интерес у господствовавших тогда кругов Российской империи вызывали Бухарское, Кокандское и Хивинское ханства, которые поддерживали тесные торговые отношения с Россией. Этому способствовала географическая близость их к России, а также экономическая обстановка в Российской империи и среднеазиатских ханствах в первой половине XIX в. Россия все более твердо становилась на капиталистический путь развития, а Средняя Азия представляла собой экономически отсталый район, являвшийся выгодным рынком сбыта промышленной продукции и источником сырья.

Укрепление экономических, а в связи с этим и политических позиций в среднеазиатских ханствах приобретало для торгово-промышленных кругов Российской империи тем большее значение, что русская промышленность отставала в те годы по уровню и темпам развития от промышленности капиталистических стран Европы.

Узость внутреннего рывка, обусловленная господством крепостного права, а после его отмены -- наличием серьезнейших пережитков феодально-крепостнической системы, увеличивала ценность внешних рынков для правящих классов империи. Российский капитализм, который встречал серьезные трудности для развития «вглубь», распространялся «вширь». Важным объектом этого распространения после Крымской войны стала Центральная Азия. [24 с. 173]

Однако на пути завоевания этих рынков царизм сталкивался с сильным соперником -- Англией. Завершив в середине XIX в. подчинение Индии и превратив ее в базу широкой экономической и военно-политической экспансии в Азии и Африке, британские колонизаторы стремились установить свое господство и в Центральной Азии. Английские фабричные товары, вытеснявшие в Индии местное ремесленное производство, наводняли Турцию, во все большем количестве проникали в Иран, Афганистан, Среднюю Азию, западнокитайскую провинцию Синьцзян Британские войска вторгались в Иран и Афганистан, а английские агенты вели подрывную деятельность в Бухаре, Хиве, Коканде, Синьцзяне. Правящие круги Англии и британская печать прикрывали эти действия шумихой о «русской угрозе» Индии.

Английская торгово-политическая экспансия явилась дополнительным стимулом, обусловившим активизацию политики России в Средней Азии. Проведя в 1857-1862 гг дипломатическую и военную разведку, царское правительство в 1863-1868 гг. распространило свое господство на Южный Казахстан и Северную Киргизию, на Ташкентский и Самаркандский оазисы, заставило крупнейшие среднеазиатские ханства -- Бухарское и Кокандское -- признать их зависимость от Российской империи.

Политика капиталистических держав и международные отношения в Центральной Азии (особенно в Средней Азии) в XIX в. освещены слабее. Среди имеющихся работ на эту тему видное место занимают исследования А. Л. Попова, базирующиеся на богатом и разностороннем фактическом материале: «Борьба за среднеазиатский плацдарм» (ограничена тридцатыми годами XIX в.), «Из истории завоевания Средней Азии» и обширный труд «Внешняя политика русского царизма в XIX веке в «кривом зеркале» М. Н. Покровского», где рассматриваются преимущественно историографические вопросы. [29 с. 97]

Британские империалисты, неоднократно выступавшие с резкими протестами против продвижения России в Азии и организовывавшие демагогические кампании по поводу «угрозы Индии», фактически мало внимания уделяли подготовке к обороне против «русского вторжения». Вдоль северной границы Индии, казалось, наиболее уязвимой, не было построено почти никаких укреплений.

Глава 1. Российско-британские внешнеполитические отношения в 1856-1907 гг

Среди множества проблем, так или иначе привлекающих внимание доминирующего большинства западных исследователей, одно из ключевых мест занимает соперничество в Центральной Азии между Россией и Англией - двумя великими державами, - пик которого приходится на XIX век. Впрочем, понятие «соперничество» применительно к политике самой Великобритании в публикациях практически не используется, если и встречается, то довольно редко, скорее как некое исключение. Она неизменно преподносится главным образом как реальная альтернатива «агрессивному», «колонизаторскому» курсу России, ее антипод, определяющий мотив действий которой составляли стремление отвести «угрозу Индии», отстоять независимость Афганистана, Персии и Турции, не говоря уже о таких малых государствах, как Хива, Бухара и Коканд, оказавшихся по воле истории в зоне «жизненных интересов» двух великих держав.

Так что же послужило решающим толчком к радикальному пересмотру политического курса России в регионе Центральной Азии, на Востоке в целом в начале XIX века, отзвуки которого дают о себе знать и сегодня по прошествии почти двух столетий? Однозначно ответить на этот вопрос сложно, ибо любая серьезная государственная политика всегда аккумулирует в себе множество мелких и мельчайших слагаемых, обволакивающих одну единственную - стержневую, определяющую всю стратегию и тактику действий. Распознать ее удается не всегда и не всем, тем более, если такая цель тем или иным автором перед собой и не ставится вовсе. Поэтому удивляться тому довольно широкому разнообразию мнений, порой диаметрально противоположных, о мотивах продвижения России на юг Центральной Азии, кочующих по страницам западных изданий, не приходится. [20 с. 317]

1.1 Антироссийский вектор внешней политики королевского правительства Великобритании в конце 50-х-70-х гг. XIX в

Рассматривая англо-русское соперничество в период XIX столетия и позже, Э.Инграм акцентирует внимание на том, что оно охватывало широкое геополитическое пространство: Закавказье и Украину, Индию и Японию, Персию и Афганистан, Балканы и Африку - по сути все страны и континенты. Особенно остро оно ощущалось именно в Центральной Азии. В его основе лежали, кроме всего прочего, коммерческие интересы, стремление взять под контроль еще недостаточно освоенные национальные рынки Хивы, Бухары и Коканда, важнейшие транзитные межконтинентальные торговые магистрали, проходящие через регион Прикаспия и Приаралья с Востока на Запад, получить неограниченный доступ к дешевым источникам сырья. Общеизвестно, что Российское правительство, информированное о готовившемся Британией вооруженном вторжении в Афганистан, предвидело возможность столкновения интересов в регионе двух великих держав и само предлагало реальные и конструктивные пути предотвращения конфронтации. Еще 20 октября 1838 года Министерство иностранных дел России направило своему послу в Лондоне Поццо-ди-Борго инструкцию, содержавшую комплекс детально продуманных мер по обеспечению в Центральной Азии мира и стабильности, устранению угрозы вероятной конфронтации с Британией. В ней, в частности, предлагалось: «Укреплять тишину в этих странах; не натравлять их одну против другой посредством потворства их взаимной ненависти; ограничиваться соревнованием на поприще промышленности, но не вступать в борьбу из-за политического влияния, и, наконец, - что важнее всего остального - уважать независимость промежуточных, нас разделяющих стран, - такова, по нашему мнению, система, которой оба правительства должны неизменно следовать в виду общей их пользы и с целью предупреждения возможности столкновения между двумя великими державами, которые, чтобы оставаться друзьями, обязаны не иметь в Центральной Азии ни соприкосновения, ни столкновения». Однако официальный Лондон, готовившийся к вооруженной интервенции в Афганистан, в очередной раз фактически проигнорировал мирные инициативы России, не желая видеть в ней равноправного партнера в решении проблем Востока.

Для Великобритании уже с начала XIX века «усмирение» России, чьи действия в Центральной Азии будто бы создавали угрозу Индии, а также другим странам Ближнего и Среднего Востока, превратилось в буквальном смысле в навязчивую идею. Официальный Лондон демонстративными дипломатическими демаршами по поводу «неуступчивости» России в афганском и персидском вопросах, разжиганием в печати антирусской истерии и поощрением пропагандистской шумихи не ограничивался. Под их прикрытием скрытно готовилась широкомасштабная экономическая и военная интервенция в Центральную Азию с тем, чтобы, во-первых, воспрепятствовать российскому продвижению в регион, во-вторых -- перекрыть доступ российским товарам в традиционные рынки, в-третьих -- взять под контроль транзитную торговлю России через регион Прикаспия и Приаралья со странами Ближнего и Среднего Востока, Индией и Китаем, в-четвертых -- добиться превращения Бухарского эмирата, Хивинского и Кокандского ханств в плацдармы для наступления Британии на юг России и, наконец, в-пятых -- окончательно закрепиться в Индии, а также Афганистане, Персии и Турции, расширив таким образом британскую колониальную империю на всем Востоке. Это -- не предположение, а спланированная стратегия и тактика практических действий Британии по наращиванию собственного присутствия в Центральной Азии.

Открытой и честной конкуренции с Россией на торгово-экономическом поприще Британия предпочитала методы силового давления, шантажа и интриг, раздувание разного рода противоречий, нагнетание истерии и политической напряженности и т.д. Так, судя по материалам, содержащимся в книге Э. Ингрэма, она скрытно наращивала «индийскую армию, чтобы продемонстрировать ее способность к действиям далеко за пределами страны вЦентральной Азии», готовила собственные вооруженные силы к тому, чтобы они могли при необходимости «в период кризиса решить, как воспрепятствоватьРоссии получить преимущество», пыталась не допустить налаживания ее отношений с Персией, Афганистаном и Турцией, прихода в них к власти правителей, которые «были бы обязаны своим троном царю» и могли бы способствовать превращению страны в протекторат, способный служить трамплином для северного соседа, прокладывала новые торговые маршруты, минуя Россию, в Центральную Азию, посылая канонерские лодки на Черное море, спекулировала угрозой «закрыть Дарданеллы всякий раз, когда Россия оказывалась в состоянии войны» с кем-либо из стран Ближнего Востока, и т.п.Все это делалось вопреки тому, что воспринималось Российским правительством не просто как обычное наращивание конкуренции в регионе двух великих держав, а перенос ее в качественно иную плоскость -- конфронтации и подстрекательства. [9 с. 298]

Англия обладала не одним, а сразу несколькими параллельными вариантами планов как военной, так и экономической экспансии в Центральную Азию и Россию. В них были отчетливо обозначены наиболее предпочтительные маршруты проникновения вглубь региона из побережья Черного и Каспийского морей, намеченные на основе данных скрытых топографических изысканий и разведки. Один из них шел в восточном направлении вдоль Черного моря к Северной Персии и на запад -- вдоль Северного Афганистана, затем вниз по Оксусу (Амударье) к Аральскому морю. Другое направление пересекало Каспийское море на юго-восток от впадения Волги у города Астрахани и затем следовало так называемым «французским маршрутом» курсом прямо на восток вдоль территории Северной Персии к Мешхеду, Герату и Хяберскому или же Боланскому перевалам. Существовал и вариант продвижения через Хиву по Амударье к Аральскому морю и затем -- к Пешавару, Кабулу и Хяберскому перевалу. Среди них предпочтение отдавалось маршруту, пролегавшему непосредственно по побережью Черного моря, который преподносился как идеальный «для использования купцами, продающими хлопковые товары». На то, что это было всего лишь прикрытием, а на самом деле план имел далекие от торговли цели, указывало пояснение, что его реализация сулила «победу в идеологической борьбе между либерализмом и абсолютизмом», -- как верно подмечает Э. Ингрэм. Под «либерализмом» подразумевалась, вне всякого сомнения, сама, так сказать, «образцовая» Великобритания, а «абсолютизмом» -- монархическая Россия. [22 с. 51]

1.2 Российско-британские отношения в 80-е гг. XIX в. Конец политики «блестящей изоляции» Великобритании

Адекватной оценке роли военных планов в отношении Индии в отечественной историографии англо-русского соперничества на Среднем Востоке препятствовало обращение исследователей к более масштабным и, на их взгляд, исторически значимым событиям и процессам внешнеполитической жизни Российской империи. Недостаточная разработанность темы в имеющихся исследованиях вынуждает обратиться к изучению вышеуказанных проблем.

Наличие обширной источниковой базы и информация, накопленная в работах, посвященных указанной проблематике, позволяет взглянуть на проблему англо-русского противостояния на Среднем Востоке под новым ракурсом, определить роль проектов военного проникновения в Индию в построении взаимоотношений колониальных держав на Востоке.

Степень изученности темы. Внешняя политика Российской империи на Среднем Востоке в XVIII-начале XX вв. была объектом пристального изучения западных ученых, не обошедших, в той или иной степени, своим вниманием и проблему организации российских военных экспедиций к границам Британской Индии.

Английская историография внешней политики России основывалась на постулате «русской угрозы». Идея «русской угрозы» связана с широко распространенной в Европе XVIII в. так называемой фоккердотовской историографией. Фоккердот, чиновник прусского короля Фридриха I, стал автором памфлета, осуждавшего Петра I. Внешнюю политику России на протяжении последующих столетий приверженцы данной теории рассматривали как осуществление «завещания» Петра I, как продолжение агрессивного внешнеполитического курса первого российского императора. Свое дальнейшее формирование теория получила в работах более поздних авторов, одним из которых стал М.Лезюр, служащий министерства иностранных дел Франции времен правления императора Наполеона I. Работа под названием «О росте мощи России с ее возникновения до начала XIX века» («Des progress de la puissance russe depuis son origine jusqu au commencement du XIX siecle») содержит сведения о существовании в частных архивах российской императорской семьи секретных мемуаров, принадлежащих перу Петра I, касающихся внешнеполитических планов правителей Российской империи на л продолжительный срок и оптимальных, на взгляд автора, путей их осуществления2. К «завещанию» Петра Великого иностранные правительства обращались и позднее, для манипулирования общественным мнением европейцев во время Крымской войны 1853-1856 гг. и во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Положение о «сверхагрессивности» России и «оборонительной» политике Англии в странах Востока стало отправным пунктом многих западных исследователей, считавших, что главной целью России в продвижении на Восток было создание потенциальной угрозы британским владениям в Индии. Доказательством этой версии зарубежным историкам служили российские проекты завоевательных походов в Индию.[5 c. 163]

На проблему «русской угрозы» Индии существовали различные точки зрения: от алармизма у Дж.Макнила до почти полного отрицания «угрозы» у Р.Берслема. Для абсолютного большинства британских авторов была характерна противоречивость, которой особенно отличались позиции Дж.Аббота, в целом склоняющегося к признанию «русской угрозы» Индии, но «умеренно» оценивающего экспансионистские намерения и возможности Российской империи4. Это отчасти объяснялось особенностью 30-40 гг. XIX в. как времени зарождения двух основных доктрин колониальной политики Великобритании на Среднем Востоке - школы «наступательного курса» («forward policy») и школы «искусной бездеятельности» («masterly inactivity»). Эти доктрины были окончательно сформулированы лишь в 70-80 гг. XIX в.

К первому направлению принадлежали авторы, исследовавшие «среднеазиатский вопрос» с позиций консерватизма, пропагандировавшего «наступательный курс» английской политики на Востоке (Г.К.Роулинсон, Ч.МакГрегор, Дж.Маллесон, Г.Хэмли, Ч.Марвин, Ф.Бернаби, Ф.Робинсон, I В.Бейкер). Они считали, что продвижение России в Средней Азии в 60-80-х гг. XIX в. было лишь началом наступления на Индию. Для его отражения рекомендовалось применять самые решительные меры, включая превентивный захват Афганистана и других буферных территорий, разделявших азиатские владения двух империй. [12 с. 318]

Существенное влияние на становление основных направлений восточной политики Великобритании, и, прежде всего, школы «наступательного курса» в 70-х гг. XIX в. оказал Генри Кресвик Роулинсон. Исходным пунктом в рассуждениях Г.К. Роулинсона являлась идея о русском вторжении в Индию, воспринимавшаяся им приближающейся реальностью по мере поэтапного продвижения России в Средней Азии. Наиболее эффективным средством предотвращения войны в Индии Г.К.Роулинсон считал подчинение Афганистана и Ирана. Ввиду «очевидной перспективы русской экспедиции в Индию», - писал он, - необходимо сосредоточить на афганской границе войска, которые можно использовать для давления на эмира: «... вмешательство в дела Афганистана стало в настоящее время долгом, и известные жертвы или ответственность, которые мы возложим на себя,... окупятся в будущем».

Доктрина «наступательного курса» широко использовалась правящими кругами Англии не только во внешнеполитических целях, но и в области внутренней политики для обоснования необходимости увеличения финансирования армии, флота и совершенствования вооружений.

Военные демонстрации на азиатских рубежах империи в русле официального истолкования событий интерпретировались исследователями той поры как средство обезопасить границы, многочисленным проектам военного проникновения в сопредельные Русскому Туркестану государства Среднего Востока отводилась роль действенного и неоднократно опробованного способа регулирования напряженности в вопросах европейской политики, где ведущая роль традиционно принадлежала Великобритании и ее сателлитам.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6



Реклама
В соцсетях
рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать рефераты скачать