Несовершеннолетние, защита прав и законных интересов которых осуществляется в гражданском судопроизводстве, должны участвовать в деле в качестве лиц с материально-правовым интересом: истца, ответчика, третьего лица, заявителя, заинтересованного лица. В тоже время по делам, в которых защищаются права и охраняемые законом интересы несовершеннолетних, в соответствии с устоявшейся судебной практикой, они или вообще не участвуют в процессе, или вызываются в судебное заседание как свидетели.
В юридической литературе распределение процессуальных ролей по делам, связанным с защитой прав и интересов несовершеннолетних, по существу тяготеет к одной из двух концепций. Первая исходит из идеи, что несовершеннолетние, не обладающие гражданской процессуальной дееспособностью в полном объеме, по общему правилу не могут быть лицами, юридически заинтересованными в исходе дела, так как в соответствии с законом их права и интересы должны защищать в суде законные представители. При таком подходе истцами, ответчиками, третьими лицами вместо несовершеннолетнего с материально-правовым интересом признаются его законные представители или другие лица, защищающие его интересы [38, с. 22-23; 73, с. 42].
Вторая концепция, которая представляется наиболее правильной (Кострова Н. М. , Яковлева Г. В. , Иванова С. А. , Кочиев Т. Д. ), основана на том, что стороны и третьи лица–это действительные или предполагаемые субъекты спорного или связанного с ним материального правоотношения, ставшего предметом судебного разбирательства. Поэтому независимо от объема гражданской процессуальной дееспособности и непосредственного участия в деле, истцом, ответчиком, третьим лицом должен признаваться несовершеннолетний, чьи права и охраняемые законом интересы защищаются, оспариваются или затрагиваются в ходе рассмотрения дела [45, с. 64-66; 80, с. 101; 37, с. 75-77; 48, с. 16].
В литературе и судебной практике не было единого мнения по поводу того, вправе ли несовершеннолетняя мать самостоятельно обратиться в суд с иском об установлении отцовства, и может ли быть ответчиком по этим делам предполагаемый несовершеннолетний отец. Нормы о процессуальной дееспособности в ГПК не дают, по существу, четкого ответа на данный вопрос. Некоторые авторы утверждали, что несовершеннолетняя мать не обладает таким правом, не вправе самостоятельно требовать установления отцовства, поскольку возможность личной защиты в суде несовершеннолетними своих прав предусматривается только при наличии специального указания об этом в законе [38, с. 23-24], а по общему правилу интересы несовершеннолетних в суде должны представлять их законные представители наряду с участием их самих [38, с. 22]. Другие возлагают эту обязанность на органы опеки и попечительства [64, с. 84-85], третьи считают, что родительские права и обязанности несовершеннолетними родителями должны осуществляться самостоятельно [58, с. 66; 70, с. 69-70], поэтому несовершеннолетняя мать вправе самостоятельно защищать и представлять интересы своих детей в суде, поскольку закон не предусматривает никаких ограничений родительских прав и обязанностей [79; с. 74].
В судебной практике имели место случаи, когда суды не принимали заявлений таких матерей и разъясняли им, что с такими исками могут обратиться только их представители (родители, попечители). Эта позиция представляется неправильной, так как исходя из ст. 73 КоБС, защита прав и интересов несовершеннолетних детей лежит на их родителях. Поскольку с личностью самих родителей тесно связано осуществление ими родительских прав, передоверие их другим лицам недопустимо. На мой взгляд целесообразно закрепить в законе принцип самостоятельного осуществления родительских прав и обязанностей несовершеннолетними родителями. Согласно п. 2 постановления Пленума №12 право на обращение в суд имеет только несовершеннолетняя мать, в то время когда таким правом должны обладать и мать ребенка, и предполагаемый несовершеннолетний отец.
Другое дело –суд обязан всемерно защищать интересы таких родителей, в частности, несовершеннолетней матери, предъявившей иск, или несовершеннолетнего ответчика, у которого также могут возникнуть родительские права и обязанности. Когда брак не зарегистрирован, правовое положение несовершеннолетней матери осложняется. Одним из наиболее важных при этом является вопрос об установлении отцовства и взыскании алиментов. По ныне действующему законодательству несовершеннолетняя мать, не состоящая в браке, имеет такое же право на защиту интересов своих детей как и несовершеннолетняя мать, состоящая в браке. Согласно п. 1 ст. 73 ГПК представителями в суде не могут быть лица, не достигшие совершеннолетия, кроме несовершеннолетних родителей–по делам своих детей. Так как законодатель не конкретизировал каких именно несовершеннолетних родителей (состоящих или не состоящих в браке) можно считать представителями в суде, следовательно, те и другие вправе обратиться в суд на равных условиях.
В судебной практике встречаются иногда дела, по которым ответчик – предполагаемый отец –является несовершеннолетним. Законодательство о браке и семье не урегулировало этот вопрос. И суды при принятии таких заявлений испытывают некоторые затруднения. Но вопрос о приеме искового заявления в этом случае решается положительно. Сложнее дело обстоит, когда несовершеннолетние родители подают заявление в органы регистрации актов гражданского состояния. Мнения о возможности такого обращения в литературе расходятся.
Согласно первой позиции это может быть сделано без каких-либо препятствий, на основании того, что хотя несовершеннолетние родители и не являются дееспособными в полном объеме в гражданском праве, но в семейном праве у них есть возможность подать заявление добровольно об установлении отцовства [47, с. 103].
Другая позиция заключается в том, что несовершеннолетние могут подать заявление, но с согласия законных представителей [22, с. 87]. Затруднения вызывает также установление отцовства, если предполагаемым отцом является недееспособный. Общепризнанно, что недееспособный отец не имеет права вместе с матерью ребенка подать совместное заявление о добровольном признании отцовства. Он лишен способности осуществлять родительские права и обязанности. Однако недееспособность не исключает несение обязанностей, равно как и наличия субъективных прав. Установление же отцовства недееспособного лица преследует прежде всего цель возложения на отца соответствующей обязанности по содержанию ребенка. В загсе предъявление иска как от недееспособного, так и к недееспособному невозможно. В суде же исключено предъявление иска от недееспособного, но можно предъявить исковое заявление к недееспособному лицу [65, с. 170].
Нельзя согласиться с мнением Е. М. Белогорской, что недопустимо судебное установление отцовства в отношении недееспособного лица [14, с. 39]. Неубедительным в этой связи представляется довод, что недееспособное лицо не может заключить брак, а заключенный им брак признается недействительным. Следует различать способность заключить и способность иметь права отца. Заключение брака недееспособным лицом законом запрещено, но состоять в браке, обладать правами и обязанностями, вытекающими из брака, супруг может, если признание его недееспособным произошло после вступления в брак. Поэтому следует подчеркнуть, что допустимо установить происхождение ребенка от недееспособного лица. Однако отцовство в этом случае может быть установлено только в судебном порядке [21, с. 198].
Мне представляется правильной именно та позиция, согласно которой недееспособное лицо не может подать исковое заявление в суд, а к недееспособному лицу можно предъявить исковое заявление по данной категории дел.
Существует два подхода к решению вопроса о том, кто должен защищать интересы несовершеннолетнего ответчика в возрасте от 14 до 18 лет. Наш законодатель говорит об этом в ч. 2 и ч. 3 ст. 59 ГПК. По мнению Червякова К. К. , согласно ч. 2 ст. 32 Гражданского процессуального кодекса РСФСР, интересы несовершеннолетнего ответчика должны защищать его законные представители с обязательным привлечением к участию в деле самого несовершеннолетнего [73, с. 42], также сказано в ч. 2 ст. 59 ныне действующего ГПК Республики Беларусь. Веберс Я. Р. придерживается иной точки зрения, что несовершеннолетний отец должен обладать способностью самостоятельно участвовать в качестве ответчика по предъявленному к нему иску об установлении отцовства по тем же соображениям, по которым процессуальную дееспособность должна иметь несовершеннолетняя мать ребенка как истица. В данном процессе преследуется цель установления происхождения ребенка, поэтому ответчиком по делу является несовершеннолетний предполагаемый отец, хотя и у родителей в случае установления отцовства также могут возникнуть предусмотренные законом права и обязанности по отношению к ребенку. Родители в данном процессе могут выступать лишь в качестве законных представителей несовершеннолетних с целью оказания процессуальной помощи своим подопечным. Следовательно, в данном случае вопрос о процессуальной дееспособности несовершеннолетнего предполагаемого отца должен быть разрешен на основании ч. 3 ст. 59 ГПК. Указанный подход отражен также в п. 3 постановления Пленума №12, в соответствии с которым при предъявлении иска об установлении отцовства к несовершеннолетнему лицу суд обязан обсудить вопрос о привлечении к участию в деле родителей, усыновителей или попечителей ответчика в качестве его законных представителей. Как видно из данного разъяснения Пленум Верховного Суда полагает, что практика относит этот случай к предусмотренным в ч. 3 ст. 59 ГПК, когда несовершеннолетний вправе лично защищать свои интересы в суде, а его законные представители привлекаются к участию в деле для оказания ему помощи по усмотрению суда.
Среди ученых нет единства в определении сторон по данной категории дел. Сторонами являются участники спорного материального правоотношения, имеющие материальную и процессуальную заинтересованность в исходе дела. В исковом производстве сторонами являются истец и ответчик.
Согласно ст. 53 КоБС отцовство может быть установлено по заявлению одного из родителей или опекуна (попечителя) ребенка, а также самого ребенка по достижении им совершеннолетия. Подача заявления недееспособным или неуполномоченным на это лицом влечет отказ в возбуждении дела в связи с наличием к этому препятствий.
Наиболее часто исковое производство начинается по требованию матери ребенка, которая подает заявление в суд, а ответчиком является то лицо, которое предполагается отцом ребенка. На практике таких родителей обычно и называют сторонами процесса по делу об установлении отцовства. Однако существует значительное расхождение в определении процессуального положения этих основных участников.
В юридической литературе является спорным вопрос о том, кто выступает истцом по делам об установлении отцовства. Одни считают, что истцом по делу об установлении отцовства является мать ребенка [79; c. 72], другие полагают, что ими являются лица, указанные в ч. 1 ст. 53 КоБС [35, с. 11-12; 74, с. 61], третьи мать и ребенок [51; с. 23], четвертые - истцами могут быть отец и ребенок [67, c. 242]. Существуют также мнения, что истец в любом случае - сам ребенок [55, c. 65; 79, c. 73]. Решение этого вопроса зависит от того, как определяется субъектный состав.
В теории семейные правоотношения по субъектному составу делятся на состоящие из двух или трех участников. При этом следует отметить, что для семейного права в силу строго индивидуальной природы регулируемых им отношений наиболее типичны двухсубъектные правоотношения. Трехсубъектные правоотношения возникают реже, например, между родителями и ребенком, однако и они могут быть рассмотрены как несколько простых правоотношений, в которых участвуют каждый из родителей и ребенок. Чаще всего такое рассмотрение правоотношений просто необходимо потому, что правовая связь ребенка с каждым из родителей строго индивидуальна. Ее возникновение, изменение и прекращение не связано с динамикой правоотношения с другим родителем, хотя осуществление родительских прав каждым из них соприкасается и в определенной степени ограничивается существованием второго родительского правоотношения. Поэтому, по мнению М. В. Антокольской родительское правоотношение следует рассматривать как трехстороннее только в определенных случаях, например когда решается вопрос об участии родителей в воспитании ребенка, поскольку в решении этого вопроса участвуют оба родителя и учитывается мнение самого ребенка, а реализация выработанного порядка участия родителей осуществляется как встречными действиями родителей, так и действием самого ребенка [9, с. 94].
С учетом вышеизложенного существует точка зрения, что в делах об установлении отцовства имеет место трехсубъектный состав, то есть мать и отец связаны между собой в процессе по данной категории дел. В этом случае мать и ребенок с правовой точки зрения являются соистцами, и мать еще выступает как законный представитель ребенка.
Авторы, считающие, что истцом является мать, или мать и ребенок, обосновывают свой вывод, исходя из следующих соображений: в деле об отцовстве мать имеет материальную заинтересованность; мать, отец и ребенок являются субъектами родительского правоотношения. В частности, И. А. Агабабовян, признавая, что истцом во всех случаях является субъект спорного правоотношения, имеющий в деле материальную и процессуальную заинтересованность, полагает, что, предъявляя иск об отце, мать защищает одновременно как свои права, так и права ребенка. Поэтому мать и ребенок в данном правоотношении должны рассматриваться как процессуальные соучастники [6, с. 13-14].
В. М. Кошкин считает, что правовое положение матери как субъекта родительского правоотношения, является основанием для признания ее стороной по делу об отцовстве наряду с ребенком и его отцом. Следовательно, в тех случаях, когда иск предъявляется матерью ребенка, имеет место процессуальное соучастие на стороне истца, где соистцами являются мать и ребенок [51, с. 12-13]. Примерно те же аргументы приводит Д. М. Чечот, считая родителя, подавшего иск об отцовстве, соистцом ребенка, так как установление отцовства порождает правоотношения не только между ребенком и отцом, но и между родителями ребенка, поскольку они связаны взаимными правами и обязанностями в отношении ребенка (воспитание, содержание, ответственность за поведение и др. ) [67, с. 242]. Если придерживаться этих концепций, то, видимо, будет также правильным утверждать, что родители являются соистцами и по ряду других брачно-семейных дел (о взыскании алиментов в пользу несовершеннолетних, о лишении родительских прав, об отобрании ребенка без лишения родительских прав и т. д. ). Однако такой вывод представляется не совсем правильным. Анализ норм семейного и процессуального законодательства не дает основания для подобных рассуждений. Для соучастия характерно, что каждое из лиц юридически заинтересованных в исходе дела на стороне истца или ответчика, находится в самостоятельных материальных правоотношениях с противоположной стороной [67, с. 63-66; 52, с. 259].
Все указанные авторы нечетко проводят грань между сторонами и другими участниками процесса (в частности, законными представителями сторон). Существенным признаком, отличающим стороны от других участников процесса (в преобладающем большинстве случаев) является наличие между ними материально-правовой связи [52, с. 242-250]. В данном правоотношении такая связь возможна лишь между ребенком и его отцом, ибо сущность решения об отцовстве сводится к подтверждению наличия или отсутствия материального правоотношения между ребенком и его кровным отцом [53, с. 118]. А интерес матери по делам данной категории является не материально-правовым, а процессуальным, поскольку установление отцовства не порождает для нее ни прав, ни обязанностей.
Поэтому более верную позицию занимают ученые, считающие истцом непосредственно ребенка [73, с. 73-74]. Все остальные лица, которым по закону дано право возбудить данное производство, действуют в интересах ребенка, поэтому являются заявителями лишь в процессуальном смысле [75, с. 198].
Такая позиция соответствует и положению гражданского процессуального законодательства, устанавливающему, что истцом по делу является не лицо, возбудившее дело, а лицо, в интересах которого заявлен иск (cт. 60 ГПК). C этих позиций не правы и авторы, считающие истцами лиц, предусмотренных в ст. 53 КоБС.
Признание истцом самого ребенка по делам об установлении отцовства отражает известное в процессуальной литературе мнение о сторонах в материальном и процессуальном смысле [76, с. 9-10].
Данная концепция (о том, что ребенок –истец) нуждается в некотором уточнении. В тех случаях, когда иск об установлении отцовства предъявляется отцом ребенка, надлежащим истцом следует признать его, защищающего свое право на отцовство [66, с. 372]. Так, в суде Центрального района г. Минска рассматривалось дело по иску Попова В. С. к Ракуть Н. Н. об установлении отцовства. В обоснование иска истец указывал, что с ответчицей они состоят в фактических брачных отношениях около трех лет, ведут общее хозяйство, поддерживают супружеские отношения, а в 2001 году у них родилась дочь Елизавета отцом которой является он [10]. На практике иски об установлении отцовства отцами предъявляются редко. Такое положение, очевидно, объясняется тем, что, с одной стороны, женщины очень редко отказываются от установления отцовства в загсе, если мужчина добровольно готов это сделать, а, с другой, некоторые отцы не хотят обременять себя обязанностями по воспитанию и содержанию детей.
Некоторые авторы, считающие истцом ребенка, признавая право отца на предъявление иска, при этом истцом его не считают. В частности, Яковлева Г. В. подчеркивает, что даже тогда, когда иск об отцовстве предъявлен самим отцом, истцом является ребенок, а отец лишь возбуждает производство в защиту интересов ребенка [79, с. 73].
Следует обратить внимание еще на один вопрос, касающийся круга лиц, имеющих, в частности, право на предъявление иска об установлении отцовства. Согласно п. 4 ст. 85 ГПК государственные органы и юридические лица могут обращаться в суд с заявлениями в защиту прав и охраняемых законом интересов других лиц по делам о защите иных интересов несовершеннолетних, а также интересов недееспособных. А по ст. 87 ГПК граждане могут обращаться в суд с такими заявлениями в случаях, предусмотренных п. 4 ст. 85 ГПК. Таким образом, буквальное толкование указанных положений приводит к выводу, что обратиться в суд с иском об установлении отцовства вправе любое лицо. Очевидно, что это не так, и в судебной практике не должны приниматься заявления от любых лиц.
Мать ребенка, как уже отмечено, занимает в гражданском процессе положение законного представителя. Аналогично определяется процессуальное положение опекуна и попечителя (ст. 74 ГПК ).
Под ответчиком понимается лицо, которое нарушает права или интересы истца либо неосновательно оспаривает его права и вследствие этого привлекается к ответственности по иску, то есть против которого возбуждается дело [Гражданский процесс учебник]. Следовательно, ответчиком по делам данной категории выступает предполагаемый отец ребенка, в отношении которого заявлено требование об установлении отцовства. В судебной практике это положение не вызывает сомнения, поэтому предполагаемый отец, как правило, и является ответчиком по делу. Мнение о том, что по делам об установлении отцовства, кто бы не возбудил судебный процесс (кроме отца), ответчиком всегда является отец ребенка, а по иску отца–его мать широко распространенно в литературе. Однако как субъект спорного материального правоотношения, по иску отца ответчиком должен являться сам ребенок [66, с. 372]. Но поскольку он не обладает процессуальной дееспособностью, его интересы в суде будут представлять его законные представители. С достижением же ребенком совершеннолетия, то есть когда он приобретает материальную и процессуальную дееспособность в полном объеме, ребенок будет сам отвечать по иску отца.