Поскольку сфера социального познания была наиболее идеологизированной в Советском Союзе, то его основной чертой была идеологическая интерпретация всех элементов процесса познания. Как писал, в частности, А.С.Фреш, "во-первых, системное исследование общества должно базироваться на точном знании о способах производства, лежащем в его основе, и более того - о всей совокупности материалистических и идеологических отношений этого общества; во-вторых, системное исследование обязательно должно показать, каково фактическое социальное проявление этих отношений во всем его многообразии, во всей его конкретности, в единстве общего и особенного" (365, 102).
Более детально специфику системного исследования социального объекта попытался раскрыть В.Г.Афанасьев, предложив схему, соотносимую, на наш взгляд, с общим алгоритмом системного подхода (21). Он считал, что внутренние свойства социальной системы характеризуются спецификой системно-компонентного, системно-структурного, системно-функционального и системно-интегративного подходов.
Так, рассматривая системно-компонентный аспект социальной системы, мы обнаруживаем в ней компоненты вещного, процессуального, идейного и человеческого порядков. Причем основным компонентом всегда выступает человек как социальное существо, а остальные компоненты рассматриваются с точки зрения преломления их в человеческой деятельности и сознании.
Анализируя системно-структурный аспект, необходимо, по мнению В.Г.Афанасьева, помнить, что в применении к обществу структура выступает как отдельная внутренняя организация общества, и ее определяют отношения людей, прежде всего производственные отношения.
Рассмотрение системно-функционального аспекта социальной системы позволяет установить формы и способы проявления активности самой системы и ее компонентов; формы поведения, способствующие сохранению компонентов и системы; способы взаимосвязей компонентов в целом.
Системно-интегративный аспект исследования социальной системы позволяет решать вопрос о факторах системности. О тех механизмах, которые обеспечивают сохранение качественной специфики систем их функционирования и развития. При этом одним из важнейших системных факторов социального объекта является самоуправляемость, то есть наличие в самой системе и механизмов и факторов управления, обеспечивающих целостность системы, ее функционирование, совершенствование и развитие (21, 21-27).
По сути, вклад В.Г.Афанасьева в раскрытие специфики системного исследования социальных объектов заключался в попытке обнаружить искомую специфику на каждом шаге системного исследования, согласно общепринятому алгоритму системного подхода. Трудно считать данную попытку совсем удавшейся, поскольку результаты лишь зафиксировали уже известные требования идеологической интерпретации социального объекта, преломления компонентов социальной системы через человеческую деятельность, но оставили без ответа вопросы о характере функционирования и факторах системности социальных систем. Философ не раз упоминает о развитии системы, однако, предложенная им логика исследования позволяет рассматривать систему лишь в статике и дает достаточно упрощенное представление о социальной системе.
С переходом к анализу динамичных и сложных систем, то есть к более глубокому проникновению в системность и целостность исследуемых объектов связывают начало второго этапа развития системного мышления (с 70-80-х годов ХХ века до настоящего времени, по В.Н.Садовскому): А.А.Андронов, А.Н.Колмогоров, Я.Г.Синай, В.И.Арнольд (исследования по неустойчивым динамическим системам); Г.А.Смирнов (логика целостности, дополнительная к теории множеств); В.С.Тюхтин, Ю.А.Шрейдер, А.И.Яблонский (методология анализа сложных систем) и другие. Но данные исследования касались сложных систем любого типа: экосистем, текстов, сверхсложных машин и т.п., в том числе и социальных.
На основании развития представлений о сложных системах складывались нормативы системного описания сложных и сверхсложных систем: выделение диагностических параметров, описание через типологию, принципы гомеостаза, рефлексивного управления, устойчивости к неизвестному, протоколирования поведения системы (382), принципы необходимой (или достаточной) сложности, "функция из структуры" (399, 55) и другие. Впервые подчеркивалась необходимость аксиологического подхода: "рациональное описание устройства и функционирования сложных систем невозможно без внесения в него этических и эстетических оценок" (382, 123).
Накапливались представления о характеристиках развития сложных систем. Так, например, В.С.Тюхтин предлагал противоречия, возникающие в процессе анализа сложной системы, принять как объективное условие самого процесса познания, признав за ними конструктивный смысл и в этом аспекте рассматривать развитие сложной системы. Тогда процесс развития сложной системы будет иметь следующие характеристики:
в соотношении обратимости (цикличности) и необратимости ведущая сторона принадлежит необратимости;
в соотношении отрицания и преемственности особое значение для направленности развития имеет преемственность;
в соотношении количественных и качественных изменений определяющую роль играют качественные;
направленность процессов функционирования имеет дифференциальный в пространстве и времени характер, то есть его вектор можно обнаружить в любой точке существования объекта, а направленность развития имеет интегральный и избирательный характер, то есть реализуется при определенном диапазоне внутренних и внешних условий:
развиваться могут не целые объекты как таковые, а их отдельные подсистемы, целостно взаимодействующие со средой (351).
Речь в таких исследованиях, как правило, шла о сложных системах любого типа, без остановки на их природе.
Существенный вклад в разработку методологии познания социальных систем внес М.С.Каган. Во-первых, он расширил нормы системного исследования социальных явлений, обозначив необходимость исследования их в динамике, в развитии - в прошлом, настоящем и будущем (136, 23-24). До этого все исследователи, постулируя необходимость рассмотрения системы в развитии, ограничивались только методами, позволяющими делать статические срезы системы.
Во-вторых, развивая герменевтические идеи В.Дильтея и советских философов М.М.Бахтина, А.А.Брудного, Б.Г.Юдина и других о соотношении понимания и объяснения в познании, М.С.Каган одним из первых заговорил о познании социокультурной (а не просто социальной) реальности, о специфике гуманитарного (а не социального) знания, отходя от марксова деления наук (о природе, обществе, мышлении), но не принимая до конца неокантианское (науки о природе и о "душе").
Каган считал, что своеобразие познания человека, общества, культуры заключается не в том, что оно обращено к единичным объектам, а не к общим законам (как утверждали неокантианцы), а в том, что изучение объектов не является единственной целью, но сочетается с познанием характера и деятельности людей как субъектов, с познанием событий как произведенных волей субъектов, с познанием произведений искусства как моделей субъектов (выделено автором).
А механизмом теоретического познания всего субъективного, духовного должно стать понимание. Если объяснение - это подведение единичного под общее, которое предполагает вскрытие этого общего как закона, как инварианта, то в этом смысле объяснение действительно является функцией науки. Однако науки гуманитарные не могут ограничиваться тем уровнем познания социокультурной реальности, на котором лежат законы, инварианты, структуры, а с необходимостью поднимаются на тот уровень, на котором находится уникальное преломление (выделено автором) данных законов, инвариантов и структур как результат свободной воли субъекта, что достигается только через понимание - как осмысленную рациональную обработку переживания, сопереживания, диалога (136, 60-75).
Причем "диалогически-понимающий", по выражению М.С.Кагана, подход для гуманитарных наук не подразумевает дискредитации объяснения, "понимание и объяснение должны трактоваться как познавательные действия, находящиеся в отношении дополнительности (выделено автором), что означает, что в каждый момент процесса познания познаваемое лицо (его действие или творение) может выступать или как объект, или как субъект, однако полнота его характеристики требует совмещения обоих подходов" (136, 72).
Таким образом, представления о специфике системного подхода к социальным явлениям связывались не только с идеологической, но и с гуманитарной интерпретацией социальной системы как сложной, развивающейся, самоуправляемой. Причем, в отличие от единственно возможного варианта идеологической интерпретации, гуманитарных версий интерпретации могло быть несколько, признавалась их дополнительность, возможность сосуществования. Более подробная, пошаговая детализация методики системного подхода к познанию социальных явлений разрабатывалась в конкретных областях: педагогике, психологии, истории и т.д.
В рамках конкретно-научной методологии системного исследования разрабатывалось и праксеологическое (или научно-прикладное) направление системного подхода, основанное на использовании системных представлений для построения или совершенствования реальных систем. На это направление особое влияние сначала оказало развитие системных представлений в инженерной мысли. В 50-е годы в инженерной практике наряду с классическим методами, когда средства реализации замысла были исходными, определяющими угол зрения на проблему, возникла "конструктивная методология" (А.И.Каценеленбойген), обеспечивающая относительную независимость конструкторского замысла от конкретных средств его реализации. В конструктивной методологии целое логически предшествует своим частям.
Системологическая интерпретация и экстраполяция инженерной конструктивной методологии на другие области практики и определила характер развития праксеологического направления системного подхода.
В.Н.Сагатовский предложил системный подход, применяемый помимо исследовательской, в проектировочной и исполнительской деятельности, рассматривать как особую системную деятельность. Подчеркивая отличие системной деятельности от системного исследования, он отмечает, что в сознании субъекта системной деятельности происходит принципиальная переориентация: он стремится теперь не к тому, чтобы описать или сделать что-либо по принципу "чем больше, тем лучше", но переходит под власть совершенно иной парадигмы: "сделать то и только то, что необходимо и достаточно" (291, 56).
Тогда возникает необходимость в специальной, теперь уже праксеологической формулировке понятия "система": "системой называется специфический способ организации знаний о реальности, специально рассчитанный на наиболее эффективное использование этих знаний для осуществления некоторого целенаправленного взаимодействия с реальностью; … при этом декларативная, процедуральная и ценностная составляющая целостного представления об этой реальности внутренне согласованы между собой" (109, 8).
Или: "система - это конечное множество элементов, объединенных динамическими и статическими отношениями, которое с необходимостью и достаточностью обеспечивает наличие целенаправленных свойств, позволяющих решать системопорождающее противоречие в определенных внешних условиях" (291, 66).
Очевидно, что эти определения не противоречат друг другу, они скорее взаимодополнительны, соотносятся как проект и конструкция.
Практическое приложение системного подхода к различным классам систем породило множество методик "праксеологического" системного подхода или системной деятельности. Следует оговориться, что в этой области советские исследователи опирались на разработки зарубежных системологов.
В применении к системам с достаточно четкой структурой (в военной и технической сферах) формировалась "жесткая системная методология" (hard systems methodology" - HSM) (402, 122), в рамках которой развивались системотехника (или системный инжиниринг), исследование операций, системное (имитационное моделирование, теория принятия решений. Однако неадекватность "жесткой системной методологии" задачам исследования систем человеческой деятельности потребовала ее пересмотра.
Так, Г.П.Щедровицкий отмечал необходимость изменения угла зрения при системном исследовании систем "человек-машина" от исследования машинных систем и попыток вписать туда человека (системотехники) к исследованию системы или систем человеческой деятельности. Если же смешанная система "человек-машина" исследуется как обычная, то сам человек рассматривается как функциональный элемент системы, как техническое устройство, что приводит к парадоксальному выводу: наилучшим способом использования человека в технической системе является тот, когда человек ничего не делает. Щедровицкий подчеркивал, что человека и системы человеческой деятельности нельзя включать в качестве компонентов системы технического функционирования. Система человеческой деятельности в этом плане первична и может рассматриваться лишь в отношениях и связях с другими системами человеческой деятельности. Машины и системы их функционирования могут рассматриваться только как материал, на котором среди прочего могут реализовываться системы человеческой деятельности (384).
Подобные идеи встречались в работах советских философов, но, как уже в настоящее время отмечают исследователи истории системного подхода (153, 387), отечественные ученые, существенно продвинувшие разработку теоретических и логико-методологических проблем системных исследований, не имели обширного практического опыта системного анализа конкретных человековключающих систем, так как вынуждены были тратить значительные усилия на "идеологическую оборону". Поэтому концепция "мягкой системной методологии"(SSM), обобщающей опыт анализа, диагностики, моделирования, проектирования и конструирования человековключающих систем, была сформулирована на Западе (в частности, П.Чеклендом) и там же получила основное применение.
Однако ограниченность и противоречивость существующих схем системного подхода осмысливались и в отечественной философии.
После "системного бума" в конце 60-х- 70-х годах уже с конца 70-х годов в литературе появляются заявления о том, что системный подход не оправдал возлагавшихся на него надежд, указания на наличие в самих его основах противоречий, ограничений, недостатков.
Одной из наиболее популярных претензий к системному подходу было указание на отсутствие у него однозначно фиксированного формального аппарата исследования, нечеткость методологических процедур. Эта известная нечеткость, как указывал Б.Г.Юдин, производна от характера системного подхода и его исходных установок. Уже сам термин "подход" позволяет говорить о том, что системный подход не дает непосредственного решения проблемы, а является средством новой постановки проблем, заставляющим рассматривать объекты с точки зрения их целостности, комплексности, сложности, структуры и функций, организации, управления и т. д., то есть задающим новую организацию материала, подлежащего исследованию (392, 43).
А.Д.Урсул, подчеркивая отличие подхода от метода, отмечает, что он, во-первых, является более общим и менее определенным, чем метод; во-вторых, включает в себя лишь наиболее общие принципы и ориентации в исследованиях систем, не доводя до определенных операциональных установок, формализованных и математизированных теоретических теорий и концепций; в-третьих, одному подходу может соответствовать не один, а несколько методов (так системному подходу соответствуют различные варианты теории систем) (356, 46).
То есть исследователи общенаучного статуса и методологической природы системного подхода утверждали, что он задает специфическую оптику рассмотрения объектов изучения, не становясь конкретным инструментом, действующим по определенному алгоритму. Возможно, эта “нетехнологичность” общенаучного системного подхода связана с тем, что вопрос о создании общей теории систем, объединившей бы в стройную конструкцию все варианты системных исследований остается до сих пор открытым, да и сама возможность создания единой ОТС теперь уже подвергается сомнению. И поэтому, при понимании определенной специфичности системного подхода, кибернетики, системно-структурного анализа и других проявлений системной ориентации не преодолены трудности их дифференциации, они рассматриваются одновременно и как рядоположенные, и как взаимновключающие, а иногда и взаимозаменяющие подходы к исследованию.
Усиливало ощущение нечеткости и неопределенности системного подхода и существование множества толкований его основных понятий: система, структура, связь и т.п.
По мнению И.В.Блауберга, В.Н.Садовского, Э.Г.Юдина, учитывая глубокие содержательные различия между различными типами систем, для современного этапа развития системных исследований вряд ли можно считать эффективным путь экспликации содержания понятия "система", основанный на попытках выделения общих характеристик этого содержания в различных конкретных случаях. Более перспективным, по их мнению, является содержательное рассмотрение многообразия значений этого понятия.
И.В.Блауберг, В.Н.Садовский, Э.Г.Юдин предлагали, взяв за отправной пункт определение системы как целостного множества элементов, пойти по пути типологического анализа таких множеств, создавая семейство понятий "система" (49, 33).
Фактически речь шла, говоря современным языком, о рассмотрении понятия "система" как диалогического, конвенционального, что вполне соотносится с нормами постнеклассической науки и категорически противоречит классическим требованиям однозначности понятий.
Отсутствие теоретической жесткости системологии, по мнению. Б.Г. Юдина, облегчало широкое распространение системных идей и представлений, позволяя удовлетворять самый широкий спектр разнонаправленных научных интересов (389, 9). Однако этот же факт - открытость и ненормативный характер системного подхода и других вариантов системной ориентации приводил и приводит нередко к недостаточно глубокому и квалифицированному теоретизированию, новому обговариванию и переформулировке уже имеющихся представлений, что не является вкладом в культуру и науку.
"В подобных случаях мы имеем дело с вполне бессодержательными построениями, которые обязаны своим распространением лишь некритическому пиетету перед модными терминами и формальными конструкциями", - отмечал Э.Г.Юдин (392, 42). Но при этом он подчеркивал, что само по себе методология системного подхода никакой ответственности за это не несет. Как таковая, она не содержит в себе непосредственных задатков будущих предметов исследования, а дает лишь определенные средства для их построения, при условии, что реализованы содержательные предпосылки такой работы.
Другими издержками недостаточной теоретической проработанности системного подхода и широких возможностей его приложения становились: “системный идеализм”- рассмотрение системы как абстракции вне связи с опытом (82, 175); “фетишизация системы” - попытка оторвать систему от явления, которое рассматривается в качестве системы, приписать последней самостоятельное реальное существование (255, 175); “пансистемность” - убежденность, что все явления и есть системы и суть только системы (255, 176) .
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19
