балконы по—над городом плывут”). Происходит резкое разоблачение оригинала, и как следствие этого возникает комический эффект.
М. Владимов.
Падеж слов.
Лишь двое ладят с той судьбою,
Что снится одному –
Но ты со мной и я с тобою
Спешим к чему или к кому?
Владимир Савельев.
Все падежи перебирая,
Как этажи, – по одному,
Вчера разгадывал тебя я:
Идешь к чему? Или к кому?
Что напишу я, то и тисну, –
Всё будет хейя, до то-го!
Пусть только нечто – в смысле смысла,
Но в смысле формы – ничего!
Твердят: бумагу зря, мол, портит! ..
А я своей работой горд:
Когда в газете нет кроссворда,
Мой стих заменит вам кроссворд!
Разоблачение бессодержательности стиха – оригинала –цель пародии М. Владимова. Пародист сохраняет форму стиха, но утрирует содержание. Абстрактные вопросы, которые задаёт поэт, обретают у М. Владимова конкретное падежное значение, в результате чего стихотворение В. Савельева лишается всякого смысла.
М. Владимов.
Наломала…
Уронила стеклянную вазу,
а она превратилась в ручей…
……………………………….
Голубое разбила я блюдце,
вдруг гляжу – незабудки у ног…
Светлана Соложенкина.
Все – в леса по грибы спозаранку…
Я – с авоськой – в “Дары”, на проспект.
Притащила с маслятами банку,
Развернулась и – бац! – об паркет!
Собрала.
По малину сходила:
Три компота раскокала вдрызг!
Мужу летний букет подарила,
Незабудковый грохнув сервиз!
Холодало.
Сервант стукнув об стол,
Гарнитур превратила в дрова! ..
Впрочем, я и пишу так же просто:
Рву стихи – собираю…слова!
Автор пародии имитирует стихотворение при помощи следующих средств: Имитация синтаксических конструкций объекта (отношения противопоставления между частями сложного предложения: “Рву стихи– собираю…слова”).
Варьирование авторскими образными средствами, включёнными в травестийный сюжет, насыщенный разговорно– просторечной лексикой: “грохнула вдрызг”, “бац”, “притащила…”. Комический эффект достигается при сопоставлении в нашем сознании плана объекта и плана пародии, которая построена в данном случае по принципу стилевого контраста по отношению к исходному тексту.
А. Иванов.
О пользе скандалов.
Что делать со стихами о любви,
Закончившейся пошленьким скандалом?
Не перечитывая, разорви,
Отдай на растерзание шакалам.
Евгений Долматовский.
Ни разу малодушно не винил
Я жизнь свою за горькие уроки…
Я был влюблён и как – то сочинил
Избраннице лирические строки.
Скользнула по лицу любимой тень,
И вспыхнул взгляд, такой обычно кроткий…
Последнее, что видел я в тот день,
Был черный диск чугунной сковородки.
Скандал? Увы! Но я привык страдать,
Поэтам ли робеть перед скандалом!
А как же со стихами быть? Отдать
На растерзанье критикам – шакалам?
Насмешек не боюсь, я не такой;
Быть может, притворится альтруистом,
Свои стихи своею же рукой
Взять и швырнуть гиенам – пародистам?
Но я мудрей и дальновидней был,
Я сохранил их! И в тайник не спрятал.
Не разорвал, не сжёг, не утопил,
Не обольщайтесь – я их напечатал!
А. Иванов обыгрывает содержательную сторону стиха, а также авторскую метафору– “шакалы…”. Пародист воссоздает свой сюжет стихотворения, в котором снижается образ лирического героя за счёт контраста между тем, что он описывает и между тем, какон это делает. Возвышенные интонации героя сопоставляются читателем с фразой “Последнее, что видел я в тот день,
Был черный диск чугунной сковородки”.
Комический эффект возникает и при восприятии растиражированного пародистом сравнения (по аналогии с авторским образом) “критики– шакалы”, “гиены – пародисты”. Владимир Прудовский.
Себе, любимой.
Ещё меня никто на белом свете,
как я, неудержимо, не любил.
Людмила Кудрявская.
Хотела быть в любви альтруистичной,
Однако выпал жребий мне иной:
Ко всем я оставалась безразличной,
Испытывая страсть к себе одной.
Смотрела на себя влюбленным взглядом,
Была с собою счастлива вполне.
Любовь ко мне других бледнела рядом
С моей любовью собственной ко мне.
Не выдержу с собой ни дня разлуки,
Одной собой живу я и дышу…
Свяжите мне скорей покрепче руки,
Не то себя в объятьях задушу!
Образная система поэтессы находит отражение в пародии Вл. Прудовского. Он утрирует, доводит до абсурда её строки, образовывая аналогичные по своей семантике и форме конструкции: “испытывая страсть к себе одной”, “смотрела на себя влюбленным взглядом”, “с любовью собственной ко мне” и т. п. Содержание стиха поэтессы приобретает абсурдную форму, полностью обессмысливается, в результате чего возникает комический эффект. Принцип ассоциативной интеграции реализуется в гибриде, основанном на парадоксальной контаминации ассоциантов “никто…как я…не любил”. Александр Бобров.
Цыганка с чудовищем.
От судьбы изнуряющей, ноющей,
От утрат, и от ран, и от бед
Прижималась душою к чудовищу
Сколько нищих и каторжных лет.
Умирать от любимой руки –
Это высшая доблесть цыганок.
Раиса Романова.
От судьбы изнуряющей, ноющей
Я в кино уходила, скорбя.
Вдруг афиша с названьем “Чудовище”.
Вот, подумалось фильм про тебя!
И пошла на него, как наметила,
Разглядеть крупным планом бельмо.
Оказалось, что это – комедия,
И не ты в ней герой – Бельмондо.
Обстановка французская – та ещё.
Я ушла, я покинула зал
От ликующих, праздно болтающих,
Как великий поэт призывал.
И пошла по дороге накатанной,
По цыганской дороге большой,
Нищетою стращая и каторгой,
Чтоб опять прижиматься душой.
Приготовилась я к высшей доблести –
Кто полюбит Раису Ромэн?
Но в ответ пригрозило чудовище:
Не устраивай таборных сцен.
В данной пародии реализуются два принципа ЯИ –имитация и ассоциативное отождествление. Принцип имитации проявляется в следовании пародиста за стилем поэтессы, в цитировании её строк в трансформированном юмористическом сюжете и обыгрывании тематического плана стиха.
73
Принцип ассоциативного отождествления реализуется через приём сопоставления созвучных слов. В пародии в этой роли выступает фамилия поэтессы– Романова, которую пародист трансформирует на цыганский манер –Ромэн. Ассоцианты вступают в отношения взаимопереходности, возникает эффект их смысловой координации (Раиса Романова использует в своей поэзии цыганские мотивы, поэтому пародист считает возможным обыграть фамилию поэтессы, стилизуя её соответствующим образом).
Реализация данных принципов ЯИ приводит к созданию комического эффекта. М. Владимов.
Без туфты.
И клевало. И брало приманку.
Удилище гнуло. Всё – туфта! ..
Жизнь, как молодую хулиганку,
все втроем любили мы тогда.
Юрий Ряшенцев.
И киряли. И спускали башли.
Вместе кайф ловили на крючок.
В жизни хулигански – бесшабашной
каждый за собой имел грешок.
Все втроём от жизни мы балдели,
брали всё что надо – без туфты! ..
Но один пробился в менестрели –
двум другим, увы, пришли кранты.
Я теперь весьма известный автор,
обладаю сочным языком.
Вышло в жилу: первый мой редактор
оказался клевым чуваком!
Комический эффект в данной пародии возникает за счёт тиражирования жаргонизмов, употребление которых в поэтическом тексте кажется пародисту не уместным. Следуя за стилем автора, пародист гиперболизирует стилистическую неудачу поэта с помощью включения таких слов, как “киряли”, “ловили кайф”, “кранты”, “клёвый чувак”.
М. Владимов.
Что сказал Фрейд.
А ты сегодня мне приснился
В чудесном разноцветном сне,
Ты из тумана появился
Верхом на розовом коне.
Была луна, и месяц тоже,
И доносилось пенье флейт…
И я подумала: “ о боже,
А что б сказал об этом Фрейд! ”
Екатерина Горбовская.
Стоял туман. Луна сияла,
И месяц с нею в унисон.
Я, завернувшись в одеяло
Под пенье флейт смотрела сон.
И надо же – такое снится!
Пейзаж до ужаса знаком:
Страна берёзового ситца,
Где сладко шляться босиком.
Был сон цветным. Пьянил и ранил
Всё было правдой в этом сне.
И ты весенней гулкой ранью
Скакал на розовом коне…
Вдруг всё исчезло. Я проснулась,
Закончив этот странный рейд,
И дверь со скрипом распахнулась,
И в спальне появился Фрейд.
Сутулый. Старенький. В халате.
Присев устало на кровать,
Он мне сказал: “О liebe Катя,
Коней опасно воровать…. ”
В данном случае стихотворение—оригинал представляет собой в некотором роде плагиат поэзии С. Есенина. Это обстоятельство послужило поводом для создания пародии М. Владимову. Текст пародии основан на цитировании строк из есенинских стихов, включенных в сатирический сюжет, при этом пародист следует за стилем поэтессы, копируя её и на лексическом уровне (“луна сияла, и месяц с нею в унисон”, “пенье флейт” и т. д. ), так и на синтаксическом уровне (использование предложения с прямой речью). На семантическом уровне пародист варьирует мотив сна, который мы видим и в оригинале. Комический эффект создаётся за счёт ситуации узнаваемости есенинских строк в тексте пародии.
А. Мурай.
А потом, одаривая душу.
Радостью высокой, молодой,
Выходила на берег катюша,
На высокий берег на крутой.
Н. Палькин.
Сочиняю лихо и не трушу,
Был бы лист бумаги под рукой –
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Помогает, если с рифмой туго,
Не поникнуть гордой головой
Три танкиста, три весёлых друга –
Экипаж машины боевой.
Открытая цитата из известной песни в стихотворении Н. Палькина даёт возможность пародисту осмеять поэта с помощью включения аналогичных строк. Александр Финкель.
Пародии на А. Барто.
“Жил был у бабушки
серенький козлик…”
Наша бабка горько плачет:
Где мой козлик? Где он скачет? –
Полно, бабка, плачь не плачь –
В лес умчался твой рогач.
А живут в лесном посёлке
Живодёры, злые волки,
И напали на него
Ни с того и ни с сего.
Повалили Козю на пол,
Оторвали Козе лапы,
Сгрызли спинку, шейку, грудь –
Козю нам уж не вернуть.
Тащит бабка по дорожке
Козьи ножки, козьи рожки…
Ни за что я их не брошу,
Потому, что он хороший.
За основу пародии А. Финкель берёт поэзию А. Барто для детей, в частности стихи “Наша Таня громко плачет” и “Уронили мишку на пол”. В качестве третьего компонента пародии он использует детскую песенку “Жил был у бабушки серенький козлик”. Сюжет пародии развивается в соответствии с сюжетом песенки. Автор обыгрывает стиль поэтессы, манеру её письма, сами темы стихов. Детское стихотворение под пером пародиста превращается в страшилку. Он использует намеренно сниженную лексику (бабка, рогач, живодёры), которая вступает в противоречие с уменьшительно—ласкательной окраской лексических средств, составляющий основной фон стихов А. Барто, расчитывающей при создании стихов на восприятие ребёнка. Пародист играет с именем, производным от слова “козёл” (образует по аналогии: медведь– Миша, значит козёл –Козя). Т. е. в данном случае в пародии реализуется принцип ассоциативного отождествления (подмена паронимов). ЯИ в данной пародии основана на совмещении принципа имитации и принципа ассоциативного отождествления. Александр Хорт.
Просроченный заказ.
Однажды молодая девушка Ирина Вишнёва из города Овальска написала в газету возмущённое письмо.
Она принесла в ателье материал и заказала пальто. Заказ в срок не был готов. Его она получила от закройщика Дениса Григорьевича Курицына через три года, да к тому же без пуговиц и рукавов.
Как бы написали об этом великие юмористы Франсуа Рабле, Антон Чехов и Ярослав Гашек?
Франсуа Рабле.
О том, как Ирина заказала пальто и как у неё началась тяжба с закройщиком. Когда Ирина из Сен-Овальска находилась ещё в девичестве, она возымела охоту заказать себе пальто, сшитое по последней моде. Закройщик ателье шевалье де Нис отнёсся к сему пожеланию весьма благосклонно и повелел доставить её сорок локтей плотной фризской ткани, шестьдесят локтей шательродского полотна на подкладку, десять– на ластовицы под мышками и ещё двадцать шесть собачьих шкурок бог знает зачем. Ирина была немало удивлена, что материи потребовалось такое количество, будто шьётся наряд для Гаргантюа, но как дева достойная всё нужное доставила. Велико же было её изумление, когда через три года, три месяца и три дня она получила пальто без рукавов.
-- Ах ты, байбак, балбес, беззубый поганец, выжига, дубина, лежебока, молокосос, негодяй, обалдуй, обормот, пентюх, пролаза, прощелыга, шваль на палочке, -- сказала нежная дева де Нису и начала дубасить шевалье по черепу, ломать руки и ноги, сворачивать шейные позвонки, отшибать поясницу, расквашивать нос, перекашивать рот, ставить фонари под глазами, пересчитывать зубы, выворачивать лопатки, сокрушать голени, вывихивать бёдра и молотить его, как недоспелую рожь.
В заключение она взяла и привлекла де Ниса к суду за мерзопакостную работу. Шевалье же, со своей стороны, подал на Ирину в суд за рукоприкладство. Чёртова тяжба затянулась и тянется до ныне. По сему случаю закройщик дал обет не бриться до той поры, пока не будет вынесен окончательный приговор. В своих пародиях А. Хорт выбирает для обыгрывания стиль писателей. Условную ситуацию автор поручает описать Ф. Рабле и А. П. Чехову. Ф. Рабле.
Ставя в основу пародии роман Ф. Рабле “Гаргантюа и Пантагрюэль”, А. Хорт в точности следует манере авторского письма, его стилю. Длинное название романа и всех его глав нашло отражение в пародии А. Хорта: “О том, как Ирина…” (сложные синтаксические конструкции с несколькими придаточными характерны для стиля Рабле).
Автор пародии употребляет устаревшие выражения, при этом уделяя большое внимание приданию тексту национального колорита. Так пародист обыгрывает название города: Овальск– Сен-Овальск и имя закройщика: Денис – де Нис. В данном случае здесь реализуется принцип ассоциативного отождествления, т. к. в отношения парадоксальной взаимозамены вступают русское имя Денис и французское омонимичная форма де Нис, а также русский город Овальск и стилизованное на французский манер название города Сен-Овальск.
Стремление Ф. Рабле детализировать каждое явление жизни, его максимально подробное описание любой мелочи находит отражение в пародии: “Закройщик ателье шевалье де Нис отнёсся к сему пожеланию весьма благосклонно и повелел доставить её сорок локтей плотной фризской ткани, шестьдесят локтей шательродского полотна на подкладку, десять–на ластовицы под мышками и ещё двадцать шесть собачьих шкурок бог знает зачем. ”. комический эффект создаётся за счёт узнаваемости стиля Ф. Рабле. Активное использование ругательств в художественном тексте как характерная черта стиля Рабле также реализуется в пародии: “байбак, балбес, беззубый поганец, выжига и т. п. ”. Контраст между книжной и грубо—просторечной лексикой в романе Рабле становится главной пародируемой стилевой чертой.
Ещё более интересна пародия на стиль А. П. Чехова.
Антон Чехов.
Рыбак рыбака.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
