Своеобразную группу купчих составляет большая их совокупность (несколько десятков грамот), оформленная в I582-I586 гг. черносошными крестьянами волости Варзуги на Кольском полуострове (Двинский уезд). Они свидетельствуют об интенсивной приобретательской деятельности Троицкого монастыря на Севере в условиях действия запретительных приговоров I580 и I584 гг. Н.Н.Покровский писал о влиянии формуляра новгородских актов на двинские грамоты в более раннее время. Оно сказалось, например, в отсутствии в них традиционного для поземельных актов в уездах московского влияния оборота “куда соха, плуг и коса ходили”. С присоединением Двинской земли к Москве эта особенность исчезает. Некоторые же другие держались весьма стойко, а именно в обозначении сделки указание на то, вотчина это или купля, а также на географическое расположение объекта79. В интересующей нас группе варзужских купчих грамот I580-х гг. видна явная архаичность формуляра. Промысловые угодья - луки - продавались “волощаны-варзужаны со всеми с рыбными ловищи и с речными и с морскими и с лешими ухожеи и з сенными покосы, куде ходила коса и топор” (последний оборот в поземельных актах Центра в конце ХVI в. чаще всего уже отсутствовал). В старинной формуле определения границ не названа соха, что, вероятно, говорит о ведущей роли в этом крае промысловых занятий, а не пашенного земледелия. Тем не менее в варзужских купчих видим формулу отказа от родового выкупа: “и мне дела нет до того угодья ни детем моим, ни роду моему, ни племени, опричь Троецкого монастыря” . По наблюдениям А.И.Копанева, массовых данных о функционировании института родового выкупа в Двинской земле в ХVI в. нет. В крестьянской среде он деформировался в простую сделку купли-продажи 81.
Помимо данных и купчих грамот, в Троицком архиве за конец ХVI - ХVП в. сохранилось и 35 меновных. Традиционно они были широко распространены в сфере межфеодальных поземельных отношений. Новым моментом в формуляре меновных стало включение в него статьи о неприеме беглых крестьян из светских вотчин, промененных отныне монастырю, а в случае такого бегства обязательная отдача их назад: “А в свои вотчины беглых крестьян ис тех промененных вотчин не примати. А будет прибегут, и их отдавати монастырю безубыточно”. В меновных ХVI в. данной клаузулы не было.
Основная масса меновных, как и названных выше видов частных актов, приходится на вторую четверть-середину ХVП в. В I67I-I680 гг. монастырь не получил ни одной данной, купчей или меновной грамоты, а в I68I-I700 гг. при полном отсутствии земельных вкладов и заметном снижении покупок только меновные операции как-то оживляли текущую земельную практику монастыря. Эти наблюдения конкретизируют слишком общие суждения С.Б.Веселовского о том, что в течение всего ХVП в. частные акты поступают в архив Троицкого монастыря в небольшом количестве, а в конце ХVП в. поступление актов всех родов почти прекращается с прекращением роста земельных владении монастыря . Сохранилось I9 закладных кабал на отдельные деревни, пустоши, “жеребья” в селах и сельцах и I4 закладных на городские и промысловые владения. По сравнению с ХVI в. доля закладных грамот увеличилась вдвое. Всплеск их приходится на I630-е гг., что может объясняться условиями Смоленской войны и резким возрастанием государственных налогов. Озабоченность этим прямо отражена в некоторых закладных: “ для государевы смоленские службы сыну моему”, “в платеж в государевы четвертные и ямские денги и в смоленские подводы”84. Формуляр данных и закладных на землю весьма близок. Старинные и жалованные вотчины закладывались “с пашнею и с лесы и с болоты и со всеми угодьи и со крестьяны и с бобыли”. В текст закладной записи нередко включались выписи из писцовых книг с указанием крестьянских и бобыльских дворов с их дворовладельцами, а также -соответстующих доль вытного тягла, статьи о размерах родового выкупа закладываемой вотчины (+ что власти приговорят за прибылое вотчинное строение), о выведении крестьян из выкупаемой закладной вотчины в другие троицкие села и деревни, очищальные обязательства заимщиков перед корпорацией.
Среди закладных грамот светских феодалов горожан, как и их купчих, заметно немалое их количество, собственноручно написанных. Это отражает их инициативу в обращении к богатому деньгами и хлебом (были и хлебные кабалы) монастырю. Дошедшие до нас закладные (они же заемные записи) составляют лишь долю от общего числа актов этого вида. Например в Описи I64I г. упомянуто не менее I50 кабал конца 20-х - начала 40-х гг. ХVП в. Их перечень приводится у нас в Приложении I (№ 229-275), и интересен тем, что показывает широкое распространение закладных и заемных сделок на разные виды имущества, недвижимого и движимого. Это была не только земля, городские и промысловые владения, но и драгоценности, книги, иконы, парсуны (в ХVП в. они уже различались), светские поземельные документы (“старые крепости”, “поместные записи”). С учетом всей этой информации можно говорить прямо-таки о функциях ломбарда, которые взял на себя Троицкой монастырь во второй четверти ХVП в. Тщательнее всего в крепостной казне монастыря хранились закладные и заемные кабалы на недвижимость (земельную, городскую, промысловую). Кабалы же на движимое имущество практически не уцелели. Следовательно, документированность разных сфер социальных отношений и взаимосвязей у монастыря в ХVП в. была еще более основательной, чем позволяет судить дошедший до нас корпус актовых источников.
По виду своему и по сути совершаемых сделок закладные были близки к купчим. Не случайны знакомые и по ХVI в. непременные клаузулы о том, что если заложенная вотчина не будет выкуплена на означенный срок, “ся кабала - купчая”. На Двине закладные в случае невыплаты долга считались “и купчими, и отводными, и дерными”. Некоторые вотчины могли быть сначала заложены в монастырь их владельцами “ради своей скудости”, а затем переданы в качестве вкладов, то есть фактически сделка становилась купчей . В городской среде продажа своих дворов также могла производиться после того, как закладные оказались просроченными.
Новой разновидностью поступных актов Сергиева монастыря в ХVП в., неизвестной в более раннее время, стали доступные записи на крестьян (не менее 18 - табл.I). Прежде поступными грамотами (близкими по сути к данным, отказным) оформлялся переход только неодушевленной недвижимости в руки корпорации. Из исследователей на троицкие крестьянские поступные ХVП в. обратил внимание М.А.Дьяконов, опубликовавший значительное их количество. На формуляр новых поступных записей явное влияние оказал формуляр поземельных отступных. В новых поступных видим заверения светских феодалов о том, что “впредь мне... до тое крестьянина дела нет, вперед не вступатись, очищать ото всяких крепостей и убытка никоторово не довесть”. В заключительной части поступных перечислялись послухи и давались их собственноручные подписи . В приложении I (№ I56, 34I) приведены некоторые не сохранившиеся текстуально поступных записей светских феодалов в Троицкий монастырь I640-I650 гг. на крестьян, данные в качестве денежных вкладов, приравненных к 50 руб. (наиболее распространенный в Троице тариф). Так поступные записи на людей становятся одним из компонентов межфеодальных сделок, средством межфеодального распределения рабочих рук, отражая, на наш взгляд, развитие крепостнических норм обычного вотчинного права.
До сих пор речь шла в основном о разновидностях актов, поступивших в крепостную казну Троицкого монастыря, которыми были оформлены его поземельные и другие сделки.
Здесь они хранились, переписывались в копийные книги, использовались в текущей вотчинной практике корпорации. Однако значительная часть актовых источников была изначально выработана в крепостной казне монастыря, осуществлявшей, как выше уже говорилось, помимо архивных, еще и канцелярские функции. Этими актами также была документирована сфера разнообразных межфеодальных отношений. Созданные в Троицкой канцелярии грамоты, записи, памяти, отписи выдавались на сторону светским контрагентам корпорации и в массе своей до нас не дошли, поэтому возможности их дипломатического изучения весьма ограниченны. В качестве обязательной источниковедческой задачи в данной работе нами была поставлена задача максимально полного выявления (на уровне хронологическо-видового перечня) несохранившихся актов Троицкой крепостной казны. Посильное ее решение отражает Приложение I, к которому еще не раз придется нам обращаться. Постановка такой задачи определяется важностью исследования именно канцелярского происхождения актов в тесной связи с историей самих канцелярий, в которых они были созданы. Об этом как об актуальной проблеме современной дипломатики пишет крупнейший отечественный специалист по ней С.М.Каштанов. В отличие от нашей, в зарубежной дипломатике как раз интенсивно изучается история средневековых канцелярий и канцелярское происхождение актов 89.
Непосредственным толчком к созданию в Троицком монастыре своей поземельной актовой документации послужила широко распространенная в нем практика предоставления собственной земли в различные формы условных, пожизненных, срочных и иных держаний светским феодалам. Уже в 30-х гг. ХVI в. в Троицкой канцелярии систематически оформляются отписи, записи, памяти, вкладные, данные, льготные, оброчные и иные “властины” грамоты прежде всего широким кругам светских феодалов, а с середины ХVI в. и собственным крестьянам. Пока остановимся на документировании межфеодальной сферы поземельных отношений. Вопросы о сеньориально-крестьянской их сфере и степени ее документирванности будут разобраны далее. Названные виды актов скреплялись обычно келарской печатью, за которой с середины ХVП в. утверждается наименование “домовой”, “казенной”, “печати крепостной казны Сергиева монастыря” . С I533 до I584 гг. известно I6 отписей и памятей, выданных из Троицкой канцелярии. Существовала подобная практика и в приписном Киржачском Благовещенском монастыре -в его казне документы заверялись печатью строителя 91.
Кроме поземельной, и чисто денежная сфера отношений корпорации со своими многочисленными вкладчиками порождала необходимость в ее четком документировании. Со второй половины ХVI в. в практику Сергиева монастыря входит составление и выдача светским контрагентам вкладных памятей о получении от тех денежных вкладов “по душе” и взятии на себя соответствующих обязательств по профессиониальной организации заупокойного культа для их семей. Так оформлялась договорно-правовая, взаимно-обязательственная основа отношений в рамках: крупнейший монастырь - светское общество. От I584-I600 гг. известно 20 документов Троицкой канцелярии, а в дальнейшем (до I657 г.) - о 60. Еще о 58 канцелярских актах Троицы известно за I592-I672 г. по упоминаниям. В случае утери светским лицом монастырской отписи или памяти ему мог быть выдан ее “дубликат”, что указывает на запись-регистрацию текстов в книгах канцелярии или крепостной казны . О развитых формах делопроизводства в Троицком монастыре говорит упоминание “белых” и “черных” вкладных. Беловой, чистый экземпляр, заверенный келарской печатью, выдавался светскому лиц, а черный (подготовительный ?) оставался в монастыре “в столпу дел”. В таких “столпах” канцелярские акты монастыря находились в составе целых делопроизводственных комплексов - приговоров монастырского собора, выписей из писцовых книг, челобитных и т.д. В канцелярии или приказных столах монастыря велось такое же столбцовое делопроизводство, как и в центральных и местных учреждениях России ХVП в. Как имеющие более текущий, преходящий характер, делопроизводственные документы в копийные книги не вписывались. За теми было закреплено изначально-вечное, непреходящее, сугубо собственническое, земельно-правовое назначение, важное в построении церковно-государственных и межфеодальных отношений. Вкладные же отписи и памяти - это меняющаяся повседневность. Так присущие феодальной эпохе представления о сравнительной ценности тех или иных видов документов, их значимости повлияли и на практическую организацию архивного дела и делопроизводства в монастыре.
Вкладными отписями, памятями, выданными из монастыря светским лицам, также удостоверялось их право быть постриженными в Троице, а затем и погребенными на монастырском кладбище. Получателями таких документов могли быть не только светские землевладельцы-феодалы, но и торговые люди разных городов, их привилегированная верхушка - гости, черносошные и дворцовые крестьяне, приходские священники, монахи и монахини других монастырей (Спасо-Пертоминского, Николо-Шартомского, Костромского Ипатьева, Архангельского в Юрьеве-Польском, Спасской пустыни в Галиче), церковные иерархи, сами троицкие старцы, слуги, крестьяне (см. Приложение I. № III, I32, I57, I66 и др.).
Учитывать приведенные в Приложении I документы-упоминания важно в плане изучения поминальной практики на Руси ХV-ХVП вв., происходящих изменений в ней и в религиозном сознании русского средневекового человека вообще 94.
Внутривотчинные сеньориально-крестьянские отношения были документированы значительно меньшим количеством актов по сравнению с межфеодальной сферой. До середины ХVI в. известна практически только одна льготная грамота троицкая келаря крестьянину С.Лукину с сыновьями I499 г. на поселение на участке земли на р. Воре (приложение I. № I87). По-видимому, регулировались эти отношения обычным вотчинным и общинным правом, в основном на устной основе. В середине- второй половине ХVI в. создаются уставные монастырские записи и грамоты, которые для адресуемых в них общин представляли своего рода публично-правовые нормативы, регулирующие порядки землепользования, обложения, феодальной ренты (сеньориальной и государственной ) судебно-административных и иных сторон жизни (Приложение I. № I73-I85). Своей творческой удачей автор считает находку тетради порядных записей и грамот Троицкого монастыря I550-х-I590-х гг. в составе Погод. I564 на л.30-50. До этой находки их тексты были известны только по старой публикации - в I-м томе ААЭ (I836). В огромной по территориальному размаху вотчине письменные акты, регулирующие крестьянско-сеньориальные отношения, естественно, не могли оформляться только в монастыре. Этим правом обладали в конце ХVI - первой трети ХVП в. и дворцовые его старцы, разъезжавшие с податными и судебно-организационными полномочиями по селам своих “дворцов” (подробнее в гл.7 об иммунитете) и имевшие свои печати 95.
Общеизвестных и основных актов, отражающих историю крестьянства ХVI-ХVП вв. - порядных, ссудных, поручных, жилых записей в Троицком архиве сохранилось ничтожно мало по сравнению с другими монастырями и отнюдь не в соответствующем огромному численному составу самого зависимого сельского населения крупнейшего русского монастыря (2I тыс. дворов в конце ХVП в.). Конкретное число крестьянских порядных в табл.I не указано, поскольку только для I6I7-I6I8 гг. их можно минимально исчислить - I4. Для остальных же годов этот вид актов упоминается обычно в общей форме и во множественном числе. Точно так же и поручные записи для I6II-I698 гг. фигурируют в качестве упоминаний в различных хозяйственных и вотчинных книгах, начиная со свозных I6I4 г. Такими записями монастырские крестьяне подкрепляли свои обязательства перед руководством самостоятельно “вывестись на свои старые жеребья (по первому пути того же году или в Егорьев день осенний). Поручными записями сопровождалась также передача из монастыря крестьянам в аренду пашенных земель, мельниц, пустошей, других оброчных статей и их обязательства в этой связи своевременно платить в монастырскую казну оброчные деньги. Справедливости ради стоит отметить, что поручными записями оформлялись отношения монастыря не только со своими крестьянами, но и с городскими ремесленниками, мастеровыми людьми, зависимыми от него, представителями других слоев русского общества.
В группе крестьянских и бобыльских челобитных можно выделить так называемые подписные, явочные и изветные. Ранее всего упоминания о них встречаются в составе фрагментов оброчных и вытных книг I595/96 г. В челобитных содержались просьбы об уменьшении тягла для обедневших или пострадавших от пожара, недорода, других стихийных бедствий крестьян, о переводе натуральных взносов на денежные, взятии земли или мельниц на оброк, переводе ремесленных и мастеровых людей также на оброк и т.д. (приложение! № 206-2I8). Весьма примечательны челобитные, в которых крестьяне просили записать их в специальные монастырские “вывозные книги” при выходе или переводе из одной монастырской вотчины в другую. Одно такое упоминание известно по Закудемскому стану Нижегородского уезда, который интенсивно заселялся в конце ХVI -первой четверти ХVП в. (приложение I. № 2I0). Следовательно, распространенные у Троицкого монастыря внутривотчинные переходы и переводы крестьян могли получать соответствующее письменное оформление.
Довольно многочисленна - 40 (табл.I) - группа явочных челобитных ХVП в. Они отражают разного рода уголовные правонарушения и коллизии на повседно-бытовом уровне жизни. Более всего таких “явок” сохранилось в фонде Я.П.Гарелина в ОР РГБ. Незначительная часть их была опубликована В.Борисовым. Издавались они и в вологодских краеведческих изданиях. Сравнение выявленных нами челобитных с недавно вышедшей публикацией показывает, что и у троицких тематика была примерно такая же. Бросается в глаза лишь обилие этого вида актов в архивах других монастырей, в отличие от Троицкого . В издание включены I22 крестьянские челобитные из архива Кирилло-Белозерского монастыря, 84 - из архива Спасо-Прилуцкого 97. Д.И.Раскин пишет о том, что в некоторых северных монастырях (Кириллове, Антоньево-Сийском) в первой половине ХVШ в. велись специальные книги записей крестьянских челобитных98. Ничего подобного по Сергиеву нам неизвестно. Сохранившееся по нему количество крестьянских челобитных, как и других актов, отражающих историю крестьянства (выше уже названных) даже отдаленно не соответствует численности самого крестьянства в его вотчинах. Набираемые нами источниковедческие наблюдения над документальной базой важны в плане определения профиля предстоящей работы, может ли она быть выполнена в традиционном крестьяноведческом русле? Получается, что для желаемой реализации темы в таком именно направлении много ограничителей, связанных с огромным преобладанием поземельно-правовой, собственнической по природе своей документации.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56
