Помимо реально функционирующего права Троицкого монастыря самому собирать со своего населения государственные налоги, еще одним выражением его привилегированного финансового статуса можно считать предоставленную (или только продекларированную? -М.Ч.) ему правительственными пожалованиями служилую 800-четвертную соху. Не все еще вполне ясно в этой государственной мере, предпринятой по отношению к корпорации сначала Б.Годуновым в 1598 г., а затем возобновленной М.Ф.Романовым в 1617-1619 гг.4"3
Основная трудность - в согласовании нормативной стороны этого мероприятия (она более или менее яcна) с реальным содержанием сошных итогов в большом, сложном и разнородном по составу комплексе дозорных и писцовых описаний - как ранних, 1614-1616 гг., и поздних, 1619-1621 гг., дозоров, так и валовой переписи 1620-1630-х гг. Дело в том, что в одних описаниях, действительно, использовалась поместная 800-четвертная соха, в других -- обычная монастырская (600-четвертная), в третьих царил разнобой сох.
Согласно указу царя Б.Ф.Годунова в декабре 1598 г., монастырская пашня Сергиевой корпорации обелялась (то есть освобождалась) от тягла в Московском уезде и в “иных городех”. Крестьянская же и служняя пашня в столичном уезде должна была раскладываться в сошное письмо не по разряду принятой для духовенства более тяжелой (600-700-800-четвертной), а по разряду поместно-вотчинной служилой сохи, по 800-1000-1200 четв. Земли соответственно доброго, среднего и худого качества. Конкретные же обстоятельства, диктующие эту правительственную меру, заключались в том, что в тот момент велось с большим напряжением для всей страны строительство Смоленской крепости. Дьяки Разрядного приказа С.Аврамов и И.Карташов (именно их ведомство руководило строительством в Смоленске) по предписаниям поместных дьяков Е.Вылузгина и И.Ефанова не должны были привлекать зависимое население Троицкого монастыря с 9 35/36 сохи к работам и брать с указанного количества сох денежные доходы. Отметим, что в 1598-1599 гг. осуществлялись мероприятия и по укреплению крепости самого Троицкого монастыря, имевшей, как и ряд других монастырских крепостей,, общегосударственное значение. С остальных же 70 77/96 сох крестьянской и служней пашни “посошные и денежные доходы и всякие ямские розметы должны были взиматься по-прежнему, по сошному розводу”44. О серьезности правительственных намерений ввести для крупнейшего русского монастыря особый сошный статус говорит составление в Поместном приказе в 1599 г. под руководством дьяков Е.Вылузгина и И.Ефанова официальной платежной книги во исполнение Годуновского указа декабря 1598 г. Ее Московский раздел открывался кратким изложением Годуновского указа и содержал перерасчет всей пашни корпорации в данном уезде по уровню поместной сохи, что сокращало “налогооблагаемую базу” для этой части монастырских владений примерно на 4 сохи. Содержание остальные поуездных разделов платежной книги заключалось в разделении сошных окладов господской и крестьянской пашни и выкладывания первой из сошного письма, поскольку та обелялась. В писцовых же книгах 1592-1594 гг. сошные оклады и барской, и крестьянской запашки давались нераздельно 45.
В плане сравнительном необходимо отметить, что в 1590-е гг. обеление господской запашки вообще широко практиковалось в правительственной политике. Правда, у Троицкого монастыря оно оказалось полным, тогда как у светских феодалов, например, новгородских помещиков, обелялась часть господской пашни. А.Л.Шапиро видит результат такой меры в том, что она временно задержала сокращение господской пашни и, возможно, привела к некоторому росту ее размеров. Однако вскоре разорение начала ХVII в. вновь сильно ударило и по барской, и по крестьянской запашке45а.
Платежную книгу 1599 г. можно рассматривать как своего рода итог (и в то же время зигзаг) финансовой политики правительства по отношению к крупнейшему монастырю страны к концу ХVI в. Особенно важно задуматься над этим итогом в свете отмены тарханов в 1584 г. Если обширный комплекс составленных вскоре после этого писцовых книг 1592-1594 гг. стал практической реализацией принципа обязательной Уплаты государственных налогов таким гигантским корпоративным собственником, то Годуновский указ и платежная книга 1598-1599 гг. выглядят явным отступлением от прежнего более жесткого курса. И хотя разовые факты обеления запашек монастырей (в том числе и Сергиева) предпринимались и раньше, освобождение столь значительного массива земли, которое было сделано в 1598-1599 гг. применительно к Троице, означало не что иное, как признание исключительного, привилегированного статуса этой крупнейшей корпорации государством. Кроме политического, анализируемая мера могла иметь и социально-экономическое назначение - способствовать восстановлению земледелия в запустевших местах обширной вотчины, поземельному прикреплению крестьян. Усиленно используемых в секторе полевой барщины. Допустимо увидеть в мероприятиях 1598-1599 гг. и политику финансовой унификации определенного выравнивания податного статуса разных категорий земель.
Ближайшим по времени после Годуновского указа и платежной книги 1598-1599 г. стало создание комплекса дозорных книг 1614-1616 гг. Анализ сошных итогов в них говорит о том, что новшество конца ХVI в. конкретной реализации не получило. Дозорщики всюду пользовались традиционной для монастырей 600-700-800-четвертной сохой соответственно доброго, среднего и худого качества. Не практиковалось также и раздельное обложение господской и крестьянской пашни, как было рекомендовано указом 1598 г. Лишь по некоторым вотчинным комплексам Переславского и Угличского уездов удалось обнаружить раздельную фиксацию сошного итога для монастырской и крестьянской пашни 47.
Во втором десятилетии ХVII в. сами монастырские власти позаботились о возобновлении для корпорации более предпочтительной 800-четвертной сохи. В декабре 1616 г. архимандрит Дионисий и келарь Авраамий Палицын представили в Поместном приказе выпись с памяти 4 декабря 1599 г. о льготном посошном обложении своей обители. Документ этот в 1599 г. поступил в Троицу из Поместного приказа. И вот в 1616г. выпись с памяти была направлена троицкими властями поместному дьяку И.Мартемьянову и подьячему М.Бороздинцеву с целью возобновить некогда полученный льготный финансовый статус. Память о льготном налогообложении из Поместного приказа в 1616 г. была послана также и в приказ Большого Дворца к боярину Б.М.Салтыкову, дьякам Б.М.Кашкину, И. Болотникову и П.Насонову. Эта память учитывалась при подготовке двух жалованных грамот царя М.Ф.Романова по поводу монастырского посошного обложения - 31 января 1617 г. и 20 января 1619 г. Возможно, на решение государя повлиял факт сильного разорения ряда центральных уездов рейдом польского полковника А.Лисовского, в полосе движения которого осенью 1615 - зимой 1616 г. оказалось и немало владений Сергиева монастыря. Проводившие в 1614-1616 гг. дозоры троицких вотчин писцы “не смели положить монастырскую и крестьянскую пашню в сошное письмо без государева указу”. Обеление господской запашки для Троицкой корпорации было в царских грамотах 1617 и 1619 гг. подтверждено, а размеры служилой, 800-четвертной, сохи распространены на все уезды, но без “наддачи”, то есть расширения ее не допускалось, сохи в 1000-1200 четв. использоваться при обложении троицких владений не могли. Тем самым, как отмечал С.Б.Веселовский прежняя льгота была весьма существенно урезана для монастыря.
Реальное же применение этой, хоть и урезанной, льготы оказалось осложненным введением в России уже в конце 1610-х гг. новых элементов налогообложения, связанных с так называемой “живущей четвертью”. По Троицкому монастырю имеются поздние дозоры, 1619-1621 гг. и ранние писцовые книги начала 1620-х гг. с этой системой счета, используемой наряду с сошным письмом. Наблюдается полный разнобой в размерах сохи. В выписи из Юрьевских дозорных книг 1620/21 г. в разных вотчинных комплексах дозорщики зафиксировали разные сохи - и 600-четвертную монастырскую для земли доброго качества, как традиционно полагалось монастырям, и 800-четвертную служилую. Практиковалось и “одабривание” земли среднего качества, а затем полученный цифровой результат получал сошный оклад, исходя из 800-четвертной поместной сохи.Для сравнения отметим, что в позднейшей писцовой книге по Юрьевскому уезду 1642-1645 гг. такого разнобоя в применении монастырской и служилой сохи, а также одабривания монастырской земли не было 50. При описании пошехонских владений монастыря в 1620/21 г. дозорщики использовали 1200-четвертную соху для земли худого качества, что в строгом смысле являлось нарушением принципов царской жалованной грамоты 20 января 1619 г. ближе к букве этого документа оказались белозерские дозорщики 1620/2 г., положившие троицкие земли в этом уезде в 800-четвертную служилую coху. Дозорщики Бежецкого и Дмитровского уездов 1620 г. в своих выписях Троицкому монастырю зафиксировали итоги “живущей четверти”, не давая сведений о сошном окладе совсем.
Нижегородским писцам в 1620/21 г. была известна царская жалованная грамота 1619 г. о 800-четвертной сохе для Троицкого монастыря “без наддачи”. Однако сошный итог в их выписи для корпорации дан, исходя из монастырской 600-четвертной сохи и в то же время учтена норма живущей четверти - по 3 двора крестьянских и по столько же - бобыльских32. В Московской писцовой книге 1622/23 г. не только в сошном итоге, но и в абсолютных показателях монастырская и крестьянская пашня не были разделены, хотя именно на этот уезд Годуновский указ и платежная книга 1598-1599 гг. обращали особое внимание33. Разумеется, в начале 1620-х гг. официальные писцы вовсе не руководствовались этими документами, да и вряд ли они вообще были им известны.
Основная же масса писцовых описаний конца 1620-х - начала 1630-х гг. показывает применение писцами, независимо от типов книг, 700-четвертной сохи для средней земли и 800-четвертной - для худой, которой, заметим, обычно было больше. Таким образом, царская жалованная грамота 1619 г. об обложении вотчин Троице-Сергиева монастыря 800-четвертной служилой сохой без наддачи тем самым как бы и исполнялась, поскольку в монастырском разряде 800-четвертей худой земли смыкались с таким же их количеством доброго качества в служилом разряде. К самой же грамоте 1619 г. правительство в ХVII в.
обратилось еще раз лишь в конце столетия. 25 октября 1682 г. цари Иван и Петр Алексеевичи и царевна Софья осуществили массовое подписание ее по каждому из 40 уездов, в которых Троицкая корпорация имела свои земли. Эта грамота была включена в каждую поуездную копийную книгу 1684/85 г. и, возможно, должна была использоваться (как и сам поздний комплекс копийных книг) при задумываемой тогда валовой переписи 1680-х гг. Это грандиозное мероприятие в полном масштабе так и не состоялось.
В заключение рассмотрения “посошного” аспекта финансового статуса Сергиева монастыря в конце ХVI - ХVII в. остается напомнить, что, как бы там ни было, государственные налоги в пределах известной нам информации вотчинных книг, собирались в троицкой латифундии самой корпорацией со своей окладной единицы - выти, а не с государственной - сохи.
в) таможенный статус
Несомненный финансовый аспект имеет и вопрос о таможенном статусе Троицкого монастыря в конце ХVI - ХVII в., поскольку таможенные привилегии крупных иммунистов-грамотчиков означали для государства весьма существенные изъятия из общей системы обложения торгово-промысловой сферы. Принципы же таможенно-иммунитетной политики правительства по отношению к монастырям вполне определились в период реформ 1550-х гг. Они заключались в непременном освобождении от тамги, мыта, других пошлин при купле и провозе товаров и запасов “на монастырский обиход” и обязательном взимании упомянутых пошлин с товаров, приобретаемых “на продажу”.
С 1584 до 1626 гг. Сергиеву монастырю было выдано не менее 40 жалованных и указных грамот, содержащих в том или ином виде и объеме таможенно-проезжие привилегии. Затем количество таких документов резко идет на убыль, а за вторую половину ХVII в. известно лишь две грамоты о сельских торжках в Костромском и Ярославском уездах. Основная масса грамот закрепляла для Троицкого монастыря право на беспрепятственный проезд его торговых экспедиций за рыбой и солью по Волжскому торговому пути через Ярославль, Кострому, Плесо, Кинешму, Юрьевец, Нижний Новгород.
Чебоксары, Свияжск, Казань, Самару до Астрахани 54. В Астрахани с 1560-х гг. у Сергиева монастыря формируется новый - солеваренный и рыболовный промысел, имевший в ХVII в. большое значение для общего экономического развития корпорации. Функционирование Астраханской экспедиции обеспечивалось хлебом (для потребления ее участниками, а также, возможно, и для продажи по ходу следования), производимым в подмосковной волости Вохне, вытянутой вдоль р.Клязьмы со множеством троицких мельниц (гл.3-4). Из Клязьмы монастырские суда попадали в Оку, а затем в Волгу, по которой плыли до самых ее низовьев. Так подмосковная волость и отдаленный Астраханский край оказывались воедино связанными в рамках вотчинной торгово-экономической специализации. Наиболее важная -жалованная грамота царя Федора Ивановича 15 марта 1588 г. о беспрепятственном проезде двух троицких судов до Астрахани за рыбой и солью и купле-продаже по пути следования других товаров -- была подписана одновременно с выдачей новой общей жалованной грамоты царем Михаилом Федоровичем 11 апреля 1625 г. (дьяк С.Бредихин).
В конце ХVI - ХVII в. по-прежнему получал Сергиев монастырь иммунитетные грамоты и на более старинный маршрут своих торговых экспиедиций - по Сухоно-Двинскому пути. Одновременно с “астраханской” таможенно-проезжей грамотой царь Федор Иванович 15 марта 1588 г. выдал троицким властям и “двинскую”, подтверждавшую право торговли и провоза хлеба, рыбы, меда, хмеля и других товаров и запасов на 4 насадах “с подвоски” и на 100 возах из Вологды на Двину, Холмогоры, Каргополь, Устюг, Тотьму в монастырь и в Москву. Эта грамота была подтверждена в сентябре 1598 г. Б.Ф.Годуновым, а в апреле 1615 г. М.Ф.Романовым, который, кроме подписи, еще в 1613 г. выдал и отдельные грамоты на право беспошлинных проездов и покупок на Двину и несудимость участвующих в этих мероприятий людей Троицкого монастыря от местных властей.
О том, что на Сухоно-Двинском пути привилегии Сергиева монастыря соблюдались, свидетельствуют таможенные книги Тотьмы и Вологды 1634-1635 гг. В них говорится, что троицкий купчина Иван Чудинов не платил за провозимые монастырские запасы (рыбу, сельди, изюм в бочках, перец, ладан, косячки бархатные, камку, серу, масло древяное) “по государевой грамоте за приписью дьяка Патрикея Насонова”. Действительно, такая грамота о беспошлинном провозе троицких товаров известна и выдал ее дьяк приказа Большого Дворца П.Насонов в августе 1618 г.55а Попутно заметим, что постоянное функционирование Сухоно-Двинской торговой экспедиции монастыря в середине ХVI-ХVII в., в свою очередь, обусловило и более интенсивное развитие его дворо- и землевладения, сети сельских поселений в этом обширном регионе. Это были и городские дворы в самой Вологде и Великом Устюге, и Пьянкова Слободка на полпути между Вологдой и Тотьмой, на дикой стороне р.Сухоны, и, наконец, вновь приобретенные приписные обители - Троице-Авнежская на Сухонском правобережье, и Николо-Чухченемская в конечном пункте маршрута. Одним словом, обеспечение этого направления монастырской торговли было многогранным и надежным, закрепленным, к тому же, иммунитетными правами.
Менее надежно оказалось обеспеченным царскими грамотами еще одно - южное направление торговли Сергиева монастыря. В декабре 1584 г. царь Федор Иванович направил указные грамоты в Северские города ( Путивль, Новгород Северский, Почап, Рыльск, Брянск) о праве Сергиева монастыря на беспошлиную покупку меда. Грамоты были вызваны жалобой монастырских властей на путивльских казаков и “севрюков”, пытавшихся разграбить монастырскую казну 56. Нам неизвестно о возобновлении этих прав в дальнейшем, после смутного времени.
В ходе унификации монастырских жалованных грамот в 1620-е гг. во многие из них были включены таможенно-иммунитетные разделы, в том числе и Троицкому монастырю в грамоты 1624 и 1625 гг. Речь шла о том, чтобы с приобретаемых монастырский обиход товаров не взимались такие таможенные пошлины, как осмничее, костки, мостовщина, мыт, тамга, весчее, померное, пятно, “ни целовальников к тамге ни к мыту, ни к збору и перевозу не емлют”. Особенно подробно в этих грамотах описывались условия функционирования монастырских торговых экспедиций в сторону главного - Астраханского насадного промысла, четко регламентировались объемы провозимой рыбы и икры, обстоятельства вынужденных зимовок, перетранспортировок товаров с судов на телеги и подводы, несудимость участников экспедиции местными властями (те “ищут на них на Москве, как служба монастырская минется”) и т.д. В 1628/29 г. среди наказов астраханским воеводам Ф.Куракину и И.Коробьину был послан и такой, согласно которому за лишнюю кладь с троицкого судна брались не таможенные пошлины, а фиксированный оброк в Приказ Казанского Дворца. Воеводам.всех городов предписывалось то судно не останавливать, “а пропущать везде не задерживая” (в Казани, Нижнем Новгороде, и других городах). При этом добавлялось, что такой порядок установлен “для милости Пресвятые Живоначальные Троицы и Чудотворца Сергия, а иным монастырям и торговым всяким людям того в образец ставить не велели”. “Лишняя кладь”, облегченно облагаемая, может рассматриваться как завуалированное расширение таможенного иммунитета монастыря, перенос “тархана” с потребительской части провозимых товаров (на обиход) на купеческую часть (для продажи). Е.Д.Сташевскому принадлежит интересное наблюдение о том, что в 1580-1590-е гг. таможенный иммунитет Троицы более строго соблюдался, сводим был только к обиходной части товаров. При М.Ф.Романове он стал распространяться и на продажную их часть 57. Думаем, что на практике вообще трудно было разграничить потребительскую и купеческую части провозимых монастырем по льготным условиям товаров и по Волжскому, и по Сухоно-Двинскому торговому пути. С конца 1620-х гг. ни Астраханская, ни Двинская торговые экспедиции монастыря не обеспечивались больше специальных таможенно-проезжими грамотами. Дело ограничивалось разовыми подтверждениями 1657 и 1680 гг. прежде выданных актов.
Во второй половине ХVII в. государство старается ограничить таможенный иммунитет монастырей. Наиболее выразительными были известные в литературе указы 1672 и 1677 гг. об отмене таможенных тарханов монастырей (в первую очередь Троице-Сергиева, принципиально упомянутого в них) на “низовые (то есть Астраханские. - М.Ч.) насадные промыслы... и впредь никому в тех местех тарханом не быть” 58. Правда, немедленного эффекта эти запреты не дали, и беспошлинный провоз товаров на монастырский обиход из Астрахани продолжался. В 1670-е гг. известен троицкий старец Астраханского насадного промысла Филофей Ефремов 59. В самом конце изучаемого периода, 1700 г., корпорация в результате правительственной приписки обрела еще один приписной филиал - Троице-Астраханский монастырь, что вряд ли было бы возможно при ослаблении ее позиций в низовьях Волги. Об использовании астраханского промысла не только с потребительскими, но и продажными целями, говорится в приходо-расходной книге 1703 г. В ней записан доход “за продажную соль и за рыбу и за икру” 837 руб.27 алт.60
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56
