Вторым важнейшим источником его роста стала интенсивная колонизация (земледельческое освоение) новых земель, преимущественно в Поволжье, и осуществлялось это в основном в рамках вотчин приписных монастырей. В реализации этого источника сыграл свою роль особый церковно-политический статус Сергиева монастыря, его возможности и в упорядочении внутрицерковной системы управления, и в осуществлении миссионерских функций на обширном пространстве страны (в Поволжье и на Севере). По масштабу приписной системы (см. табл.3-4 и карту-схему 1) Троице-Сергиев монастырь правомерно сравнивать не с его духовными собратьями, а с Московской митрополичьей кафедрой (с 1589 г. - Патриаршим домом) и Новгородским Софийским домом. Отличием же от них в структуре землевладения было более слабое развитие института службы с земли в Троицкой вотчине. У церковных иерархов, возглавлявших церковно-политические институты, сложились целые поместные системы владычных бояр и детей боярских. Троицкий же монастырь, как и другие обители, был учреждением, прежде всего профессиональной организации заупокойного культа и лишь во вторую очередь церковно-политической, в силу чего он намного ближе стоял к массе “христолюбцев”, одаривавших его землей, деньгами, драгоценной утварью и пр.
ГЛАВА IV. СЕЛЬСКОЕ РАССЕЛЕНИЕ И НАСЕЛЕНИЕ В ВОТЧИНЕ ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВА МОНАСТЫРЯ
В КОНЦЕ ХVI - ХVII В
Изложенное в третьей главе работы землевладение Троицкой корпорации было пространственно организовано в виде определенной системы сельского расселения, а непосредственно функционировало в конце ХVI - ХVII в. в виде сложившейся системы землеустройства. Обе этих составляющих вотчины - расселение и землеустройство -динамично развивались на фоне общих исторических условий России в рассматриваемый период. Отсюда вытекает логическое продолжение третьей главы, посвященное рассмотрению названных проблем (главы 4 и 5).
Система сельского расселения формировалась и развивалась по мере складывания монастырского землевладения. В состав Троицкой латифундии различными путями попадали компактные княжеско-боярские вотчинные комплексы, мелкие и раздробленные в семейных разделах земли светских феодалов различного ранга, целостные либо частями дворцовые и черные волости, запустевшие после помещиков земли и т.д.
Фактический материал о видах и динамике сельских поселений и дворов в Троицкой вотчине систематизирован нами в нескольких таблицах, основанных на сплошном привлечении массовой писцово-переписной документации ХVI-ХVII вв. Имеются две сводно-обобщающие таблицы (табл.22 и 23) и три поуездных (табл.24-26). Кроме того, мы посчитали необходимым отразить ранний этап сельского расселения в Троицкой вотчине по первым писцовым описаниям 1500-1560-х гг., в которой также учтены и ранние данные о крестьянском землепользовании (табл.21).
Поскольку для Троицкого землевладения была характерна сильная разбросанность по десяткам уездов России, то в “поуездных” таблицах материал сгруппирован, хотя и с известной долей условности, по четырем основным регионам: 1) Центру (отсчитывая, естественно, от Москвы и самого монастыря); 2) Югу и юго-западу; 3) Северу и северо-западу; 4) Поволжью (Нижегородский и Казанский края). Собственно, при изложении роста и состояния Троицкого землевладения в 3-ей главе мы уже придерживались отмеченных “региональных ориентиров”. По количеству уездов выделенные регионы, конечно, не равны ( в центральном их более всего-22, в южных и юго-западных - 8, в северо-западных и западных - 5, в поволжских - 7). Но и они удобны в изложении, давая представление об особенностях пространственного размещения огромной вотчины и ее составляющих, расположенных в отличающихся друг от друга природно-климатических зонах, с разными историческими условиями и традициями.
Если при изучении истории землевладения никак нельзя было избежать изложения отдельных, могущих показаться со стороны даже малозначительными, фактов, то при исследовании системы сельского расселения приходится искать наиболее оптимальное сочетание между общим пространственным “видением” основных изменений в этой области и более или менее глубокой проработкой динамики развития отдельных сторон, компонентов, видов данной системы. Попытка приблизиться к решению этой задачи и привела к комбинации сводно-обобщающих и поуездных таблиц. Последние, правда, не означают, что сельские поселения будут нами подробно описываться буквально в каждом уезде. В ходе работы именно поуездные таблицы явились ступенькой к составлению сводно-обобщающих. “Отталкиваясь” от поуездного уровня наблюдений над эволюцией и динамикой огромного числа сельских поселений и дворов (жилых, пустых) в вотчине Сергиева монастыря ХVI-ХVII вв., мы попытаемся в данной главе определить наиболее существенные черты этой системы в пределах каждого региона из числа названных. Лишь в некоторых случаях по необходимости придется углубляться на уровень конкретных вотчинных комплексов, сельских округ, крестьянских волостей и других “микроорганизмов” монастырской системы расселения. Наиболее практикуемые “параметры” данной главы -общестатистические, региональные и видовые. Хронологические ее рамки - практически весь ХVI и ХVII вв.
4.1 Общая характеристика расселения: динамика “живущего” и “пустого”; численность, состав и размещение населения
В данном параграфе в первую очередь рассматривается соотношение жилых и пустых селений и дворов в Троицкой вотчине на протяжении ХVI-ХVII вв. В табл. 21 обобщен ранний этап изучаемого процесса, относящийся к 1500-1560-м гг. В ней учтено более 1,5 тыс. жилых селений монастыря (сел, селец, деревень, починков) в 12 центральных и юго-западных уездах России. Всего к концу 1560-х гг. монастырь имел в них 6350 крестьянских дворов. О благоприятной экономической и демографической ситуации в тот период говорит высокий удельный вес жилых селений и дворов - тех и других было по 97 %, а пустых селений и дворов всего по 2,9 %. При поуездном рассмотрении оказывается, что наиболее высокой доля пустых дворов и мест дворовых была в 1530-1560-е гг. в Костромском и Переславском уездах -7-8% (табл.21).
В дальнейшем произойдет резкое изменение в соотношении жилого и пустого, что показывают писцовые книги 1590-1640-х гг. Доля жилых селений в конце ХVI в. в целом по вотчине составила больше половины - 59%, а пустых селений и пустошей - 40,9 % (табл.22). В центральных и некоторых юго-западных уездах особенно заметно падение доли жилых селений в конце ХVI в. по сравнению с первой его половиной, например, в Верейском уезде - на 60%, Переславском - на 57%, Угличском - на 50 %. Отмеченное падение отразило магистральный и хорошо известный в литературе процесс в общем развитии системы сельского расселения в России - укрупнение сельских пунктов за счет исчезновения массы мелких деревень, починков, пустошей, их “припуска и снесения” к более крупным, увеличение дворности первых и расширение их земельного фонда за счет включения в оборот угодий из-под исчезающих деревень (С.Б.Веселовский, А.Я.Дегтярев, Б.А.Романов и др.). В табл.23 нами поэтому выделена рубрика “припущенные в пашню селения и пустоши”.
Если до 1560-х гг. в припуске преобладали в основном жилые деревни и починки (Верейский, Ростовский, Дмитровский, Переславский уезды), то в конце столетия пустоши занимали уже 64-73 % в составе припускаемых пунктов (Балахнинский, Бежецкий уезды). Доля пустошей еще более возрастает во всей совокупности припускаемых селений во второй четверти ХVII в., причем они теперь “припускаются” целыми группами (по 5-6 пустошей) -94,5 % (Ростовский, Муромский уезды), что само по себе свидетельствует о хозяйственном преодолении разорения. Деревни же в конце ХVI в. составляли 26 % среди припускаемых селений. Слабее был выражен и припуск починков в 1590-1620-е гг. по сравнению с первой половиной ХVI в. И все же явление это, отмечаемое в писцовых книгах 1620-163 0-ых гг. по ряду уездов (Угличскому, Муромскому, Переславскому, Дмитровскому), указывает на некоторое экономическое оживление в аграрной сфере России во второй четверти ХVII в.
В результате опустошения первых двух десятилетий ХVII в. (экстремальный фактор) и исчезновения “припускаемых” мелких деревень (естественно-исторический фактор) общее сокращение числа живущих селений в Троицкой вотчине к 1620-м годам произошло на 15 % и установился отрицательный баланс, когда доля пустых селений - 65,7 % -превзошла долю жилых - 34,2 % (табл.22). Поуездное же рассмотрение показывает еще более тяжелую картину. Полностью запустевшими в 1620-е гг. были села и деревни Сергиева монастыря в Кашинском уезде (100 %). В других центральных уездах наиболее высокой доля пустых селений была в Звенигородском (95,7 %), Старицком (94,3 %), Тверском (86,5%), Бежецком (81,3 %), Переславском (81,% %), Дмитровском (78,% %) уездах (табл. 24-26). Наиболее высокий процент запустения коснулся как раз самых развитых видов сельских поселений - 26% сел, селец, приселков и 40% деревень. Поуездная картина падения числа сел, селец, приселков представлена в табл.25. Даже с учетом вновь приобретенных корпорацией сел в первой четверти ХVII в. их общее уменьшение в ряде центральных и юго-западных уездов бросается в глаза. Например, в Московском уезде в табл.25 на основании писцовой книги 1594 г. отмечено 32 села, а в 1620-е гг. - 25; в Дмитровском соответственно 24 и 14, в Тверском - 13 и 6, в Бежецком - 13 и 10, в Боровском - 5 и 2 и т.д. Кроме того, 10 % сел и селец, известных в конце ХVI в., к 1620-м гг. понизились в своем статусе, превратившись в деревни. Лишь две деревни конца ХVI в. во второй четверти ХVII в. стали селами, причем одна из них - хрестоматийно известное Деулино, оно же Мирное. Подъем деревни до села в данном случае можно усматривать, скорее всего, в причине внешней и даже дипломатической, поскольку здесь в 1618 г. было заключено Деулинское перемирие с Речью Посполитой, затем на средства монастыря основана церковь во имя Сергия Радонежского, наблюдался приток населения из окрестных разоренных деревень и т.д. Некоторые троицкие села и деревни, запустевшие в смуту, возродились уже “после переписных книг 154 году” (1646 г.), например, звенигородское Андреевское 1. Гораздо больше деревень запустело необратимо, а пустоши так и не возродились. К концу ХVII в. общая сетка расселения стала как бы более разреженной, “расчищенной”. Это имело важные последствия для наибольшей концентрации населения в оставшихся селах и деревнях и сокращения поселкового звена административно-хозяйственного аппарата вотчины.
Благополучную картину в развитии сельского расселения и населения рисуют переписные книги 1677-1678 гг. Теперь доля жилых селений в Троицкой вотчине составляла 96,5 %, а пустых и пустошей 3,4 % (табл.22). К концу ХVII в. сокращение жилых селений по сравнению с концом ХVI в. произошло на 24 %. Если оперировать абсолютными значениями, то по писцовым книгам 1590-х гг. монастырь имел примерно 2100 жилых селений, а по переписным книгам 1670-х гг. - 1599. На фоне убедительного преобладания жилых селений доля пустых и в абсолютном, и в процентом отношении выглядит весьма скромной - соответственно 57 и 3,4 %. Пустоши в переписных книгах по Троицкому монастырю 1677-78 гг., как правило, не регистрировались. Возможно, у переписчиков вообще не было такой установки, поскольку проводилась подворная перепись именно населения. Я.Е.Водарский подчеркивает, что именно дворам как объектам податного обложения уделялось главное внимание в переписных книгах 1678 г.
Наблюдения над соотношением количества жилых и пустых дворов позволяют отметить следующее. В конце ХVI в. у Сергиева монастыря имелось 86,1 % живущих дворов (в абс. 13.089 дворов и 13.202 чел. м.п. поименно названного в них). По видам своим это были господские, служние, крестьянские и бобыльские дворы. Подавляющее большинство дворов (87 %) были крестьянскими (в абс. 11.388 дв. и 11.891 чел.). Второе место по численности занимало бобыльство - 9,4 % (в абс. 1.235 дв. и 1.281 чел.). Наконец, 3,6 % дворов были господскими (в абс.446) и служними (в абс.58). Выведенные нами пропорции основных категорий сельского населения Троицкого монастыря в конце ХVI в. близки к показателям Ю.В.Готье и Е.Д.Сташевского, также полученным на основании комплекса троицких писцовых книг 1590-х гг. - 88,9 % крестьянских и 11,1% бобыльских дворов. Другие данные о количестве дворов находим в работах Н.Д.Чечулина - 6,8 тыс. и в них 7,9 тыс. человек и А.Л.Шапиро - также 6,8 тыс. крестьянских и 700 бобыльских дворов3. Названные ученые (двое из последних) использовали только опубликованные троицкие писцовые книги 1590-х гг., относящиеся к 17 уездам, поэтому их сведения о количестве крестьянских и бобыльских дворов у Сергиева монастыря выглядят явно заниженными. Приводимые же нами цифры получены на основе более полного привлечения троицких описаний 1590-х гг. относящихся всего к 33 уездам, как изданных Н.В.Калачовым, С.А.Шумаковым и М.В.Рубцовым, так и до сих пор неопубликованных. Кроме того, были привлечены фрагменты внутривотчинных описаний 1595-1597 гг., поэтому полученные на основе такой источниковой базы итоговые показатели населения представляются более полными и адекватно отражающими состав населения огромной вотчины.
Пустых дворов и мест дворовых у Троицкой корпорации в конце ХVI в. было свыше 2 тыс., или 13,8 % (табл.22). Если в сотных второй четверти ХVI в. пустые дворы и места дворовые упоминаются как редкое исключение, то в писцовых книгах 1590-1630-х гг. такие сведения по каждому уезду становятся регулярными. Наиболее высокий процент пустых дворов в конце ХVI в. отмечен в монастырских вотчинах Переславского (в табл.21 уже на 1562 г. по нему показано 132 пустых двора и места дворовых) и Суздальского уездов. Возможно, это объясняется пребыванием названных уездов в опричнине, что вызвало их особенное разорение. Допустимо и другое объяснение: в Переславском и Суздальском уездах находились старинные, давно и хорошо освоенные троицкие вотчинные комплексы. Возрастающее население здесь могло испытывать недостаток земли и поэтому “отливало” в более благоприятные места (с точки зрения землеобеспеченности) в пределах обширной вотчины (как правило, на Луговую сторону Костромского, Юрьевецкого уездов и на юго-восток - Муромский, Нижегородский уезды и далее в Казанское Поволжье). На вопросах внутривотчинных миграций нам придется не раз останавливаться в других местах данной и последующих глав работы.
Относительно демографических последствий смуты для Троицкой вотчины в начале ХVII в. в литературе высказано авторитетное мнение Ю.В.Готье, на которое нередко ссылаются в общих трудах. На основе сопоставления комплекса троицких писцовых 1592-1594 гг. и дозорных 1614-1616 гг. книг ученый утверждал, что у Сергиева монастыря падение населения произошло в 7 раз, а процентное соотношение крестьянских и бобыльских дворов стало 60 и 40 %. Нами были привлечены описания 1614-1623 гг. не официального, а внутривотчинного происхождения, сопоставленные с правительственными дозорами 1614-1621 гг. В результате выяснилось, что не в 7, а по крайней мере в 1,7-2 раза уменьшилась численность крестьян и бобылей Троицкого монастыря в 9 просчитанных уездах - Бежецком Верхе, Галицком, Муромском, Новоторжском, Ростовском, Пошехонском, Ярославском, Костромском, Тверском. Иными выглядят и пропорции крестьянского и бобыльского населения. Численность последнего в правительственных описаниях 1610-1620-х гг. (дозорных и писцовых книгах) обычно оказывалась завышенной. Согласно официальным дозорам 1610-х гг., в 9 названных уездах монастырь имел 63 % дворов крестьянских и 36 % бобыльских дворов (в абсолютном выражении тех и других - 1275). По нашим же подсчетам, произведенным на основании монастырских переписных 1610-1616 гг, оброчной 1617 и вытной 1623 гг. книг крестьянские дворы в вотчине занимали 96,7 %, а бобыльские - только 3,2 % (в абсолютном выражении тех и других 2940 дв.).
Стабильность населения вотчины в условиях 1590-1610-х гг. не могла быть высокой. Сравнение поименного состава крестьян-дворохозяев по писцовым 1590-х гг. и дозорным, а также монастырским переписным 1610-х гг. книгам показало, что не более 10% тех же самых крестьян-дворохозев конца ХVI в. было удержано монастырем ко второму десятилетию ХVII в. Остальные жители троицких сел и деревень фигурируют как “люди пришлые”, “приходцы”, “новопорядные”, “порядчики”, посаженные на монастырскую землю и польгоченные различными способами, В 1614-1615 гг. корпорация осуществляла широкомасштабные “свозы” своих крестьян из-за других землевладельцев во исполнение царских указов о 9-ти и 11 -летнем сроке сыска и возврата беглых крестьян Троицкого монастыря. В литературе свозы эти были изучены Л.В.Черепниным и А.Г.Маньковым (гл.1). Какая-то часть сельского населения, укрывшаяся в городских дворах и подворьях корпорации, также была возвращена в сельскую местность на их “тяглые жеребья”. Источники не позволяют с высокой точностью просчитать, сколько крестьян таким образом вернулось к земле, но несомненно, что наличие городского дворовладения у Сергиева монастыря послужило дополнительным фактором устойчивости его экономической системы, в какой-то мере помогло уберечь часть крестьянского населения в тяжелые времена лихолетья, а в дальнейшем способствовало реставрации социального и хозяйственного режима латифундии. Наши наблюдения полностью совпадают с мнением Е.Д.Сташевского, высказанным еще в 1913 г., о роли слободских дворов Троицы в сохранении части населения монастыря4.
С учетом энергичных мер, предпринятых троицкими властями во второй половине 1610-х - в начале 1620-х годов по заселению своих земель новыми жильцами и возврату старых становятся понятнее приводимые ниже пропорции. Ко второй четверти ХVII в. число жилых дворов в целом по латифундии хотя и сократилось на 9,6 % по сравнению с концом ХVI в., а доля пустых хотя и составила 23,4 %, но количество живущих дворов все же значительно превосходило число пустых и мест дворовых - соответственно 10.190 жилых (и в них 15.760 чел., поименно названных) и свыше 3.118 пустых (табл.22). Эти пропорции не кажутся нам катастрофическими, если учесть губительные последствия смутного времени для всей страны. Они отражают, отчасти и тот потенциал населения, который был накоплен Сергиевым монастырем за предшествующий период его развития, и первые результаты стремительного заселения пустующих земель, о чем уже говорилось выше. В наличии определенных людских ресурсов, активной социально-демографической политике властей, продолжающемся росте самих монастырских вотчин за счет нового пополнения (гл. 3) можно видеть залог скорейшего и успешного хозяйственного восстановления экономики Троицкой корпорации, вышедшей из лихолетья. В отмеченных процессах проявилась и ее жизнеспособность, устойчивость в периоды сильнейших социально-политических потрясений во всей стране.
Данные о живущих дворах во второй четверти ХVII в. еще и потому выглядят сравнительно благополучными, что, помимо официальных писцовых книг 1620-х гг., нами привлекалась вотчинная вытная книга 1623 г., включающая описания трех уездов - Бежецкого, Ярославского и Пошехонского. Сведения о жилых дворах в ней в абсолютном выражении оказались значительно полнее официальных, зафиксированных у государевых писцов, поэтому при подсчетах населения по названным уездам использовалось монастырское описание. Например, по Бежецкому Верху вытная книга 1623 г. зафиксировала 572 крестьянских двора (и ни одного бобыльского), а писцовая - 412 крестьянских дворов и свыше 200 бобыльских, по Ярославскому уезду - 226 крестьянских и 7 бобыльских дворов, а в писцовой 1627/28 г. - 100 крестьянских и 80 бобыльских дворов, по Пошехонскому - 42 крестьянских двора, а в писцовой книге 1627 г. их 24. Общий “недобор” населения в трех названных уездах у государевых писцов составил 25 %, независимо от того варианта, к которому, согласно принятой в современном источниковедении классификации, относились писцовые книги 1620-х гг. (Бежецкая - к оптимальному, Пошехонская - к деформированному, Ярославская - к варианту с неразделенной пашней).
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53, 54, 55, 56
